«Проблема состоит в том, что мы обсуждаем разные стороны процесса, политические – отдельно, экономические – отдельно, а необходимо обсуждать, как снизить риски нашего общего для всех экономико-политического предприятия», – заявил в интервью газете ВЗГЛЯД директор «Фонда эффективной политики» Глеб Павловский. По мере приближения к декабрьским парламентским выборам политические партии должны вести себя все более активно, но этого не происходит: только «Единая Россия» и «Правое дело» привлекают к себе внимание. Все остальные участники выборов отмалчиваются.
О том, почему так происходит, что творится с партиями в частности и с политической системой в целом, и как нам обустроить политическую риторику, рассказал в интервью газете ВЗГЛЯД директор Фонда эффективной политики Глеб Павловский.
ВЗГЛЯД: Глеб Олегович, не слишком ли вяло протекает видимая часть подготовки к выборам?
Глеб Павловский: Вяло. Но понятно, почему так происходит. Причиной является отсрочка решения о президентской кандидатуре. В этом году, в отличие от 2007-го (тогда, как мы помним, о кандидатуре было объявлено в декабре), этот сюжет имеет принципиальный характер, он форматирует политическое поле. В 2007 году кого бы ни предложил Путин, «Единая Россия» шла как партия Путина, и было понятно, что она полностью возьмет всю его группу поддержки.
Сегодня же вопрос стоит о будущем страны, а не о будущем того или иного кандидата, и все ждут решения о президентских выборах, поскольку считают – правильно или неправильно – что оно сформирует все политическое поле, включая и поле думской предвыборной кампании. Поэтому никто не хочет выходить на сцену, все хотят играть с пониманием того, что их ждет и на что они могут рассчитывать.
ВЗГЛЯД: Но какое-то понимание все равно уже существует?
Г. П.: Никто не верит, что реальным кандидатом будет кто-то третий. С другой стороны, возникло ощущение, что будущая кандидатура станет означать тот или иной большой политический сценарий, и никто не хочет рисковать.
ВЗГЛЯД: И «Единая Россия»?
Г. П.: «ЕР», прежде всего, не определилась в своей кампании с ОНФ. Здесь есть опасность. Традиционного избирателя «ЕР» могут раздражать военные метафоры. Или же человек может выбрать ОНФ и не найти его в избирательном бюллетене. Я думаю, партия это понимает и ищет решение этой проблемы.
ВЗГЛЯД: Насколько КПРФ удается воплощать в жизнь свою идею «главной оппозиционной партии»?
Г. П.: Пока не начнется официально кампания, и Зюганов не получит свою часть партийного эфира, говорить о его находках не имеет смысла. Пока же на коммунистов обращают мало внимания.
ВЗГЛЯД: Удастся ли сохранить кресла в Думе «справедливороссам»?
Г. П.: «СР» расплачивается за свою основную комбинацию, благодаря которой партия и получала голоса – то есть имитация одновременно принадлежности к власти и оппозиции. Это была такая безопасная для части истеблишмента форма оппозиции, которая если не приветствуется, то хотя бы терпится местной властью. Сейчас же в эту игру играть нельзя. И как бы ни выглядела будущая парламентская коалиция, «Справедливой России» в этой коалиции уже нет.
Партия Миронова – это политический чемодан без ручки, и она может потерять практически все, что было связано с имиджевой стороной дела: крыло партии власти и партия друга Путина – оба ресурса она уже потеряла. «СР» стала неинтересна крупным участникам, которые, побежав, дают сигнал остальным.
Прохождение «Справедливой России» в Думу – под большим вопросом.
ВЗГЛЯД: А прохождение ЛДПР?
Г. П.: ЛДПР проходит. Главная неопределенность для партии Жириновского – это «тандем» и «Единая Россия». Какой предложит «тандем» вариант определения кандидата – вот от этого и будет все зависеть. У «ЕР» есть шанс завладеть вниманием аудитории, но только в том случае, если ее сценарий будет самым неожиданным, интересным, волнующим. Тогда интерес ко всем остальным упадет, а Жириновский окажется на краю поля, но он умеет мобилизовываться на кампанию. Если в свою очередь Зюганов поведет себя в своей традиционной стилистике – «если не власть, то я», в этом случае определенная часть электората отойдет к ЛДПР, это уже проверено.
ВЗГЛЯД: Вот Михаил Прохоров хочет возглавить правительство...
Г. П.: Хочет – это хорошо. У меня тоже иногда возникает такая мысль. Это возможно, только если партия соберет какой-то реальный процент. Пока же ничего подобного не наблюдается: трюк с установкой и демонтажом билбордов – этого мало даже для победы на муниципальных выборах. Прохорову предстоит показать себя политическим организатором, а не управленцем кампании. Если он в короткий срок сможет организовать избирательную машину, то это будет означать, что он – политическая фигура. А просто «управленец кампании» – плохая репутация для политика.
ВЗГЛЯД: Насколько влияет на кампанию новая нестабильность мировой экономики?
Г. П.: Нужно понимать, что нет никаких двух полей – политического и экономического, существует лишь одно поле, и оно довольно просто устроено. Мы – страна бюджетозависимых граждан, причем и частные предприниматели, даже крупные, находятся в том же положении. А бюджет наполняется из торговли сырьем, которое торгуется на мировом рынке с невероятно изменчивой конъюнктурой.
И риски, связанные с внутриполитической ситуацией, и риски, связанные с мировой экономикой – это один и тот же риск, потому что если вся эта бюджетозависимая машина взлетела, и у нее кончается горючее стоимостью в 105 долларов, то придется как-то искать способ плавной посадки. Или садиться будут отдельные граждане, успевшие купить парашют, а остальные будут ждать неизбежного.
Чем ближе к осени, тем выше риски. Мы явно вступаем в новую волну мировой рецессии, и к чему все это приведет, никто не может объяснить.
ВЗГЛЯД: В этом есть прямая угроза для выборов?
Г. П.: Проблема состоит в том, что мы обсуждаем разные стороны процесса, политические – отдельно, экономические – отдельно, а необходимо обсуждать, как снизить риски нашего общего для всех экономико-политического предприятия.
ВЗГЛЯД: Что происходит на этом фоне с политической риторикой?
Г. П.: Упадок политической риторики очевиден. У нас и раньше с этим было трудно. Было видно, что есть отдельные гении риторики (такие, например, как Путин), но при этом если кто-то начинал говорить языком Путина, это было неубедительно.
Очень важно понимать, что риторика – это не проблема пиара, а проблема предмета политической игры. За что идет игра, за какую повестку, в чем приз, где центр политического поля – если есть понимание, то появляется и политический язык.
Одна из явных болезней – советизация риторики. Если 10 лет назад разговоры о «пятилетках» принимались на ура, то теперь для этих высказываний нет аудитории. Слово «пятилетка» не понятно. Когда тебе говорят, что разрыв в доходах между богатыми и бедными будет расти, и не предлагается ни одной программы для того, чтобы человек мог прорваться вверх, выходить при этом на сцену с советским словарем нельзя.