Нью-Йорк, Февраль 12 (Новый Регион, Дарья Неклюдова) – Полуторачасовое слушание по поводу условий содержания Виктора Бута, состоявшееся в манхэттенском федеральном суде днем в пятницу, оказалось благоприятнее для россиянина, чем предыдущее, на котором судья Шира Шендли отклонила ходатайство защиты об отмене обвинительного вердикта и проведении нового процесса.

На этот раз было очевидно, что судья в принципе согласна с доводами зашиты, требующей, чтобы Бута перевели из одиночки на общий режим. Там он сможет общаться с другими заключенными и гулять на крыше тюрьмы, а не в закрытом помещении, куда, по словам его адвоката Альберта Даяна, свежий воздух поступает лишь через большие трещины в оконном стекле, передает Би-би-си.

На протяжении слушаний не раз создавалось впечатление, что судья готова приказать тюремной администрации перевести Бута со строгого режима на общий. Но Шендлин, как оказалось, не имеет понятия о том, имеет ли она для этого достаточно полномочий. Прокурор Гуруанджан Сахни тоже этого не знал, а защита доказывала, что такое право у судей есть, и привела в пример пару прецедентов. Вызванные на слушание начальница тюрьмы Сюзэн Хейстингс и ее главный юрисконкульт Адам Джонсон только разводили руками.

На прошлой неделе Даян направил судье письмо, в котором уподобил Бута графу Монте-Кристо и назвал условия его сдержания «варварскими».

Поначалу судья попыталась подтвердить изложенные в письме факты и задала Джонсону ряд вопросов, из которых выяснилось, что слова адвоката местами не соответствуют истине.

В частности, прося перевести Виктора Бута из одиночки в общую камеру, Даян утверждал, что сириец Монзер Аль-Кассар, арестованный в 2007 году по таким же обвинениям, содержался, в отличие от Бута, на общем режиме. Джонсон сказал, что это не так, и что речь, возможно, шла не об Аль-Кассаре, а о ком-то из его подельников.

Адвокат Даян пожаловался судье, что Буту не разрешают пользоваться тюремным ларьком, но Джонсон возразил, что россиянин делает там «крупные закупки».

Защитник спорить не стал, но посетовал, что в ларьке крайне скудный ассортимент. «Овсянка и Scope – вот все, что он может там взять», – воскликнул Даян, имея в виду средство для полоскания рта.

Тюремный юрист сказал, что это не так, но согласился, что в ларьке «ограниченный выбор товаров».

Джонсон также опроверг утверждения защиты о том, что Буту не дают вегетарианских блюд. Он заявил, что 5 дней в неделю Бута выпускают на час из камеры в помещение для разминки. Даян парировал, что оно не намного больше, чем камера россиянина.

В своем письме адвокат жаловался, что его подзащитный не видит дневного света, поскольку вместо стекла в узкое окно его камеры вставлен плексиглас. Джонсон сказал, что в окнах камер действительно стоит матовое стекло, но подчеркнул, что через него «можно отличить день от ночи».

Неулыбчивая плотная блондинка Хейстингс, которая служит в тюремном ведомстве уже 27 лет, заявила, что гордится порядками вверенного ей учреждения. По ее словам, решению поместить Бута на строгий режим на 10-м этаже манхэттенской тюрьмы, который раньше называли «террористическим блоком», предшествовали консультации со специалистами тюремного ведомства и с экспертами по антитеррористическим операциям.

«Все они пришли к одному и тому же заключению, – сказала она. – Что целесообразно будет содержать его именно там».

«Он что, представляет угрозу для охраны? – спросила судья. – Для других заключенных? Для самого себя?". «И то, и другое», – ответила начальница тюрьмы.

«Исходя из своего 27-летнего опыта, – продолжала она, – я думаю, что я приняла правильное решение».

«Угрозу для охраны?! – скептически переспросила Шендлин. – Для других заключенных?! Он же не был связан с какой-нибудь «Аль-Каидой»! Он торговал оружием! Он продал много оружия. Но ведь само по себе это не обязательно преступление. Мало ли кто торгует оружием! США продают массу оружия!"

Хейстингс объяснила, что, судя по уголовному делу Бута, он обладал большими возможностями и организаторскими способностями и поэтому мог возглавить подготовку к побегу.

«Он что, член террористической организации вроде «Аль-Каиды»? – снова спросила судья. Начальница тюрьмы заметила, что Бута обвиняли в содействии террористической организации. «Я знаю, в чем его обвиняли! – бросила Шендлин. – Но разве он сам занимался какой-то террористической деятельностью?»

Дело явно шло к тому, что судья распорядится изменить режим содержания Бута, однако она не была уверена, есть ли у нее на это право, и обратилась за советом к прокурору Сахни, явившемуся в зал суда синей чалме.

Прокурор заметил, что «вообще суды обычно склоняются перед мнением тюремной администрации». «Но каковы мои полномочия?" – спросила судья. – «Я могу приказать его перевести?»

Не получив вразумительного ответа, она попросила Сахни изложить ей свои сображения ко вторнику. Адвокату Даяну было приказано сделать то же самое на следующей неделе.

«Я общаюсь с Бутом уже год, – сказал Даян. – Он не представляет никакой угрозы! Он для этого слишком умен, слишком образован».

«Я не вижу смысла держать его на спецрежиме», – заключила судья, но отложила решение до того, как получит меморандумы сторон по этому поводу.

Похоже, недалек уже час, когда Бут получит возможность общаться с другими узниками манхэттенской федеральной тюрьмы.