Инициировал слушания Общественный совет по культурным центрам, созданный после того, как возникла угроза сноса ЦДХ и постройки на его месте дома по проекту английского архитектора лорда Нормана Фостера «Апельсин». Многие думали, что кризис станет помехой строительству, но, как оказалось, это не так.
«Апельсин» с историей
Для большинства горожан нынешняя архитектура ЦДХ не представляет никакого интереса, проект Николая Сукояна и Юрия Шевердяева горожане воспринимают однозначно.
Вероятно, свою роль в судьбе Крымского Вала играет его местоположение — оно, с одной стороны, самое центральное, но, с другой, изначально ущербное. До революции и последующей за ней индустриализации на месте ЦДХ располагались жилые дома, которые были снесены еще в 1920-е.
В 1923 году там была организована первая Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка. Временные конструкции павильонов делали Мельников, Жолтовский и др.
В 1931 году был проведен конкурс на Дворец Советов. Жолтовский выбрал эту территорию для размещения части проектируемого им комплекса. Это проектное предложение принято не было. В конце 1930-х место планировали отвести под Дворец культуры рабочей молодежи. С 1935 года под руководством Щусева начались проектные разработки строительства комплекса зданий Академии наук СССР, имеющие целью разместить комплекс на данной территории. Строительство зданий Академии наук началось в 1941 году с музейного корпуса, граничащего с Крымским Валом. Однако во время войны оно было остановлено и больше к нему не возвращались, хотя вплоть до начала 1950-х годов создавались новые варианты комплекса Академии наук.
В начале 1960-х годов были сделаны предложения по застройке домами кварталов между Мароновским и 2-м Бабьегородским переулками, основанные на террасном построении композиции, спускающейся к Москве-реке. Было даже начато строительство, но оно было остановлено в связи с появлением идеи размещения здесь парка искусств.
Тем не менее уже после этого был сделан ряд других проектных предложений. Рассматривалась застройка территории крупными комплексами: Международным банком, Министерством внешней торговли. Однако выбор был сделан на проекте ЦДХ.
Здание ЦДХ (введено в эксплуатацию в 1979 году) воплотило в себе модернизм советского образца — геометричный, функционалистский, максимально обезличенный. Уже спустя десятилетие после открытия ЦДХ у архитекторов появились соблазны что-либо с этим зданием сделать: различные варианты предлагались на протяжении всех 1990-х, закончились эти архитектурные фантазии конкурсом, который провела Москомархитектура в 2000 году.
По итогам конкурса были отобраны проекты мастерской № 3 Моспроекта-2, Международной академии архитектуры, Московского научно-исследовательского института по проектированию объектов культуры, отдыха, здравоохранения и спорта и МАРХИ. Жюри под председательством президента Российской академии архитектуры Александра Кудрявцева выбрало работы, которые либо полностью сохраняли вид здания, либо привносили в него некоторые элементы, дополняющие структуру. Но это было в 2000-м, всё еще голодном году. Финал текущего года тоже не самый благополучный, но, вероятно, у кого-то деньги, достаточные для освоения Крымского Вала, всё же остались. Это можно назвать работой на перспективу — кризис тоже не вечен. Территория, вероятно, будет освоена по полной программе, то, что предлагалось сохранить в 2000 году, — парк искусств — сейчас можно куда-то и переселить, ведь речь идет о лакомом куске столичной земли, тут не до искусства
В конце августа первый заместитель мэра Москвы Владимир Ресин подписал распоряжение о создании рабочей группы по вопросу строительства нового здания Третьяковской галереи.
Поручил это Ресину первый зампредседателя правительства РФ Игорь Шувалов — вопрос ЦДХ на правительственном уровне курирует именно он. Когда в апреле этого года разгорелся скандал из-за проекта Нормана Фостера «Апельсин», который, по мысли московских властей, должен был заменить здание на Крымском Валу, Шувалов выпустил распоряжение о проработке вопроса путем создания специальной комиссии, куда вошли в том числе и оппоненты проекта. К началу осени, казалось, вопрос был уже достаточно проработан и неминуемо приближалась реализация проекта.
