Владимир Путин провел традиционную встречу с главами крупнейших мировых информационных агентств. С одной стороны, и вопросы президенту, и его ответы были в значительной мере предсказуемыми. С другой, несколько любопытных заявлений все-таки прозвучало. Обратило на себя внимание и отсутствие представителя французского агентства Франс Пресс. Петербургский международный экономический форум за годы работы стал не просто по-настоящему масштабным мировым событием, но и оброс немалым количеством традиций, в том числе относительно участия с нем российского президента.
Одним из таких обычаев является встреча главы государства с руководителями международных информационных агентств. 1 июня в рамках ПМЭФ-2017 состоялся очередной подобный саммит журналистов с Владимиром Путиным.
Такие встречи Путина с мировыми медиа-гигантами обычно не приносят сенсаций, зато позволяют отслеживать информационный фон, проблематику, актуальную как для глобальной медиа-сферы, так и для отдельных стран.
Впрочем, на этот раз не сенсация, но заметное событие все-таки произошло. На нынешнюю встречу не был приглашен представитель французского информационного агентства France-Presse. Пресс-секретарь президента&В привел более чем убедительную причину: на данных встречах с Путиным «присутствуют первые лица или, как минимум, вторые лица в исключительных случаях. Формат встречи не предусматривает участия на другом уровне».
Однако памятуя о недавних крайне жестких высказываниях французского президента Эммануэля Макрона в адрес российских СМИ RT и Sputnik, причем на совместной с Путиным пресс-конференции, очевидным образом возникает вопрос, нет ли взаимосвязи между этими двумя событиями.
Как известно, Россия неизменно подтверждает свою приверженность «принципу взаимности» на международной арене. Однако у Москвы сформировалась репутация того, кто также умеет найти асимметричные ответы на брошенные ей вызовы. Чем стало отсутствие представителя Франс Пресс на встрече с Путиным, остается только предполагать.
Что касается тем, поднятых зарубежными агентствами, то они оказались стандартными и отражающими доминирующие ныне в медиа-сфере темы, связанные с Россией: взаимоотношения со странами Запада, Азии и Турции, русские хакеры, Курильские острова и т.д. Ответы российского президента также были традиционными.
Чрезвычайно показательным в этом отношении оказался комментарий Путина относительно отношений с германским руководством и их перспективами в свете скорых выборов. После стандартной формулировки «нам, в&В общем-то, все равно с&В кем работать» российский президент перешел к обзору сотрудничества между Россией и Германией, в котором наблюдается резкий подъем после спада предыдущих лет.
Путин прямо сказал, что даже разногласия с Ангелой Меркель не являются повсеместными и есть множество точек соприкосновения, особенно в области экономического взаимодействия. Фактически глава государства указал на то, что, несмотря на кажущееся противостояние между Россией и Германией, германские элиты проявляют здравый смысл и прагматизм, когда речь идет о национальных экономических интересах.
Это могло бы быть важным посланием для зависимых от Германии и ЕС восточноевропейских сателлитов, которые зачастую принимают решения, которые прямо вредят их собственным странах. Однако вряд ли Путин рассчитывает, что его слова что-то изменят в их позиции. Так что это, скорее, просто констатация реалий.
Несколько более неожиданным стал ответ Путина про пресловутых «русских хакеров». Российский президент сказал, едва ли не впервые, что некоторые взломы могут быть результатом работы каких-то российских хакеров с патриотическими убеждениями. Однако Путин категорически отверг причастность к этой деятельности российского государства, а также усомнился о возможности повлиять на результаты выборов подобными методами.
Правда, вряд ли это что-то изменит.
Более того, не исключено, что слова главы государства о патриотически настроенных хакерах, действующих по собственной инициативе, будут расценены как косвенное признание, и в них будет найдено сходство с его комментарием 2014 года о крымской самообороне, которая купила форму в военторге.
Крайне интересным оказался обмен репликами с представителем японского информационного агентства «Киодо». В вопросе японского журналиста самым примечательным оказалось то, что он заговорил о гипотетической передаче Японии Россией двух островов. А ведь официально Токио настаивает на передаче четырех островов – вопреки Московской декларации 1956 года.
Последнее время наблюдаются аккуратные телодвижения, которые позволяют думать, что японские власти начали подготовку общественного мнения к возможной смене этой основополагающей позиции Токио, которая и была камнем преткновения в российско-японских отношениях последние десятилетия. Постановка вопроса главой агентства «Киодо» намекает на то же самое.
Ответ же Путина оказался интересен иным. Он коротко ответил по данному пункту вопроса, а затем дал свое развернутое видение общей ситуации в регионе, которая, собственно, и стимулирует Россию усиливать свое военное присутствие на островах.
Более того, он, по сути, прямо заявил, что пока США и НАТО будут усиливать свое военное присутствие у российских границ, Россия со своей стороны будет также наращивать военную мощь. Он провел прямую параллель между развертыванием ПРО США в Европе и Азии. Все это воспринимается Москвой как военная угроза, что вызывает – и будет вызывать – ответные действия с ее стороны.
Видимо, именно здесь скрывается одна из главных проблем для Кремля, которую пытаются решить, в том числе, и подобными встречами руководителя страны с главами мировых информационных агентств: Москву не слышат.
Из года в год на каждой встрече на высшем уровне и с зарубежными журналистами руководство страны в полный голос говорит, что Россия законно стремится «к обеспечению своих нацинальных интересов», приводя в каждом конкретном случае соответствующие аргументы. Однако чем дальше, тем отчетливее ощущение, что Кремль разговаривает с непрошибаемой стеной.
Но, судя по всему, Москва упрямо верит в правоту поговорки «вода камень точит».