«Если мы сможем войти в озеро, то это будет равносильно посадке на Луну или доставке аппарата на Марс», – заявил газете ВЗГЛЯД директор Института географии РАН, академик Владимир Котляков о работе по бурению четырехкилометровой толщи льда в Антарктиде. Появилась информация, что российские ученые достигли поверхности воды подледного озера. В понедельник источник РИА «Новости» в научных кругах сообщил, что российские ученые на антарктической станции «Восток», где уже более 30 лет ведутся работы по бурению скважины до поверхности подледного озера, достигли цели. «Вчера на станции Восток в Антарктиде наши ученые на глубине 3,768 тысячи метров завершили бурение и достигли поверхности подледникового озера», – сказал он. Источник в структурах Росгидромета подтвердил, что ученые достигли поверхности озера, не сообщив подробности.
В НИИ Арктики и Антарктики официально эту информацию пока не подтверждают, другие ученые также воздерживаются говорить об окончании буровых работ до возвращения экспедиции. Газета ВЗГЛЯД обратилась к директору Института географии РАН, академику Владимиру Котлякову с просьбой рассказать о работах на станции «Восток» и об одноименном подледном озере.
ВЗГЛЯД: Владимир Михайлович, какое значение имеют эти исследования для мировой науки?
Владимир Котляков: Если мы сможем войти в озеро, то это будет равносильно посадке на Луну или доставке аппарата на Марс. Именно такое значение имеет это достижение. Весь мир научный так считает.
Это озеро – последнее открытие XX века, последнее географическое открытие такого глобального масштаба. В этом его огромное значение.

Академик Владимир Котляков отмечает, что ни одна страна мира не обладает опытом по такому глубокому бурению льда (фото: РИА "Новости")

ВЗГЛЯД: Методы, применяемые при исследовании озера, могут использоваться затем и для других работ?
В.К.: Самое главное достижение, которое принадлежит нашей стране, – глубокое бурение на станции «Восток». Пока оно гораздо важнее, чем все остальное. Это самая глубокая скважина, пробуренная во льду. Никто больше не пробурил, и здесь мы уже несколько десятилетий держим первенство и в техническом плане, и в научном.
Эта проблема интересна и тем, что она связана с космическими исследованиями. У Юпитера есть несколько спутников, один из них – Европа – покрыт очень толстой (может быть, несколько километров) коркой льда, а под ним находится жидкая масса, очевидно, вода. У американцев есть специальные программы по исследованию этого спутника. И исследование озера является неким опытом перед тем, как эти работы включать в космическую программу, которая стоит на порядки дороже. Естественно, исследовать эти технологии в Антарктиде намного дешевле и проще – хотя все равно очень сложно, – чем в космических делах.
ВЗГЛЯД: Какие знания накоплены об озере «Восток» на данный момент?
В.К.: Это озеро стало известно людям в 70-е годы прошлого столетия благодаря советским ученым, которые предсказали, что подо льдом в Антарктиде обязательно должен быть слой жидкой воды. Этому не сразу поверили, долго колебались. Поэтому были проведены специальные работы, в которых участвовали Советский Союз, Соединенные Штаты, Великобритания и Франция – радиолокационные исследования с самолетов, которые действительно обнаружили озеро в районе станции «Восток». Затем его подробно изучали наши советские ученые вместе с американцами, французами. Озеро было оконтурено. Оно оказалось величиной примерно с треть Байкала. Огромный массив воды, средняя толщина воды – 400 метров, длина озера – больше 200 км, максимальная ширина – до 50 км. Озеро, как и Байкал, находится в рифте – это огромная «щель», которая геологически образовалась очень давно. В ней находится вода, которая скопилась, очевидно, от таяния льда на границе его с коренными породами.
ВЗГЛЯД: Известен ли возраст этого озера?