Но судьба — известная злодейка, а временами, кажется, кудесница: когда всё пошло прахом нынешней осенью, многие из тех, кто радеет за судьбу Москвы, вздохнули с облегчением — гнет денег уже перестал быть столь непосильным и решения власть имущих перестали быть столь решительны.
Застройщики робко начали снижать цены на квартиры в строящихся домах, растянутые поперек фасадов объявления «Аренда, продажа» сиротливы и несчастны — спроса больше нет.
Однако не тут-то было. То ли слухи о смерти московских девелоперов сильно преувеличены, то ли это будет длительная агония, но факт в том, что процесс идет и никакие кризисы ему не помеха.
Страсти вокруг ЦДХ закипели в апреле этого года, когда жена московского мэра и по совместительству президент строительной компании «Интеко» Елена Батурина на международной выставке-ярмарке недвижимости MIPIM-2008 в Каннах сообщила прессе о планах по освоению территории ЦДХ.
«Во всем мире есть несколько знаковых объектов, которые выделяются на фоне других зданий. Среди них — здание оперы в Австралии, отель «Парус» в Дубае и здание, выдержанное в храмовом стиле, в Индии. Мы решили, что такое здание должно быть и в Москве», — рассказала г-жа Батурина.
Поведала Батурина и о том, что к продукту творческой мысли Фостера и она приложила руки — идея с апельсином пришла именно ей, произошло это во время поездки в Дубай, где главная московская строительница даже поработала руками — слепила макет из пластилина.
Знаковым зданием в Москве должен был стать 15-этажный дом в виде разрезанного фрукта. Каждая из пяти оранжевых «долек» «Апельсина» является отдельным функциональным сегментом, расположенным под наклоном к сердцевине.
Проект предусматривал строительство «Апельсина» на месте ЦДХ и по сути был коммерческим. Помимо музея на первых этажах он включал гостиницу, офисы и жилые апартаменты. Общая проектная площадь здания составила 80 тыс. кв. м, что на 30% больше нынешней площади ЦДХ (она равна 54 тыс. кв. м).
Противостоять Батуриной и Фостеру решились нынешние обитатели ЦДХ — Третьяковка в лице ее директора Валентина Родионова и Конфедерация творческих союзов стран СНГ под председательством Масута Фаткулина. Было выпущено открытое письмо, за которым последовал вал публикаций, где ситуация называлась беззаконной и недопустимой.
Центральный дом художника является уникальным выставочным комплексом, укомплектованным самым современным оборудованием, что позволяет разворачивать экспозиции любых направлений и видов современного и классического изобразительного искусства.
По авторитетным оценкам экспертов, здание ЦДХ находится в отличном состоянии, не требует реконструкции и капитального ремонта и может успешно эксплуатироваться в течение многих десятилетий. За последние 10 лет МКСХ вложила в ремонт и реконструкцию ЦДХ сотни миллионов рублей собственных средств, писали в тот момент г-да Родионов и Фаткулин.
«Апельсин» произвел шок, и за разговорами о его скором появлении на месте ЦДХ быстро забылось, что авторы представили «Апельсин» лишь в качестве одного из проектов (пусть, очевидно, и фаворита) для участия в конкурсе-тендере.
Проект сделал свое дело — праведный гнев вылился на Фостера и Батурину, при этом против самого факта, что будет проведен конкурс и решится судьба нынешнего ЦДХ, уже никто и не возразил.
Планы развития территории в районе Крымского Вала продолжают разрабатываются, несмотря на кризис. Например, Институт Генплана по поручению правительства РФ о развитии комплекса Государственной Третьяковской галереи определяет градостроительный потенциал территории ЦДХ.
