Нынешние проводы-встречи года минувшего и года грядущего ознаменовались на телевидении политкорректной многополярностью и нервирующим отсутствием центра.
Логично, в общем-то. Каждый мог встречать свой Новый год, подразумевая нечто свое и обходя десятым нажатием на пульт все чужие праздники. В результате складывалось впечатление, что Новый год утрачивает присущую ему в нашей стране всенародность.
Не стало телепродукта, который могли бы смотреть все, получая от этого телепродукта всю необходимую душевную пищу-информацию.
Каналы работали не с народом, а с наиболее массивными целевыми группами потребителей.
Одной из таких групп были зрители, ностальгирующие по высотам советской культуры, до которых современное кино и телевидение не долетают. Для этой аудитории шла вечная «Ирония судьбы...», вечные комедии Леонида Гайдая, вечное «Обыкновенное чудо» в постановке Марка Захарова, всегда актуальный английский фарс «Здравствуйте, я ваша тетя!» и еще много того, что не имеет никакого отношения к Новому году и даже зиме.
Тем не менее блок советских хитов выполнял функцию отопительной системы, бесперебойно поставляющей душевную энергию в подмороженную капитализмом и кризисом реальность.
Сия беспредметная батарея советского производства контрастировала с шоу «Пожар в джунглях. Тропический бал НТВ». Там, видимо, хотели создать пляжно-эротические настроения, но получалось как всегда — атмосфера очередного ледового шоу, только на песке.
Третьим образом носителя энергии выступил трубопровод, чью прихотливую пластику круглосуточно демонстрировали в новостях. Этот визуальный образ составил конкуренцию елкам, серпантину, конфетти и прочей новогодней бутафории.
Проблемы задолженности Украины за газ и события в секторе Газа составили диапазон мировой драмы, идущей в прямом эфире. И великой хотя бы потому, что никакой праздник и придуманный рубеж в непрерывном времени не способны ее отменить или прервать.
Была аудитория, с пристрастием следившая за новостями, и по очень простой причине. В развлекательных форматах признаки и детали достоверной реальности содержались в гомеопатических дозах.
Телевидение утратило рефлексию об окружающей его действительности.
Все музыкально-юмористические шоу вечера и ночи 31 декабря тяготели к герметичной консервации телевидения в собственном соку, в жанрах дружеских пародий, умильных самопародий и PR-акций.
Похоже, наше ТВ разучивается смеяться над чем-либо, кроме самого себя. ТВ в вакуумной упаковке позиционировало себя как наиболее подходящий продукт к праздничному столу.
Первый канал педантично отпародировал, то есть отрекламировал все свои шоу — от «Давай поженимся!» до «Феномена» с Ури Геллером. В своей ориентации на само себя телевидение так преуспело, что номер с Анастасией Заворотнюк, осмеивающий отечественные претензии на Голливуд и бардак на отечественном ТВ, показался глотком свободы. Все-таки не единым Первым каналом имеет право развлекаться человек.
Одни российские звезды пародировали других российских звезд. Ренату Литвинову передразнивали сразу двое — Максим Галкин и Александр Олешко.
Пародия на какого-нибудь певца вроде Николая Баскова или Бориса Моисеева закономерна и ожидаема — и такими номерами пестрели все шоу. Стебно-парадные портреты непременно монтировались с восторженными оскалами прототипов.
В ночь на 1 января наши медийные лица переходили из разряда живых людей в разряд виртуальных персонажей, придуманных и подлежащих тиражированию.
Но ТВ пошло гораздо дальше, выдав шквал пародий на пародистов и юмористов. Апофеозом праздника был не юмор по поводу нашей жизни и ее узнаваемых проблем, а юмор по поводу звезд и стилистик юмора.
Острящие актрисы с ТНТ иронизировали над мужской иронией в Comedy Club. В «Большой разнице» на Первом канале пародировали старомодность КВН, изображали «бешеных бабок», проезжались по всем новейшим архетипически-харизматическим персонам CC вроде Гарика Мартиросяна, Гарика Харламова и Павла Воли.
В этот раз было как-то особенно заметно, что звезды за столиками, звезды зрительствующие тоже работали, и работа у них такая, что запросишь других работ.
Они вкалывали над созданием атмосферы всенародного ликования, то есть, пардон, кайфа и восхищения современным эстрадным искусством. Их смех должен был выступать знаком качества комедийной телепродукции. А удовлетворение телепродукцией должно было выражать довольство жизнью в целом.
Эту настойчиво моделируемую аберрацию я бы и назвала смехом без правил.
Нравоучительными картинками смотрелись среди взрослых актеров актрисы из сериала «Папины дочки» и дуэты Максима Галкина с Аллой Пугачевой. ТВ продемонстрировало, что шоу-бизнесу все возрасты покорны.
Мечты о недосягаемо правильном мире, как давно повелось, концентрировались в зарубежных кинохитах. «Гарри Поттер...» и «Властелин колец», «Код да Винчи» и «Ван Хельсинг» — подборка фильмов об успешной борьбе против глобального зла во вселенной. Прелесть этого виртуального зла в том, что оно наделено эстетически эффектными, зримыми формами и принадлежит к сверхчеловеческому измерению. Это гораздо лучше той путаницы добра и зла среди своих, в которой реально существуют люди. А образ магической вселенной подразумевает, что в ней обязательно есть ключ к прочной гармонии, есть волшебное заклинание, правильное действие, спасительный жест. У нас такой веры и такого ключа давно нет — а требуется для всеобщего обнадеживания. Приходится черпать из чужих запасов.
В наших же запасах — опора на человеческое. 3 января телевидение отмечало год со дня смерти Александра Абдулова. Как и год назад, этот день стал для ТВ моментом истины о том, что реально способно нас объединить, не успокаивая. Абдулов превратился в идеал универсального человека. До перестройки в нем видели несоветскую свободу и эстетизм индивидуальности. В наше время он оказался носителем вневременных культурных ценностей — душевной сложности, многогранного обаяния, творческой непредсказуемости. Он совместил высокое искусство и популярность. Он сочетал известность с народной любовью — а сегодня эти понятия встречаются отнюдь не часто.
Друзья и коллеги Александра Абдулова на всех центральных каналах предаются воспоминаниям и качают головами так, словно до сих пор не могут уложить в своем сознании факта ухода актера из жизни. Да, не могут. Потому что наша эпоха фетишизирует всё, чего достиг Абдулов, — славы, богатства, комфорта, личного благополучия. Сложно признать бессилие этих вещей перед лицом смерти.
Сложно не признать и бессилие смерти перед этим талантом — по разным каналам идут фильмы с участием Абдулова, и переключаться с них на что-то более современное не хочется. Столько жизни концентрируют его роли, даже в самых заурядных телеспектаклях.
Профессиональный артист в наши дни нередко живет в угаре самореализации. Он может играть в десятках сериалов, в сотнях картин. Но вес его ролей в искусстве может остаться мал и ничтожен. Актеру очень легко сегодня ничего не успеть, будучи сверх меры востребованным.
Александр Абдулов очень торопился жить в жизни, очень интенсивно жил в искусстве — и многое успел. Он как никто настойчиво напоминает о смысле жизни, о предназначении артиста, о двойственной природе успеха, о том, сколь условны одни ценности и неуходящи другие. Телевидению требуются особые усилия, чтобы прорываться время от времени к чему-то настоящему. Но похоже, что ТВ само чувствует потребность в этих усилиях. Особенно после того, как отпразднует Новый год.