Меня всегда как-то внутренне смущала та самозабвенная и брутальная убеждённость, с которой Владимир Высоцкий пел о том, что «лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал».

Во-первых, мне никогда не нравились горы. Точнее, они не нравились мне в том смысле, в каком о них пел Высоцкий. Сама идея использования природы как препятствия, проверяющего на прочность характер человека, кажется мне одновременно унизительной и для природы, и для человека. А главное — бессмысленной и непродуктивной. Поведение человека, находящегося в специально организованной экстремальной ситуации, говорит только о его поведении в специально организованной экстремальной ситуации. Делать из этого какие-то выводы — глупо и недальновидно. Просто с каким-то человеком ты не пойдёшь в разведку, а с каким-то — в баню или на шашлыки. И горы здесь ни при чём.

А во-вторых, утверждение преимуществ тех мест, в которых ты не был, по отношению к местам, в которых ты уже побывал, только на основании не обязательно оправдывающейся перспективы обретения нового опыта выглядит либо наивным, либо неискренним. Есть в нём какая-то вымученная, напускная бодрость. Стремление опыта обыграть молодость на её собственной территории. Желание почувствовать себя мужчиной, которое по различным причинам не удаётся реализовать в обычной жизни. Инфантильный энтузиазм любителей самодеятельных песен про далёкие бразильские берега (задумчивые лица, гитара, потрескивание костра на берегу Оки, грёзы о Тимбукту…). В общем, есть в этом пафосе новых открытий что-то от тех поз, которые принимают люди, фотографирующиеся на фоне возвышенного лика природы: «вот он я, а вот мой взгляд, направленный в сторону гор, на которых ещё не бывал».

Ключевое слово здесь, конечно, не «горы», а «ещё не бывал» — или, если быть предельно конкретным, «ещё». «Ещё!» — оргиастический стон современного человека: утомление, смешанное с чувством неудовлетворённости, томность, смешанная с жадностью до жизни. Натренированная готовность к неиспробованному встречается с вежливой готовностью его предложить: «Может быть, ещё?» Спрос на неиспробованное встречается с предложением того, чего прежде не предлагали. Вопрос о том, что чего порождает, растворяется в диалектике современного капитализма. Главное — устремлённость в будущее, которое никогда не наступит, потому что, в отличие от будущего коммунизма, не предполагает достижения конечной утопической цели. И на вопрос «Ещё?» ответом будет хотя и бессильный, но утвердительный кивок головы.

За такого рода постоянно возобновляемой целеустремлённостью стоит масса достоинств, кроме главного — способности переживать настоящее как то, что в каждый конкретный момент совпадает с горизонтом возможного. Иными словами, либо ты смотришь по сторонам, либо ты смотришь в будущее. Суетливые попытки смотреть в обоих направлениях одновременно приводят к астигматизму, характерному для особо активных. Я не пропагандирую расслабленный гедонизм домоседов или аскетическую установку довольствоваться малым. Речь идёт о расхожем мнении, что новое находится впереди, что оно располагается в будущем, что самого интересного мы ещё не видели.

Об этом твердят нам и турагенты, и знакомые, и одноклассники.ru. Туризм превратился не просто в одну из основных форм организованного досуга, но в одну из основных форм организации жизни. Это одновременно и способ потребления окружающего мира, и тип производства новых впечатлений. Каждое впечатление должно быть сертифицировано печатью новизны: в цене всё эксклюзивное, но желательно, чтобы при этом было всё включено. Что включено? Всё. Напитки и социальный престиж, фотогеничные пейзажи и чувство полноты жизни, красноречивый загар и гарантированный заряд бодрости для новых трудовых будней, сувениры на память и память о том, как я провёл лето. Отдыхать нужно так, чтобы потом не было мучительно стыдно перед знакомыми за неумение брать от жизни всё, за неспособность пользоваться открывающимися возможностями, за лень, отсутствие фантазии и денег — иными словами, за несовременность.

