Реакция американских СМИ на официальное извинение, принесенное нижней палатой Конгресса афроамериканским гражданам за рабство их далеких предков и за так называемые законы Кроули, поражает своей неоднозначностью.
Но на это есть свои причины.
Во-первых, многие наблюдатели усмотрели в решении Конгресса чисто конъюнктурную, политическую подоплеку. Первый такой сюжет связан с предстоящими президентскими выборами, одним из главных участников которого впервые в истории США станет потомок выходцев из Африки. Второй - с подготовкой к выборам в Конгресс. В частности, 7 августа в Мемфисе (шт. Теннеси) должны пройти демократические праймериз, и "извинения" могут существенно увеличить шансы одного из их авторов, конгрессмена-демократа Стива Коэна, баллотирующегося в округе с преимущественно афроамериканским населением.
Во-вторых, совершенно очевидно, что речь в очередной раз идет о демонстративной и, как утверждают некоторые, лицемерной политкорректности. Но, как ни крути, такое "лицемерие" все же лучше циничных рассуждений о том, что "черное рабство не противоречило законам своего времени и было совершенно необходимо для превращения торговли и промышленности в основу, на которой зиждется современный мир". В этом смысле можно сказать, что вреда от такого решения не будет, как, впрочем, и пользы, поскольку признание старых грехов не подразумевает ни компенсаций жертвам расовой сегрегации, ни изменения положения их доживших до лучших времен потомков.
Сегодня формальное равенство прав представителей социальных низов уравновешено "тонкой настройкой" социальных лифтов, на которых очень легко двигаться вниз и практически невозможно - вверх. По мнению американских социологов, это обусловлено острой конкуренцией за места в "приличном обществе" и стремлением элит, которые и определяют социальную политику, ограничить приток "свежей крови".
В рамках этой логики получается, что, принимая решения о социальных гарантиях для низов, правящий слой намеревался не только снизить социальное напряжение, но и использовать велфэр для маргинализации низших слоев населения. И надо признать, что этот инструмент показал свою эффективность: сегодня в США уже выросло третье поколение "велфэр", даже не помышляющее о престижной работе или карьере. С другой стороны, эта система вполне определенным образом мобилизует средний класс, состоящий из более-менее образованных и добропорядочных граждан, которые очень хорошо понимают, что, сорвавшись "вниз", они уже не смогут подняться.
О том, что в США сформирована люмпенская "генерация велфэр", пронизанная духом аутизма, много говорили три года назад, сразу после трагедии Нового Орлеана, главными жертвами которой стали негры. И все потому, что приличные люди вняли предупреждению властей и уехали, а бедные и ленивые "велфэры" остались. Организованно и тем более насильственно эвакуировать этих людей "второго сорта", что бы потом ни говорили чиновники, никто не собирался.
Более того, в США, как и в других западных странах, нарастает раздражение, связанное с тем, что значительная часть налогов, которые исправно платят добропорядочные граждане, утекает в черную дыру льгот для "бесполезных" групп населения. Это негодование исподволь формирует запрос на решение проблемы. В США уже полным ходом идет работа по изоляции наиболее "асоциальных элементов" и использовании их труда в интересах - нет, не общества, как это пытался в свое время делать президент Рузвельт, загнавший безработных в "трудовые армии", но крупных корпораций.
Сегодня об этом ноу-хау, впервые опробованном во времена Рейгана, можно прочитать в американских газетах. В 37 штатах уже приняты законы, легализовавшие использование труда заключенных частными корпорациями. Среди участников этого проекта замечены такие известные компании, как IBM, Boeing, Motorola, Microsoft, Dell, Intel, Revlon и другие. Производство организовано в традициях сталинских лагерей, но с соблюдением принципов гуманности. К тому же заключенные получают заработную плату. Правда, размеры ее, независимо от квалификации, зачастую ниже минимума, установленного для данного штата, но на то они и заключенные.
После того как выяснилось, что "тюремный бизнес" приносит неплохую прибыль, в США - на фоне падения уровня преступности - начался рост числа заключенных. Чтобы понять размах происходящего, достаточно сравнить конкретные цифры: в 1972 г. в стране было менее 300 тысяч заключенных, в 1990 - один миллион, сегодня - около двух миллионов. Интересно, что примерно такими же темпами происходила "чистка" социальных низов в России в период "торжества демократии". В течение 1993 - 1996 гг. число заключенных увеличилось более чем вдвое - с 400 до 950 тысяч.
Но вернемся в Америку, где еще в 1980-е был запущен процесс строительства частных тюрем, за счет чего удалось несколько разгрузить изрядно переполненные государственные исправительные заведения. Одновременно стало понятно, что в ряде случаев использовать труд заключенных выгоднее, чем выводить массовое высокоточное производство в страны третьего мира. Наблюдатели уже зафиксировали обратное движение капитала. Так, сборочное производство, ранее располагавшееся в Мексике, переведено в калифорнийскую тюрьму "Сент-Квентин", корпорация Nike возвращает свои производственные площадки из Индонезии в тюрьму штата Орегон.
Более того, тюрьмы начинают конкурировать с американскими заводами. Если верить американским СМИ, на одном из заводов Техаса, производящем комплектующие для IBM и Compaq, произошли массовые увольнения в связи с переводом части производственных площадей в одну из частных тюрем. Разумеется, уволенные рабочие получили выходные пособия и соответствующие льготы. Однако при неблагоприятном стечении обстоятельств часть из них так и не найдут работу, и их семьи пополнят ряды "поколения велфэр".
Картину дополняют уже принятый в ряде штатов закон "трех преступлений", который предусматривает пожизненный срок за совершение трех, даже ненасильственных, преступлений; система взысканий, автоматически продлевающая срок заключения, отмена условного наказания и другие меры. И, наконец, последний штрих: трудовая армия заключенных формируется преимущественно из людей, совершивших ненасильственные преступления. По данным американских СМИ, к этой категории принадлежит 97% из 125 тысяч федеральных заключенных и 66% заключенных штатов.
Но какое отношение имеет все это к расовой политкорректности, продемонстрированной нижней палатой Конгресса? Как выясняется, самое прямое. Поскольку в США все делается в прямом соответствии с законом, признаки новой сегрегации следует искать в законодательной базе, настроенной на более жестокие приговоры в отношении социальных низов и, в частности, в отношении афроамериканцев и выходцев из Латинской Америки.
Это хорошо видно на примере антинаркотического законодательства. Так, уличенный в хранении двух унций (или 56,7 г) кокаина-сырца или крэка, которые, как правило, употребляют афроамериканцы или латиносы, получает десять лет тюрьмы. А за хранение 500 г гораздо более дорогого чистого кокаина, которым балуются элиты и средний класс, предусмотрено пятилетнее заключение. То есть за дозу, которая в девять раз больше, срок в два раза меньше. Такая вот простая и наглядная арифметика.
Из всего сказанного хорошо видно, сколь гармонично новые, более изощренные формы расовой и социальной дискриминации уживаются с пароксизмами ни к чему не обязывающей политкорректности.