Вместе с тем в умы противников нововведений был привнесен разброд, который в итоге привел к их размежеванию. По истечении менее чем года готовность подписантов отстаивать здание от атак коммерсантов изрядно поутихла. Заместитель директора Третьяковской галереи Ирина Лебедева заявила еще в конце лета, что соседство с Центральным домом художника в одном большом здании не устраивает галерею, так как занижает ее статус, что можно трактовать не только как готовность к смене местообитания, но и желание потопить соседа.
Но понять это стремление можно: по словам госпожи Лебедевой, Третьяковке, чья коллекция существенно выросла за последние четверть века, в существующем здании не хватает запасных помещений.
На сегодняшний день существует предварительный проект, который не удовлетворяет ни одну из сторон. По словам директора ЦДХ Василия Бычкова, улучшение условий для Третьяковки — лишь предлог, поскольку зданиям ЦДХ и Третьяковки (или даже общему для обеих структур зданию, против чего категорически против руководство Третьяковки) отводится защитная функция — рядом Садовое кольцо, соседство с которым культура, по мысли разработчиков, стерпит. А вот что расположится за этим щитом, не очень понятно.
Как стало ясно в результате слушаний, решение вопроса с территориями ЦДХ может появиться в начале 2009 года, когда будет утвержден проект планировки. После этого начнутся предписанные Градостроительным кодексом публичные слушания.
Апельсиновый сок
Предположим, что на архитектурном конкурсе победит проект «Апельсин». В этом случае Третьяковке снова не избежать занижения статуса — по той простой причине, что соседствовать она будет с предусмотренными проектом коммерческими площадями и квартирами (пофантазируем и представим, как какой-то из жильцов «Апельсина» заливает расположенную под ним галерею).
Неужели такое соседство не будет занижать музейный статус? Да и вроде бы предполагается, что и Конфедерация творческих союзов без крыши над головой не остается, поэтому от соседства с ней Третьяковке никуда не деться.
Сильно ли в этом случае увеличатся музейные площади? На 80 тыс. кв. м всё хозяйство, как ныне существующее, так и пока отсутствующий коммерческий довесок, разместить будет ох как непросто. Быть может, Третьяковка останется на Крымском Валу одна?
Рассчитывать на торжество искусства не стоит также и горожанам: Москва получит очередное здание, не вписывающееся в городской контекст в силу своей крупногабаритности (между прочим, представители мэрии, мотивируя необходимость сноса ЦДХ, кивают на его несоответствие таким «красотам», как храм Христа Спасителя и памятник Петру, известным своей несоразмерностью окружающему пространству).
Представительный состав комиссии, сформированной Владимиром Ресиным, говорит, что, скорее всего, дело не ограничится строительством одного здания либо это будет очень масштабный проект (вероятнее всего, куда более масштабный, чем изначально предполагали Фостер и Батурина).
Возглавить комиссию должен председатель Москомархитектуры Александр Кузьмин, в нее войдут представители московского департамента природопользования и охраны окружающей среды, московского стройкомплекса, Москомнаследия и префектуры Центрального округа города.
Весьма вероятно, на месте ЦДХ появится многофункциональная структура, включающая жилье, офисы, гостиницы, не обойдется, вероятно, без очередного циклопического торгцентра, а также подземных парковок в опасном соседстве с главной водной артерией города.
И тогда нынешние пробки на Садовом кольце в районе станций метро «Парк культуры» и «Октябрьская» покажутся горожанам легкими затруднениями по сравнению с тем, чем наверняка обернется новая техногенная нагрузка.
Кроме того, не совсем понятно, куда приткнутся хотя бы на момент строительства все те выставки, которые сегодня проходят в ЦДХ: «Антикварный салон», «Дизайн и реклама», «Архитектура и дизайн», «Шоп Дизайн», «Амбьенте Россия», non/fiction и др. Между тем, это в условиях острого дефицита выставочных площадей в Москве серьезная проблема.
