«То, что он пишет сразу три книги, конечно, выдает комплекс Наполеона. Не в том плане, что он страдает из-за маленького роста, а в том, что он видит себя великим человеком», – рассказал газете ВЗГЛЯД главный ученый секретарь Российского общества психиатров Александр Аппенянский. Сам он склоняется к версии о невменяемости Андерса Брейвика.
Приговор суда города Осло оказался именно таким, каким его хотел видеть «норвежский стрелок» Андерс Брейвик. Подсудимый неоднократно заявлял о том, что предпочтет отсидеть 21-летний срок заключения, в то время как признание его невменяемым было бы для него оскорбительным. Мнения специалистов разделились: одна комиссия поставила ему диагноз «параноидальная шизофрения», другая пришла к выводу, что он убил 77 человек, находясь в здравом уме.#{bigimage=656658}
И после приговора суда, судя по реакции общества, вопрос, кем считать Брейвика и насколько безопаснее для общества он станет по истечении наказания, остается открытым. С ним газета ВЗГЛЯД обратилась к главному ученому секретарю Российского общества психиатров Александру Аппенянскому.
ВЗГЛЯД: Александр Иванович, суд признал Брейвика вменяемым и определил ему максимально возможное по норвежским законам наказание. Как вы находите такое решение, притом что ваши норвежские коллеги так и не смогли прийти к единому мнению по поводу психической адекватности подсудимого?
Александр Аппенянский: Таких странных людей сложно определять. Одни ставят один диагноз, другие – другой. Сложно заключить, полностью он вменяемый или частично, или временами становится невменяемым. Мы, как люди, возмущены его поступком и, конечно, хотели бы избавиться от него. Но в Норвегии смертная казнь отменена.
ВЗГЛЯД: Каково ваше личное впечатление о личности Брейвика, его состоянии?
А.А.: Его поведение, маскообразное лицо... такое ощущение, будто в нем встроена какая-то программа. Он, как любит сейчас говорить молодежь, запрограммирован, зомбирован, может быть.
Но психиатрический диагноз – сложное дело. Это ведь не застывшее состояние, оно годами следует за пациентом и происходящими с ним изменениями.
ВЗГЛЯД: Насколько сложно определить грань между здоровым человеком, всерьез увлеченным идеей, которая представляется ему важной, и психически больным?
А.А.: У здорового человека есть «оправдание» – психологическая понятность его поведения. А вот поведение Брейвика не очень понятно. Зачем ему надо было убивать столько людей? Простому человеку это непонятно. Что за идея у Брейвика? И поможет ли ей такое поведение? Вы думаете, это был способ привлечь внимание не к Брейвику, а к самой этой идее – «за чистоту европейского этноса»? Понятно же, что это мертвому припарки.
Есть такое спасительное слово, которое называется психопатия. Психопаты могут что угодно надумать – они практически умопомешанные. И нет особой разницы – против зеленых человечков выступает психопат или против исламской угрозы.
ВЗГЛЯД: Как, на ваш взгляд, на него и его рассудок может повлиять 21-летнее заключение?
А.А.: В такой ситуации трудно предсказать, что происходит даже со здоровой личностью. Можно посмотреть, что произошло с личностью графа Монте-Кристо за годы заключения. А вспомните, как вел себя в заключении чеченский преступник Салман Радуев (террорист был приговорен к пожизненному в 2001 году, умер в колонии «Белый лебедь» год спустя – прим. ВЗГЛЯД). Когда его выводили «в позе ласточки», видно было, что это искаженная личность, начался распад. Конечно, если бы его держали в трехкомнатной камере, не было бы издевательств, то, может, ему было бы полегче.#{bigimage=656556}
ВЗГЛЯД: Тем не менее, деформация грозит каждому, кто оказывается в одиночном заключении?
А.А.: Ну конечно. Человек – существо социальное. Ему надо общаться, а его этого лишают. И как это вытерпеть? Я бы, наверное, не смог.
ВЗГЛЯД: Однако выбирать в такой ситуации не приходится.
А.А.: Поэтому неизбежно искажение личности. Другое дело – надо ли жалеть таких людей. Может быть, их надо пожалеть и уничтожить.
ВЗГЛЯД: Через 21 год Брейвик может выйти на свободу. Может ли он после длительной изоляции и связанных с этим деформаций стать еще более опасным?
А.А.: Давайте посмотрим. Впрочем, я вряд ли смогу, по возрасту. Я бы не стал спекулировать на эту тему. Проще сказать «не знаю».
ВЗГЛЯД: Брейвик уже принялся за написание сразу трех книг в заключении...
А.А.: Они обычно так и делают. Но то, что он пишет сразу три, конечно, выдает комплекс Наполеона. Не в том плане, что он страдает из-за маленького роста, а в том, что он видит себя великим человеком.
ВЗГЛЯД: Эти книги могут представлять опасность для неокрепших умов? Стали бы вы рекомендовать издавать или не издавать их?
А.А.: А что толку от моих рекомендаций? Вот Mein Kampf же опубликовали. Это решает издательская индустрия, которой надо получить прибыль.
ВЗГЛЯД: Опыт Брейвика, его идеи, которые он открыто проповедует, описывает в книгах, может подвигнуть кого-то последовать за ним?
А.А.: Кого-то да, кого-то нет. Мог бы его пример куда-нибудь подтолкнуть культурных людей? Может быть, только на демонстрацию против него.
Случай Брейвика, конечно, – серьезная информация к размышлению. А вообще, сейчас поводов для размышлений столько, что, по-моему, есть гораздо более интересные. Хотя такие же бесплодные.