Такие далёкие друг от друга явления, как криминальная проза Владимира Сергиенко и фри-джаз Сергея Летова, объединил дух бескомпромиссности. И хотя совместное выступление писателя и группы «Сакс-мафия» выглядело несколько эклектично, в оригинальности этому зрелищу не откажешь.
Зверевский центр современного искусства любит удивлять чем-то необычным. Соц-артисты, концептуалисты, перформансисты и прочие представители (разной степени радикальности и вменяемости) андеграунда — все находят приют под скромной деревянной крышей Алексея Сосны. Но сейчас шоу являло собой союз почти несоединимого.
Вор, который висит на крыше
Трое музыкантов с разновеликими золотистыми саксофонами выдували мелодический, осёдланный фри-джаз. Это иноходец, пойманный в ритмическую узду и приученный если и не таскать на себе наездника, то хотя бы аккуратно шагать рядом с хозяином. «Сакс-мафия» во главе с Сергеем Летовым (условно «во главе», внутри коллектива практически демократия) давала хорошо отработанный заводной фри-стандарт.
Литхроники. В клубе «Улица ОГИ» Дмитрий Галковский представил книгу «Два идиота». На «Винзаводе» прошёл вечер памяти Алексея Парщикова. В салоне «На Самотёке» выступили поэты Игорь Жуков, Андрей Тавров и Марк Шатуновский.
Читать дальшеНо в качестве фронтмена у них выступал парень в «пацанской» клетчатой кепке, который, рубя ладонью воздух, читал с листа криминальные рассказы собственного сочинения.
Джазмены регулярно глушили чтеца. Выглядело это примерно так.
«Ну, так бы и сказал, маляву получил… Ксива — это то, что с чекухой: паспорт, справка опять же…» — выкрикивал писатель.
Саксофоны: «Вию, уоапп-пхх и вжтттзиии….»
Сквозь мощную звуковую завесу проступили детали сцены кражи: «Вот дом о девяти этажах. На крыше количество возможностей зацепиться верёвкой — хоть отбавляй. Ну зацепили мы с одним верёвку в узлах и ещё одну — без узлов. Узловая висит, болтается, безузловая меня вокруг талии душит. В затяжной прыжок. Чик-чирик, я в домике...»
«Вауууу!» — удивились саксы.
Кроме жаргонных слов типа «лепилы», «кармаш», «штрик», в речи декламатора проскакивали и совсем неожиданные выражения вроде: «Типичный тригонометризм без Кандинского», «Нагваль не высаживает на измену, и Елена Николаевна Рерих не давит своим присутствием», «Напряг все герцы собственного процессора». Несмотря на блатную основу прозы, чувствуется недюжинный образовательный багаж автора.
О криминале по-человечески
Владимир Сергиенко — уроженец города Львова. Оборотной стороной коммерциализации города в перестроечные времена (из-за близости к западным границам) стала не менее бурная его криминализация. Сергиенко стал активным участником обоих процессов, но главным образом — второго.
По-видимому, Запад тянул его всё сильнее, и вот уже 20 лет, как Сергиенко проживает в славном городе Берлине. Но там, вероятно от ностальгии, он начал писать криминальные рассказы. В отличие от вала дешёвой продукции подобного толка, Сергиенко пишет не «фуфло», а иронично-жёсткие зарисовки из жизни уголовников.
Предыдущий альбом позволил надеяться на то, что Тори Эймос, успешно разложившая образ несчастной и прекрасной дамы на десяток «кукол», начинает относиться к избранной теме достаточно иронично. По крайней мере её поклонники, давно повзрослевшие, перестали ждать от неё девичьих рефлексий времён второй-третьей студенческой влюблённости.
Читать дальшеВ 2002 году «Криминально-человеческое чтиво. Блатная сказка № 2» Сергиенко была опубликована на портале «Топос» и вызвала среди его читателей лёгкий ажиотаж. Ещё через два года вышла книга с одноимённым названием, отмеченная Андреем Битовым.
Разумеется, своим персонажам Владимир привил некоторые благородные черты (воры возвращают кошельки понравившимся девушкам или оставляют свои деньги в квартире, которую собрались обчистить, поскольку от беспутного хозяина, судя по найденной записке, ушла жена). И это понятно.
В «Улицах разбитых фонарей» тоже менты крайне симпатичны, поскольку и сам автор (Андрей Кивинов-Пименов) работал оперативником. Разумеется, любой писатель несколько идеализирует своих героев. Но это не мешает Сергиенко не создавать излишнего романтического ореола вокруг профессиональных уголовников, а показывать их жизнь в достаточно трезвом свете.
После дочитывания последней «сказки» и стихания аккордов «Сакс-мафии» берлинец Сергиенко рассказал об особенностях своего творчества.
«Я художник, а не документалист»
— Чья идея выступать с «Сакс-мафией»?
— Выступить в таком формате — идея Сергея Летова. Я сразу согласился, поскольку люблю саксофон. У меня ощущение, что этот инструмент способен говорить: он может и ласково нашёптывать, а может и ругаться. Поэтому, когда после поездки в Японию Летов предложил попробовать создать такой симбиоз слова и музыки, мне это показалось интересным.
— Володя, не сложновато ли: нагваль, Рерих, тригонометризм?
— Я считаю, что повествовательную линию у меня такие специфические термины не заслоняют. Хотя у издателя однажды родилась мысль опубликовать что-то вроде словарика-приложения к моей книге. Но потом мы отказались от этого. Если читателя взяло в целом, что ему мешает потом прояснить для себя некоторые детали?
— Как ты относишься к многочисленным спекуляциям на блатной теме — и в прозе, и в песне (шансон)?
— Авторов, способных создать настоящую атмосферу, и в блатной песне, и в прозе — единицы. Мне дико не нравятся все эти приблатнённые романсы! Реальная криминальная жизнь далека от романтики, какой мы слышим её в этих песенках. Криминогенная среда — это сплошная боль.
— Чего вдруг ты стал писать?
— Не знаю. Кайфа я от этого не испытываю точно. Псевдоромантизм рисует уголовную среду как братство — наподобие католического ордена. Мне жаль, если кто-то купится на это. Этим молодым людям, у которых ещё не сформировано сознание, я помогаю разобраться. Я стараюсь не только не идеализировать криминальные отношения, но и вытравливаю из прозы всяческую романтику.
Бывает, разбили ларёк по пьянке, стащили бутылку пива. Первый срок — условно, второй — тюрьма. Что с ними дальше будет? Если эти молодые люди остановятся, прочитав мой текст, значит я не зря его написал. Ещё одна задача — разбудить в уже закоренелых криминальных душах человеческое. Есть нужные преступления, а есть ненужные…
— Нужные — это какие?
— Дуэль, например. Толкнул тебя депутат, а ты: «Да, пошёл ты…» и т.д.
А что касается ненужных… Как формируется профессиональный уголовник? Попал он в первый раз в зону в шестнадцать. Затем с небольшими перерывами отсидел до сорока четырёх. И вдруг решил завязать, но он же ничего не умеет, у него только воровские навыки. Для меня очень важно достучаться до таких, как он.
— Что тебя ведёт?
— Моё кредо? С одним своим давним знакомым я списался в интернете. И он написал мне: «Ты всегда был безумно справедлив. Это очень нам помогало в детстве». Мне было приятно. Чувство справедливости — это у меня врождённое? Или привито матерью, или отец повлиял? Не знаю. Но кредо моё простое: если могу поделиться чем-то и кто-то в этом действительно нуждается — я делюсь.
— Чего больше в твоём творчестве — реальной основы или выдумки?
— Есть и то и другое. Я художник, а не документалист.