Екатеринбург, Май 31 (Новый Регион, Александр Родионов) – Политические партии, словно спринтеры, замерли на предвыборном старте. Политики Свердловской области готовятся к проведению отчетно-выборных конференций и верстают черновики кандидатских списков. Понимая, что нашим читателям хочется знать все и сразу, «Новый Регион» начинает серию интервью с партийными лидерами Среднего Урала. В ходе таких бесед вы сможете лучше узнать, что вам, как избирателям, предлагают партии и их руководители. Первым гостем редакции в рамках спецпроекта стал первый секретарь свердловского обкома КПРФ Дмитрий Шадрин. Он рассказал, кто и как формирует предвыборные списки, почему он никогда не спорит со своим предшественником депутатом Краснолобовым и почему перестал быть коммунистом глава перспективного Верхотурья Зыков.
Н.Р. Дмитрий Игоревич, в каком состоянии сегодня находится предвыборный список КПРФ? Вы уже определились с первой тройкой в Госдуму и облдуму?
Д.Ш. Сразу оговорим – Федеральное собрание не мой уровень. Там вообще все решает съезд, причем это не игра – это действительно так. Были случаи, когда уже согласованные кандидатуры не проходили – делегаты выступали против. Поэтому окончательная ясность с этим списком будет в сентябре. Но мы на 99% уверены, что одним из кандидатов будет нынешний депутат Госдумы Николай Езерский. Видимо, он возглавит группу, которая будет объединять три из пяти округов Свердловской области. По второй группе я на данный момент сказать ничего не могу. Там все решает ЦК и федеральное руководство партии.
С выборами в областную думу ситуация похожая. Решение по кандидатам принимается на областной конференции. Таким образом, сейчас мы готовим конференцию и подготавливаем людей. Объясняем на местах, почему предлагается именно такая, а не другая тройка. Сегодня работа ведется по следующим кандидатурам: первое место – первый секретарь обкома Шадрин. Это у нас партийная установка – руководитель обкома должен работать в облдуме, хотя бывает, что первые секретари работают и в Госдуме. Затем вторым номером в списке будет депутат Владимир Коньков, третьим – наш опытный работник Елена Кукушкина. Мы хотим усилить партийную составляющую в работе думской фракции.
Н.Р. Недавно много говорилось, что КПРФ намерена менять принципы отбора кандидатов, ужесточать к ним требования. Получилось из этого что-нибудь?
Д.Ш. Не буду скрывать – все всё понимают. У нас есть два пути, в результате которых человек попадает в избирательные списки. Первый вариант понятен – это длительная партийная работа и «естественный отбор». Скажем так, с точки зрения партийных заслуг – по совокупности и их уровню. Ведь можно быть старым и заслуженным партийным бойцом и в тоже время все понимают, что выше махания флагом этот человек подняться не сможет.
В нынешних условиях, когда мы вынуждены приспосабливаться к условиям буржуазного общества и капиталистического парламентаризма, мы ищем финансовые ресурсы. Выборы без них невозможны – у нас же нет административного рычага. Вот здесь происходит жестокий отбор. Мало того, что человек приходит и говорит: «Я вам принес 100 млн. долларов». Естественно, партийное руководство жестко контролирует этот вопрос. Скажем так: человек, по меньшей мере, должен быть приличным (смеется). Вообще же формирование региональных списков у нас отдано на компетенцию областной организации. Это целиком наше решение.
Н.Р. Вообще кто сегодня голосует за коммунистов? Кто эти люди, чего они хотят от компартии?
Д.Ш. Вопрос этот интересен даже для меня. Согласно результатам мартовских выборов в Горьковской и Тверской областях коммунисты набрали по 30 с лишним процентов. Причем, что интересно, выиграли в шести самых крупных городах, исключая Тверь. Это если бы мы в Свердловской области выиграли выборы в Нижнем Тагиле, Каменск-Уральском, Первоуральске, Новоуральске и, например, в Серове. Но и у нас мартовские выборы тоже были с очень яркими примерами. Это Первоуральск, где Юрий Переверзев набрал 42% и 14-й округ Екатеринбурга, где мы не дотянули до 7%.
Выводы достаточно понятны. Из ветеранов за нас голосуют только очень убежденные люди. Сейчас это поколение очень прагматично – 90-е годы их очень сильно сломали. Кто 100 рублей перед выборами дал, за того и проголосовали. И вроде бы можно голосовать, как хочешь, а они боятся, думают – вдруг их кто-то проверяет. Они думают, что за ними везде надзирают и контролируют. Ну и плюс ум, честь и совесть – раз пообещали, значит, проголосуем так, а не иначе.
Н.Р. А КПРФ разве по 100 рублей за голос никогда не дает?
Д.Ш. В том-то и дело, что нет. В этом и проблема со старшим поколением. Часть умерла естественным путем, часть оттянули конкуренты. Кстати, о недавно созданном «Народном фронте» – верхушка ветеранских организаций уже давно вся куплена. Они обманывают своих членов и это серьезная проблема. Поэтому за несколько лет нам пришлось заменить свой потерянный электорат.
За нас стала голосовать молодежь. Среди них те, кто впервые приходит на выборы и студенты. Объяснение простое – они видят в этой идеологии романтику. Самая левая партия КПРФ, значит, голосуют за нее. У нас есть Союз коммунистической молодежи, и в него через официальный сайт ежедневно записывается несколько человек. Постепенно из комсомола эти люди дорастают до партии, голосуя перед этим, естественно, за КПРФ.