Между прочим, соседства, «занижающего статус», могло бы и не быть. В один из моментов проектирования — в далекие 1970-е — предполагалось, что на территории нынешнего ЦДХ будут два отдельных здания: одно для Третьяковки, другое — для Центрального дома художника. И тогда нынешнее положение ЦДХ было бы иным и угрозы его существованию не было бы.
Из рядов сторонников сохранения памятника звучат речи о том, что ЦДХ — московский аналог парижского Центра Помпиду и хотя бы поэтому его нельзя трогать. Насколько обоснованно такое сравнение?
Центр Помпиду интересен тем, что все коммуникации у него вынесены за пределы здания. Произведением искусства там является сама архитектура. Может ли этим похвастаться ЦДХ? Навряд ли. Коробка ЦДХ — слишком уж явное недоразумение, чтобы даже вести разговор о сравнении двух проектов.
Правда, в столице нет ничего более функционально сходного с парижским Национальным центром искусства и культуры, чем ЦДХ. А еще беда в том, что нынешняя власть далека от адекватного понимания того, что такое социальные проекты, потому опасения за то, что будет только хуже, кажутся весьма обоснованными.
Наследники по прямой
Если рассматривать ситуацию в культурологическом аспекте, то уместно задаться вопросом — почему Лужков так активно борется с хрущевским наследием?
Дело ли тут только в моральном и физическом износе гостиниц «Россия» (строительство — 1964—1969), «Минск» (постройка 1965 года), «Интурист» (1970 год)? Понятно, что сталинские постройки более монументальны и сносить их совсем уж неоправданно. Меж тем, как выразился некогда Юрий Михайлович, «а строить очень хочется» Но так ли всё просто?
Временами кажется, что в Хрущеве Лужков видит своего брата-близнеца, с которым надо бороться, как с порочным подсознанием. Не так ли ныне Лужков застраивает Москву муляжами, как некогда засаживал Хрущев страну кукурузой?
Стилистика лужковской Москвы барочная. Это один сплошной «ледяной дворец», выполненный, правда, из стекла и бетона, но столь же игрушечный, конфликтующий с архитектурными архетипами проект. Игрушечность есть и в доме-апельсине.
Хрущевско-брежневская архитектура лаконична и невыразительна, функциональна, Лужкову ближе изыски. По духу Лужков подобен Хрущеву, действовавшему тоже точно из духа противоречия с предшествующей эпохой.
Почему Москве нужен «Апельсин»? Потому что эта геометрия противоречит всему московскому архитектурному бэкграунду (да и мировому опыту тоже). Но такого противоречия нам сегодня мало, и шар надо раздробить.
Близко к такому мироощущению подбирался авангард 1920-х годов, правда не в архитектуре, а в живописи (вспомним, к примеру, супрематическую композицию Эль Лисицкого «Клином красным бей белых» 1919 года).
В трактовке искусствоведов, тогда искусство атаковало гармонию, что связано как с новым тогда периодом развития самого искусства, решившего было себя упразднить, так и с тяжелым психосоциальным состоянием российского общества и культуры.
Нет гармонии и сегодня. Циклопический храм Христа Спасителя, гулливерообразный Петр, а в будущем, возможно, дом «Апельсин» выстроены по фэн-шуй очень верно — на реке. Эти памятники современности смотрят на вечность воды, текущую мимо, и этой вечности, мировой гармонии всеми силами противостоят.
Зато, как мантра, вопреки всей ситуации в экономике (вроде это состояние недавно разрешили называть кризисом, а не временными трудностями?), вопреки промышленному спаду, который уже успел отбросить страну по ряду параметров на уровень 1998—1999 годов, будет проговариваться посредством создания «Апельсина»: «У нас всё хорошо, у нас всё хорошо».
Крамольно хотелось бы, чтобы у тех, у кого всё хорошо, стало бы как у всех. Но, как говорится, мечтать не так вредно, как протестовать против политики властей, что градостроительной, что любой другой.
