В гибели российского генерал-лейтенанта Асапова в Сирии виноват предатель, сообщивший боевикам о времени и месте нахождения генерала. По крайней мере, в этом уверена сирийская контрразведка. Кто знал о перемещениях российского военного советника и как контрразведка будет искать предателя? Данные проведенного сирийской стороной предварительного расследования гибели в Сирии российского генерала Валерия Асапова подтверждают версию об утечке информации к террористам, сообщил РИА Новости источник в органах безопасности САР.
«Результаты предварительного расследования гибели генерала Асапова в Дейр-эз-Зоре свидетельствуют об утечке информации по поводу его местонахождения той стороне, которая совершила обстрел», - сказал собеседник агентства.

Позиция сирийской стороны, видимо, будет сводиться к тому, что гибель генерала Асапова есть результат спланированных действий, основанных на утечке информации о его перемещениях и местопребывании. &В Само употребление именно слова «предательство» свидетельствует о том, что сирийская контрразведка имеет в виду кого-то из своих. Делом занято Главное управление безопасности (ИДАА, «Идарат аль-Амн аль ‘Амм»), а не военная разведка («мухабарат»), что само по себе говорит о внутреннем характере расследования.
Принципиально это ничего не меняет в самой оценке характера гибели российского генерала. Он находился на той позиции, где того требовала от него боевая обстановка, и где риск для его жизни был и без предательства весьма велик. Сомнение вызывает одиночный и очень точный характер попадания мины в командный пункт, на котором находился генерал Асапов. Джихадисты, по мнению сирийской контрразведки, точно знали, что российский генерал будет находиться в этом месте в это время. Они смогли скорректировать удар миномета с помощью беспилотника, хотя это технически очень сложно.

Сложность заключается именно в специфических особенностях миномета как вида оружия.

Грубо говоря, позицию генерала Асапова надо было «подсветить» лучом с беспилотника, чтобы управляемая мина прилетела в цель. Из батальонного миномета вообще попасть куда-либо с такой точностью крайне сложно, а использование дальномера обычно дает прямо противоположный результат, особенно у не слишком обученного расчета. Мина, если вдуматься, оружие массового поражения. Особо опасна она в городских условиях, поскольку асфальт она не пробивает, а отскакивает на пять-десять сантиметров вверх и осколки уходят параллельно земле. На асфальте в результате возникает характерная черная «розочка», а у людей в радиусе десятков метров не остается ног. Кроме того, обученный персонал всегда кладет подряд две мины в одну точку (это закон такой), а в случае с генералом Асаповым прилетела ровно одна. Следовательно, позиция была «подсвечена».
Но кто именно и каким образом мог передать информацию о нахождении российского генерала боевикам? На этот счет можно высказать несколько соображений.
Война в Сирии начиналась как гражданская и до сих пор сохранила многие элементы именно внутреннего противостояния. Кое-где это просто вопрос кровной мести, а не политических убеждений. А после быстрого освобождения больших территорий в тылу остается множество людей, сочувствующих боевикам. Отфильтровать всю эту массу за считанные дни нереально. И еще год назад впервые возник вопрос о том, как относиться к тем, кто нормально интегрировался в ИГИЛ на бытовом уровне. Разговоры о том, что слишком многие посчитали для себя нормальным и даже приятным переместиться в средневековье, долгое время считались неполиткорректными.
Впервые с этой проблемой столкнулись в Алеппо, где пришлось прямо на линии разграничения выяснять у «гражданских», что они делали в последние два года. В условиях дефицита времени и озлобленности сторон первое время этим занимались либо просто местные ополченцы, знавшие своих соседей в лицо, либо шабиха (проправительственные военизированные формирования), что вызывало истерическую реакцию у иностранных правозащитников. Шабиха церемониться не привыкла, но и не обладает профессиональными знаниями для проведения контрразведывательной деятельности. В результате активность шабихи, ополченцев, палестинцев и хезболлы по зачистке и фильтрации пришлось физически остановить и частично переложить ответственность на российскую военную полицию, которая тоже не под это заточена. Одно дело стоять на блокпосту, а другое – проводить фильтрацию, учитывая местные особенности, включая знания родоплеменных особенностей и даже диалектов.
Нет и политического решения о том, что делать в итоге с «гражданским населением халифата». То есть с теми успешными и красивыми арабскими мужчинами в Алеппо, Ракке и Дейр-эз-Зоре, которым несколько лет очень нравилось использовать рабский труд, ритуально насиловать христианок, шииток, алавиток и езидок, ходить на публичные казни и получать пособие от незаконных нефтяных доходов. Предложение топить их всех в Евфрате в связи с невозможностью перевоспитания понимания не нашло. И после фактической ликвидации шабихи все эти люди автоматически перешли в разряд несчастных страдальцев-беженцев, которых надо понять и простить. Не привыкшая к такому образу мыслей сирийская контрразведка зависла. В итоге даже пропуска для перемещения по основным трассам сейчас выдает российская военная полиция (на арабском языке, но с российским штампом кириллицей), а не сирийская контрразведка.
Это не улучшает психологическую обстановку в освобожденных районах. Но если в центральной и южной Сирии процесс фильтрации гражданских уже давно налажен, то в прифронтовых зонах – настоящий проходной двор. Подозревать там можно едва ли не каждого, тем более, что в условиях военной «чересполосицы» у Дейр-эз-Зора потребуется несколько месяцев, чтобы наладить гражданскую власть. А именно гражданская власть должна осуществлять фильтрацию населения, хотя бы для того, чтобы обеспечить его снабжение.
Данными о перемещении российского военного советника обладало изрядное количество людей. Причем не только вовлеченных в планирование операций сирийских офицеров, но и сопровождавший их персонал, солдаты вокруг и десятки местных жителей, итого – сотни две. В идеале следить за режимом секретности должна сирийская контрразведка, у которой просто физически не хватает ни сил, ни персонала, ни времени. Российская военная контрразведка вообще никак повлиять на эту ситуацию не может. То есть, в теории это сделать, конечно, можно, но тогда потребуется вообще отстранить от исполнения своих обязанностей ИДАА, которая очень ревниво относится к своим позициям в иерархии сирийской военной бюрократии. И надо понимать, что ИДАА – это не политическая охранка, какой ее представляют на западе, а именно контрразведывательная структура с очень широкими полномочиями. Чисто политическим сыском занято Управление политической безопасности (ИДАС, «Идарат аль-Амн аль-Сияси»), неоднократно демонстрировавшее свою абсолютную некомпетентность.
Важно отметить и еще одно обстоятельство. Множество мероприятий, связанных с осуществлением оперативного командования войсками, в условиях Сирии превращаются в небольшие шоу. Генералы и полковники САА ведут себя по всем законам поведения Ближнего Востока. Они обрастают свитой, фотографами, журналистами и клиентурой. Сюда надо добавить племенные и родственные отношения, постоянно требующие ритуально-демонстративного поведения. С режимом секретности это никак не совместимо, и даже если российские контрразведчики вдруг начнут требовать от арабов и бедуинов соблюдения жестких норм поведения, этого просто не поймут.
Сирийской контрразведке придется потратить много времени и сил, чтобы установить реальный источник утечки информации о перемещении генерала Асапова. В организации утечки вероятно найти следы как и неких технологически развитых третьих стран, так и просто обычной безалаберности.

Критически важное участие российских офицеров в планировании операций сирийской правительственной армии давно не секрет, и попытка их выбить тоже просчитывалась.

Другое дело, что атака на генерала Асапова была очень скоротечной, что более свидетельствует о местном характере ее подготовки, чем о длительном планировании. Отсюда, видимо, и надо искать.