Челябинск, Декабрь 05 (Новый Регион, Константин Жуков) – В Челябинск приехал Юрий Шевчук. Завтра, 6 декабря, во Дворце спорта «Юность» группа «ДДТ» представит новую программу «Иначе».
Как передает корреспондент «Нового Региона», сегодня Юрий Шевчук встретился с челябинскими журналистами и рассказал о своей программе, творчестве, своем вчерашнем голосовании и ежедневном выборе. Беседу легендарный рок-музыкант начал просто: «Меня зовут Юра Шевчук. Музыкант. Все знают».
О выборах
«Я хочу вас поздравить с тем, что не получилось аншлага вчера на «концерте» у фонограмщиков. Это меня порадовало. Порадовало, что рок-н-ролл растет, в стране маргинальная альтернатива завоевывает свои поляны: интеллектуальные, ментальные и эмпирические. Я доволен. Я вчера пошел в храм. Это и был мой избирательный участок. Очень долго думал и почувствовал, что должен так поступить. Около гостиницы в Екатеринбурге храм шикарный, я пошел, думаю: вот мой депутат. Поставил свечку и написал в поминальнике: «За здравие России». И батюшка вчера молился. Вот так мои выборы прошли».
О политике
«Я за разномыслие. Я делю гражданскую позицию и политику. Политика – это когда член политической партии, имеешь партбилет, верно блюдешь ее постулаты… Когда ты ночью, как в 1916 году, газету «Искра» перетаскиваешь через границу, рискуешь жизнью, свободой – это жесткая работа, ты просто одержим освобождением всей России. Да, освобождали нас многие, заваливали мы эти ямы между сословиями и трупами, и кровью, вот только любовью ни разу не завалили…
А я не политик, я гражданин. Я несколько раз перечел Конституцию, хорошая, кстати, она, и там есть у меня право говорить то, что я думаю, оценивать менеджеров, которые сидят у власти. Просто я доверил им управление страной. Во мне нет сакрализации власти. Этого нельзя допускать. Путин и Россия – это разные вещи: путиных много, а Россия одна – это Родина. Народу уже утюжили мозги: Николай II = Россия, Петр I = Россия – это неправда. Россия другая совсем. В России 150 миллионов, и нельзя доверять одному думать за всех нас. Поэтому я за Думу, где место для дискуссий: пускай коммунисты свое давят, правые – свое, левые – свое, пусть ищут дорогу. Сейчас ситуация тяжелейшая: по данным ООН в 2020 году Юго-Восточная Азия выбросит на рынок 200-300 миллионов великолепных специалистов-компьютерщиков. Эта волна сметет всю Европу и Россию. И именно их будут принимать на работу, потому что они смышленые, они развитые – китайцы и индусы вваливают в просвещение половину своих доходов. А у нас с образованием беда полная, и что будет через 9 лет – никто не знает. У нас огромное количество угроз перед страной, и не Америка из них главная, а мы сами себе.
Я пытаюсь себя сделать человеком и хочу, чтобы человека уважали – не важно с мигалкой он на голове, или в телогрейке и кирзовых сапогах – человека должны уважать. Вот вся моя политика».
О себе и об искусстве
Я стараюсь к себе очень иронично относиться, потому что это лечит. Бродский писал, что мессианство – это самая большая зараза у русского художника: напишет романчик, поэму песню и начинает всех учить. Меня, кстати, в этом обвиняют. Но я никого не учу, просто делюсь мыслями, которые на данный момент в моей башке застряли между дремавшими старыми.
Я очень наивен. Меня обвиняют в подростковом сознании, но я в этом ничего плохого не вижу. Я вообще со многими своими коллегами не общаюсь, потому что они такие умные, старые, мудрые. Они все знают, играют на корпоративах, у них очень много денег и очень много старых песен, которые они везде поют. Но мне с ними скучно. Пусть у меня будет подростковое сознание – для художника это не минус: не терять эту способность удивляться чему-то хорошему, дурному, людям. Значит, кожа тонкая, и песни из-за
этого пишутся.
Я ненавижу машины, хожу пешком. Идешь по Питеру с утра на репетицию, какие-то замыслы в голове, рифы: «Бам-бам-бам, а вот тут соль мажор…», а люди говорят: «Здрасте, Юра». Бомжи сидят на углу Суворова (Суворовский проспект – прим. «НР») и 4-ой Советской: «Юрок, дай 100 рублей» – «На 100 рублей»… И ты как-то живешь в своей стране…
Хожу этим маршрутом уже 10 лет и все время вижу что-то новое: какие-то блики солнца на окне, какие-то виньеточки, какую-то форточку, кота на ней смешного или девушку тургеневского вида, или еще что-то. Это здорово, это мне помогает. Меня многое радует, но и многое убивает. И я стараюсь оставить эту способность печалиться и расстраиваться. Многие идут в театры на концерты за развлечением: рассмеши меня, сделай мне хорошо дай мне позитива: чтобы наши победили, чтобы главный герой выжил, его девушка была царевной, чтобы у них был миллион детей и все было в порядке. Так не бывает. Люди забыли про катарсис. Когда ты сопереживаешь. У тебя все болит, и ты думаешь: «На хрен я пришел на этот концерт, у меня и так жизнь – каторга, а тут еще вы вывалили на меня». Но когда ты выходишь после такого спектакля, душа начинает работать, она входит в какую-то гармонию с этим миром, миром трагичным. Просто очищение какое-то происходит. Ощущение благодати наступает. Для этого нам и дается настоящее искусство: от книжек первых, допустим, «Над пропастью во ржи», до первых фильмов Тарковского, до песен «Битлз» или до Бетховена, Губайдуллиной и Шнитке… Душа поработала, она становится иной.