Поэтому осень становится самым утомительным временем в общении с друзьями. Временем отчётов о проделанном отдыхе и взаимной демонстрации пухлых фотоальбомов. Режим слайд-шоу на рабочем компьютере, автоматически включающийся во время перерыва на обед и превращающий офисное open space в телеклуб путешественников. Обмен опытом общения с курортным персоналом, меланхоличная память о былом, сосредоточенные думы о будущем, фирменный календарь на стене, безразлично показывающий, что это будущее ещё за горами. На нём и нужно сосредоточиться. Прошлое заархивировано в папках с фотографиями, отложилось в рассказах, выпало кристаллами нескольких дорожных эпизодов, застряло в бумажном мусоре музейных буклетов и посадочных талонов. В общем, стало прошлым, делающимся всё более тусклым с каждым обращением к архиву и в какой-то момент полностью с ним совпадающим.

Поэтому туристическая индустрия переживёт любой экономический кризис. Ведь речь идёт не о деньгах и даже не об отдыхе. Речь идёт о нас самих, о нашей человеческой состоятельности и социальной адекватности. Хорошо отказаться от амбиций, признаться себе и окружающим в том, что ты looser и всё, что тебе надо, у тебя уже есть, а единственное твоё желание — чтобы тебя оставили в покое. Хорошо, но очень трудно. Особенно после того, как о тебе действительно перестают вспоминать, даже как о чудаке и неудачнике. Особенно если у тебя нет уверенности в том, что ты, скажем, великий русский писатель. Что тогда остаётся делать, не очень понятно. Видимо, опять-таки путешествовать. Только задёшево и одному. Достойный финал. Завидная альтернатива.

Поэтому нужно искать какой-то другой выход за пределы современной индустрии впечатлений и культурной экономики нового опыта. Не сидеть же дома, если почти весь мир превратился в объект туристических предложений, заранее готовый занять эффектное положение для фотосъёмки. Есть что-то непристойное в позах египетских пирамид или руин Афинского акрополя (особенно теперь, когда греческие реставраторы вдохновились опытом московских строителей храма Христа Спасителя и Царицына). Я уже не говорю об Эйфелевой башне или Empire State Building. Природные красоты ещё как-то держатся, пытаясь настаивать на своём безразличии к объективам зеркальных камер. Но, кажется, это ненадолго, и, кажется, это чисто женское безразличие.

В результате ощущение новизны впечатлений оказывается поддельным. И трудно избавиться от ощущения, что ты здесь уже был и что тебя здесь уже давно ждали. Трудно, но возможно. Это могла бы быть тактика, в чём-то сходная с практической философией сатьяграха, разработанной Мохандасом Ганди для борьбы с британским колониальным режимом. Как известно, помимо ненасильственного сопротивления, тактика сатьяграхи опиралась на бойкот английских товаров, что должно было одновременно подорвать экономику метрополии и поднять самосознание ещё не родившейся индийской нации. Я не призываю к тотальному бойкоту туристических фирм. Время от времени и правда абсолютно необходимо почувствовать себя овощем, лежащим на песчаной грядке у берега моря. Нужно поправить здоровье, подорванное обычным режимом общения с друзьями. Побыть с семьёй, в конце концов. И отель на берегу моря — хорошее средство реанимации; главное, чтобы это была зона, свободная от аниматоров.

Главное — не просто отказаться от предлагаемых услуг в сфере перемещений, но отказаться от усвоенного туристического формата поведения и восприятия окружающего. Не пытайтесь увидеть как можно больше, не думайте о том, что можете пропустить что-то важное, о чём вас заставят пожалеть более энергичные знакомые. Чувствуйте себя везде как дома (конечно, не в смысле небритости, хамства и треников с пузырями на коленях), и мир не устанет вас удивлять.

Нью-Йорк

P.S. См. фотографию памятника Мохандасу Карамчанду Ганди на Union Square, New York.