В.К.: Сколько времени эта вода изолирована от внешних условий, мы не знаем, но предполагать можно, что она изолирована много сотен тысяч лет, а может быть, даже миллион и больше. Там совершенно иные условия: вода находится под огромным давлением ледникового покрова, она пресная, потому что образуется от таяния чистого льда, там нет солей. Другого такого на Земле мы не знаем.
ВЗГЛЯД: Могут ли там оказаться живые организмы?
В.К.: Точно сказать, что там абсолютно нет органики, мы не можем, но и доказать ничего тоже невозможно. Вот появятся пробы воды – тогда, возможно, как-то на этот вопрос ответят.
Во льду на глубине 2,5 километра находили остатки термофильных бактерий – это примитивные формы жизни, которые встречаются в горячих источниках, – что свидетельствует о том, что в глубине могут быть источники горячей воды. Теоретически это возможно: в недрах земли температура огромная, все возможно, но этого тоже никто не видел и доказать ничего не может.
Теоретически жизнь там возможна, потому что для жизни свет не нужен, а кислород там есть – он постоянно поступает от таяния льда, циркуляция воды тоже есть.
ВЗГЛЯД: Были ли сделаны какие-то другие открытия во время работ по бурению такой толстой корки льда?
В.К.: Скважина бурилась около 30 лет. Из нее получены ледяные образцы. Эти образцы обрабатываются: у нас был специальный советско-французско-американский проект, где мы занимали первое положение. В этих исследованиях я участвовал: мы построили кривую климата на земле за прошлые 420 тысяч лет и получили выдающиеся результаты. Климат на земле менялся циклическим образом примерно через 100 тыс. лет. В периоды межледниковья – мы и сейчас в таком живем – температура была примерно как сейчас и выше, и в это же время было большое количество газов в атмосфере, а в холодные периоды ледниковья газов было гораздо меньше. Это соответствие большого количества парниковых газов – углекислого газа и метана – было всегда связано с температурой. Чем выше температура, тем больше газов, чем ниже, тем газов меньше. При этом совершенно невозможно утверждать, что климат был более теплым потому, что было больше газов. Все наоборот: газов было больше, когда климат был теплее.
То, как меняется климат, известно давно, это делалось на базе морских осадков, наша кривая просто не расходится с этими данными. Но исследования древней атмосферы, парниковых газов до этого никто не делал, потому что только изо льда можно получить эти результаты, только во льду есть древняя атмосфера, а в осадках, естественно, никакой атмосферы не было.
ВЗГЛЯД: Работы по бурению надолго замораживались из-за опасений загрязнения озера и давления западных ученых по этому вопросу. В полной ли мере удалось решить все эти проблемы?
В.К.: Я был председателем комиссии, которая одобрила оборудование, которое сейчас используется. А иностранные коллеги о нем не знали. Они боялись – совершенно разумно, и мы с этим согласились – загрязнения озера. В скважине находится очень токсичная и вредная жидкость, если она попадет в воду, когда скважина будет пробурена, то, естественно, озеро будет загрязнено. Это было бы мельчайшее загрязнение, но все-таки это уникальный объект. Поэтому в 1994 году на заседании Международного арктического комитета в Риме было принято решение, за которое я голосовал, о том, чтобы ни в коем случае не проникать в озеро, пока не будут получены все разрешения на оборудование, как международные, так и российские. К тому времени мы пробурили практически всю скважину, оставалось практически 150 метров. Тогда работа была остановлена на базе этой международной резолюции, за которую мы же и голосовали. Но после этого в Петербургской горной академии было сделано весьма совершенное оборудование.
ВЗГЛЯД: Какие работы предусмотрены после того, как поверхность озера будет достигнута?
В.К.: Дальше там очень сложная ситуация. Если там будет сделана, что называется, дырка, то вода немедленно поднимется в скважину на несколько десятков метров, потому что там огромное давление воды, и замерзнет. И снова будет ледяная пробка. И снова нужно будет ее разбуривать, чтобы окончательно войти в воду после этого. Так что ничего сразу из этого еще не получится.