Рок-н-ролл, кончено, – это массовая культура, безусловно, но все рано не попса. И мы сделали программу, чтобы человек скрипел мозгами и сопереживал. Это очень важно для нас.
Один парень сказал после нашего концерта в Питере: « Как будь-то мне делали операцию на сердце без наркоза». Это была высшая похвала нашей программе».
О программе
Это программа немного другая, чем предыдущие, но она не менее концептуальна. Называется «Иначе». Я не скажу, что она только музыкальная: на каждый трек снято параллельно кино. Я даже не назову это видеоклипом, это видеоарт, расширяющий сознание. В программе была задача совместить звук, слово, видео, световые решения в один перфоманс. Она где-то философская. Потому что в искусстве, творчестве заниматься прямой политикой- это примитивно. Моя политика – это мои песни. Борис Годунов – это концептуальная программа Пушкина, социальная и политическая, но она говорит другим языком. Или у Шекспира: одиночество личности, ее разговор с жизнью, смертью, с инфернальным, сакральным, с любовью, с ненавистью, с миром, с войной – все это внутри Гамлета. Цветаева писала, что по Гамлету средневековье перешло в возрождение.
Мы тоже соорудили своего маленького Гамлета: этого человек юного возраста, лет 20, у которого такой юношеский протест. Он устал от этой пустоты от этой глобальной расплющивающей человека рекламы, призывающей потреблять и быть на позитиве. Он думает: неужели это все, что называется человеком, неужели ничего нет другого. И он ищет другие связи с миром, ищет свое отношение к этой жизни, к России, что он в ней, какие у него перспективы, есть ли они вообще. Или он просто болванка в этих плешивых стадах, которые просто живут, ориентируясь на эти бесконечные ответы, висящие на заборах – банальные, глупые, бездарные ответы – не выстраданные, не вымученные. И он задает себе вопрос (я просто мечтаю, чтобы каждый пацан или девушка задали себе этот вопрос): быть или не быть, что делать, как быть, каким быть, зачем быть? Вот это очень важно, потому что очень много людей не задают себе никаких вопросов. Очень важно остаться в России человеком, а России – остаться человечной, чтобы она не была такая хамоватая, примитивная, не образованная. Чтобы она посветлела. У нас не политическая программа, мы ни за кого не агитируем – только за человека.
Похоже, у нас получилось: почти везде аншлаги. Вятка – аншлаг, Набережные Челны – аншлаг. В Перми 1,5 тысячи собрали на 2-тысячный зал, но там очень постарался местный губернатор – вообще хотел прикрыть нашу лавочку в связи с выборами… Но ничего у него не вышло. Тоже самое попытались сделать в Екатеринбурге. Я даже ездил к представителю президента – успокоить его, чтобы он нас не боялся. Но я его не нашел – жалко.
А в Тюмени отменили: в том зале, в котором мы должны были играть, они вдруг решили провести свой корпоратив – победу отпраздновать. Но это не важно: все идет как идет, всюду жизнь – есть напряги, есть борьба какая-то, есть свобода внутренняя. Это и есть сердце нашей новой программы – будьте свободны друзья. Хотя бы внутренне, потому что внешней свободы не существует: мы живем в государстве, где есть законы, где, пусть я скажу банальность, твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Я сейчас перечитывал Аристотеля, интересно пишет: закон – это и государство, и основная цивилизационная вещь, которая помогает человеку жить вместе с человеком, не убивать друг друга сразу, как только появится этот самый альфа-самец у твоей деревни и положит глаз на твоих женщин. Это нас отличает от общества, допустим, палеолита. Если мы внутренне свободны, мы будем уважать свободу другого человека.
Сначала в программе было очень много мрачных песен, от которых я отказался: понял, что не нужно так делать, должен быть выход, хороший финал с надеждой. Не голливудский, а другого рода – связанный с катарсисом, такое ощущение: я еще живой, блин, а ты, сволочь, смерть – такая огромная махина, но мы еще побьемся. Вот это позитив: чем больше ты думаешь о смерти и армагеддоне, там больше в тебе позитива. А смерти вообще нет – это все иначе…»
