Воспоминания о временах СССР и словесный антиамериканизм не могут играть существенной роли в выстраивании выгодной для Москвы внешнеполитической конфигурации.
Для понимания этого надо окончательно проститься с иллюзиями по поводу братской привязанности наших бывших соотечественников. В политике нет братской любви, есть выгода, трезвый расчет и интерес.
22 января представители официального Минска сделали очередное обещание рассмотреть вопрос о признании независимости Абхазии и Южной Осетии. Подчеркнем особо, речь идет не об обещаниях (и уже тем паче не об обязательствах) признать две бывшие грузинские автономии. Москву уведомляют о том, что проблема может быть рассмотрена. Впервые с таким «уведомлением» выступил президент Белоруссии Александр Лукашенко. 8 сентября 2008 года он заявил: «Придет время, и мы, наверное, так же как и в России, рассмотрим вопрос о признании Южной Осетии. У нас сейчас будут парламентские выборы, придет парламент, и они обратятся к вопросу Южной Осетии и Абхазии».
Выборы в высший представительный орган Белоруссии прошли 28 сентября 2008 года. Однако новый состав Национального собрания республики на осенней сессии так и не определился с решением. Официальная причина новой задержки — процедурные соображения. По словам бывшего председателя нижней палаты Национального собрания Вадима Попова, обращения из Сухума и Цхинвала поступили слишком поздно. И вот наконец в январе 2009 года заместитель председателя нижней палаты парламента Белоруссии Валерий Иванов обозначил новый дедлайн. Парламентарии должны вынести свой вердикт 2 апреля 2009 года.
Однако всем, кто знаком с особенностями политической системы Белоруссии, понятно, что это не парламентская республика и даже не президентская. Это страна, в которой установлен режим личной власти, все ключевые решения принимаются Батькой. Следовательно, ссылки на демократические процедуры и ценности парламентаризма не выглядят слишком убедительными.
Они камуфлируют неготовность Минска принять принципиальное решение.
И в этом едины все ближайшие союзники России по ОДКБ (Организация Договора коллективной безопасности), в которую входят, помимо РФ и Белоруссии, еще пять государств (Армения, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан). ОДКБ в данном контексте упоминается не случайно. Всё дело в том, что последнее минское предупреждение было сделано на встрече руководителей парламентских делегаций стран — членов этой организации в Парламентской ассамблее ОБСЕ. Таким образом, максимум поддержки, которую страны-союзники готовы оказать Москве, — это осуждение цхинвальской авантюры Саакашвили и обещание «рассмотреть вопрос» о признании Абхазии и Южной Осетии. С одной стороны, чем дальше от 26 августа 2008 года, тем спокойнее Москва относится к тому, что независимость двух бывших автономий Грузии признана только РФ. Интернационализация Абхазии и Южной Осетии не входит в интересы крупных российских политических бизнесменов, а потому эксклюзивная роль Кремля в качестве гаранта безопасности двух бывших грузинских автономий является их прямым интересом.
Случай с Никарагуа нельзя рассматривать как полноценное признание. В Манагуа не ставят вопрос об установлении дипломатических отношений с Сухумом и Цхинвалом. Из других же стран в последнее время интерес к возможному признанию Абхазии и Южной Осетии проявила только Демократическая Республика Конго (бывший Заир). 21 января 2009 года Сухум посетил чрезвычайный и полномочный посол ДРК в России Моиз Кабаку Мучаи. Но Белоруссия, Казахстан и Армения — это не Конго (Заир) и не Никарагуа. ДКБ — это «ближнее СНГ», тот круг, где меньше дискуссий и разногласий, чем в «большом СНГ» (в которое входят неудобные Украина, Азербайджан, Туркменистан, Молдова и до пятидневной войны входила Грузия). Белоруссия же и вовсе с формальной точки зрения является частью единого Союзного государства (существующего согласно договору от 8 декабря 1999 года). И именно «ближний круг» не пошел по пути международной легитимации Абхазии и Южной Осетии.