В свое время был сделан замечательный срез. В Москве есть два избирательных участка, расположенных рядом. На одном, на улице Университетская, расположены дома профессуры МГУ, на другом – психиатрическая больница. Так вот на последнем участке всегда побеждает «Единая Россия», а в домах профессуры – КПРФ. Почему? Просто у нас в среде думающих и понимающих людей произошел принципиальный прорыв.
Н.Р. Тогда кто сейчас ваши конкуренты в борьбе за электорат? Кроме, конечно, «Единой России».
Д.Ш. Там, где мы поборолись за электорат – в Первоуральске, мы получили 42%. Там, где лучше и правильней работали конкуренты, результат был у «Единой России». Если «Справедливая Россия» сможет народ убедить (в своих программных планах, прим. НР), мы не наберем своего процента. Если же подготовим людей, все сделаем грамотно технологически (надо признать, что у нас зачастую это хромает), то мы соберем 40% и на предстоящих выборах.
Н.Р. Скажите, а чего вообще хочет добиться КПРФ? Нужен ей реальный захват политической власти, или устроит роль партии в системной оппозиции? Например, готова ли современная компартия вывести людей на баррикады, захватить банки, мосты и интернет?
Д.Ш. То, что было до 1996 года, я не знаю – в КПРФ тогда не состоял. По баррикадам отвечать не буду, потому что у нас сейчас по закону об экстремизме таковым могут признать даже песню Сюткина. Поэтому воздержусь от ответа про аналогии с 1917-м годом.
Я выскажу свое личное мнение. В международных документах существует такое определение, как право народа на восстание. Я считаю, что эту норму надо закрепить и в российской Конституции. Что касается наших целей – без сомнения КПРФ будет бороться за политическую власть.
Н.Р. А каким именно способом?
Д.Ш. Уже больше 100 лет назад Владимир Ленин писал насчет работы фракции социал-демократов в Госдуме. Он говорил, что парламентская работа чрезвычайно важна. Но – если взять власть мирным путем через парламентские выборы. И сразу выражал уверенность, что путем выборов социал-демократам власти не добиться. Поэтому Ленин был уверен, что необходимо заниматься работой на улицах и внепарламентскими формами борьбы.
Я полностью разделяю это мнение и мне кажется, что нынешняя ситуация совпадает с той, в начале XX века. Я всегда говорю членам нашей фракции – если бы нас было большинство или близко к тому, тогда бы ваша законотворческая и pr-работа имела смысл. Но в нынешней ситуации наша фракция должна исполнять роль организационного центра для борьбы на улице. К сожалению, не очень хорошо исполняет.
Н.Р. Вы сказали, что в 1996 году еще не были в партии. А зачем Вы в нее вступили потом?
Д.Ш. Исключительно по убеждениям. В 1991 году я осознал, что новая политическая система безобразна, так дальше жить нельзя, а уже потом вступил в КПРФ. В других партиях до этого не состоял.
Н.Р. Когда мы говорили про «занятые» коммунистами после выборов города, Вы ни разу не упомянули про Верхотурье. Почему? Ведь тамошний мэр – Александр Зыков коммунист? Как думаете, не испортит вашего товарища сотрудничество с «единороссами» и большие деньги на строительство Духовного центра Урала?
Д.Ш. Конечно его это испортит. Там (в Верхотурье, прим. НР) люди говорят: опять 10 млрд. выделили, и опять городу ничего не достанется. Зыков у нас там выбирался несколько раз, но всегда шел самостоятельно, хотя при этом и говорил, что член КПРФ. По большому счету он выбирался за счет личного авторитета. Зыков в Верхотурской думе был один коммунист, 15 остальных депутатов – «единороссы» и самовыдвиженцы, а выбирали они его главой единогласно.
А дальше произошло то, из-за чего я считаю, коммунистам нельзя находиться в органах исполнительной власти. Александр Зыков встал перед очень простым выбором. Ему сказали: либо денег вообще не даем на Верхотурье – и в зиму ты входишь без всего, либо… Он написал заявление, что приостанавливает членство в КПРФ, но у нас такой практики нет. Поэтому теперь он не член компартии.
Н.Р. Многие партии раздирают внутренние противоречия. Такие склоки отражаются на работе областных ячеек – свердловское отделение КПРФ не исключение. Вы тоже пришли к руководству в непростое время. Каковы сейчас отношения с партийцами – ведь есть среди них непростые персоны с амбициями, владельцы бизнеса?
Д.Ш. Самое важное, что у нас нет идеологических противоречий. После 2004 года, когда из партии исключили Владимира Кадочникова (экс-секретарь горкома КПСС, затем депутат облдумы, прим. НР) такие противоречия закончились. Сейчас у нас могут возникать споры по вопросам организационного плана и личностные столкновения. Последние зачастую связаны с определенными карьерными устремлениями, теми же местами в думе. Но мы пытаемся найти компромиссы. Что касается остального, то никаких проблем у нас в общении нет. Мы спорим по многим вопросам с нынешними депутатами. Почти со всеми, кроме Краснолобова – с ним не о чем спорить. В хорошем смысле слова (улыбается).