К сожалению, до сих пор ностальгические воспоминания вчерашних номенклатурщиков из бывших республик СССР многие ответственные лица на Старой и Смоленской площади принимают за чистую монету. Равно как и бытовой антиамериканизм, господствующий в застольных речах бывших ответственных работников республиканских ЦК. Между тем в реальности такие заправские борцы с американским империализмом, как Александр Лукашенко, ставят интересы своих режимов (власти, политического бизнеса и прочее) гораздо выше, чем помощь или поддержку «братской России».
Вообще национальный эгоизм развит в Армении, Казахстане, Узбекистане и в Белоруссии намного больше, чем ощущение фантомного интернационализма. Увы, но Москва не хочет до сих пор понять, что услуга, оказанная однажды, во внешней политике может ничего не стоить. История полна тому примеров. Российская империя, спасшая «лоскутную монархию Габсбургов» от неминуемого краха в Венгрии в 1849 году, спустя всего лишь пять лет во время Крымской кампании не получила столь важной и нужной помощи из Вены. Напротив, австро-венгерские политики стали чинить препятствия российским действиям в Дунайских княжествах. Отчего же нам ждать, что Узбекистан станет «возвращать долги» за Андижан, Таджикистан — за помощь в выходе страны из гражданской войны 1992—1997 годов, Армения — за Карабах, а Белоруссия — за выгодные экономические дотации и субсидии?
Сегодня у Таджикистана по нарастающей линии идут контакты и с Западом, и с Азербайджаном (который очень болезненно реагирует на сепаратистские вызовы). Зачем же в этой связи Душанбе связывать себе руки признанием Абхазии и Южной Осетии? Узбекистан также начал прорывать информационно-политическую блокаду со стороны Запада после Андижана. У него есть «горчичник», и он не хочет получать красную карточку. В Киргизии уже много лет предметом особого беспокойства является юг страны (компактно населенный узбеками). В прогнозах, предрекающих распад этого государства, также не было недостатка.
Особая история с Казахстаном. В отличие от других государств Центральной Азии Казахстан имеет в Грузии и на Южном Кавказе прямые экономические интересы. Экономика Грузии зависит от казахстанских инвестиций, а благополучие бизнеса Казахстана зависит от лояльности Астаны Западу. Про страхи сепаратизма у Назарбаева лично и у казахстанской элиты в целом можно также много говорить.
Грузия, наряду с Ираном, является окном для Армении во внешний мир. В условиях сухопутной блокады со стороны Азербайджана и Турции Грузия для Еревана (вот парадокс кавказской геополитики!) является мостом и для связей со стратегическим союзником Россией. Не имея выхода к морю, Армения через Грузию получает доступ к туристической и портовой инфраструктуре Поти и Батуми. Почти 2/3 внешней торговли Армении ведется через Грузию.
И наконец, Белоруссия. Риторика Лукашенко подчеркнуто антиамериканская. Однако, как и в случае с Арменией, от географии не сбежишь. Республика Беларусь находится в Европе, а потому полностью идти на разрыв с Западом Лукашенко не может. Второй аспект — внутриполитический и деловой. Любая уступка Минска Москве воспринимается командой Лукашенко болезненно: не станет ли это прецедентом, за которым последует более активное проникновение российского бизнеса в белорусскую экономику (что в Минске рассматривают и как угрозу личной власти Батьки)?
Таким образом, воспоминания о временах СССР и словесный антиамериканизм не могут играть существенной роли в выстраивании выгодной для Москвы внешнеполитической конфигурации. Для понимания этого надо окончательно проститься с иллюзиями по поводу братской привязанности наших бывших соотечественников. В политике нет братской любви, есть выгода, трезвый расчет и интерес. На это и надо ставить, продвигая выгодные нам решения.
