Детский омбудсмен Анна Кузнецова обозначила новую проблему: отцы-исламисты вывозят своих детей из России на территории, контролируемые ИГИЛ. Вернуть таких детей к обычной жизни потом могут только высококлассные психологи. Остановить же террористический «импорт» законодательно крайне трудно и чревато злоупотреблениями. Опыт ряда стран в этой области России не подходит, но остается надежда на участковых. «В мой адрес стали поступать обращения граждан, в основном, конечно, матерей, которые разыскивают своих детей, увезенных их мужьями в ИГИЛ», – рассказала омбудсмен в Туле, выступая на научно-практической конференции «Защита детей от информации, причиняющей вред развитию и здоровью». Причем, уточнила Кузнецова, данные семьи проживают в и отдаленных от Северного Кавказа регионах, которые считаются благополучными в идеологическом плане субъектах.
Омбудсмен добавила, что интернет остается одним из способов вербовки детей и подростков со стороны экстремистских, террористических организаций. Кузнецова пообещала обсудить информационную безопасность детей с руководителями соцсетей. «Будут проведены встречи с руководителями социальных сетей - Вконтакте, Одноклассники, где мы будем также проговаривать уже непосредственно вот эту ситуацию», - цитирует Кузнецову РИА «Новости».
Напомним, в августе Центр общественных связей ФСБ сообщил о пресечении деятельности интернет-сообщества «Рохнамо», пропагандировавшего террор и вербовавшего боевиков в «Исламское государство», обыски прошли в трех областях Урала.
Отъезд в ИГИЛ вместе со своими несовершеннолетними детьми сами будущие боевики, разумеется, не афишируют. У такого явления на Западе даже возник живой символ – бывшая британская панк-рокерша Салли Джонс, ныне – самая разыскиваемая террористка мира. Правда, Джонс добровольно уехала в Сирию, прихватив сына – 9-летнего Джо. Как писала в прошлом месяце газета ВЗГЛЯД, на одном из форумов 45-летняя Салли познакомилась с хакером из Бирмингема 19-летним Джунаидом Хуссейном. Слово за слово, началась любовь. Хуссейн оказался истовым джихадистом, позвал Салли в Сирию и замуж.
Что касается России, то известно, что в начале прошлого года житель Чечни Рустам Товсултанов сбежал в ИГИЛ, взяв с собой всех своих детей: полуторагодовалую дочку Ясмину, пятилетнюю Хадижу и девятилетнего Эмира. С ним отправилась и его новая жена Хава, однако Эмир – сын Рустама от первого брака с петербурженкой, тоже уроженкой Чечни Лизой Абдулаевой. С тех пор Лиза, историю которой рассказала «Комсомольская правда», ничего не знает о сыне.
В России также широкую известность приобрела история студентки МГУ Александры Ивановой (она же - Варвара Караулова), которая тоже попыталась попасть в ИГИЛ, когда влюбилась в боевика. Суд по ее делу продолжился в Москве во вторник. Правда, Караулова пыталась сбежать в Сирию уже будучи совершеннолетней.
Подросток «мог подвергнутся зомбированию»
Ответственный секретарь СПЧ, председатель координационного совета Всероссийской общественной организации «Союз добровольцев России» Яна Лантратова сообщила газете ВЗГЛЯД, что подобные обращения поступали и в СПЧ, поэтому Кузнецова правильно сделала, подняв эту проблему. Она не исключает возможностей детей вернуться к нормальной жизни после пребывания в ИГИЛ, правда, каждый случай индивидуален и общего рецепта нет. «Если ребенок маленький, то у него может быть психологическая травма, нужна помощь психологов. Если это подросток, он мог подвергнутся зомбированию. Есть опасность, что реабилитировать его смогут только очень высококачественные специалисты», - сказала Лантратова газете ВЗГЛЯД, добавив, что этой проблемой надо заниматься только в связке с правоохранительными органами.
В свою очередь член президентского Совета по правам человека (СПЧ) Максим Шевченко напомнил о нормах ислама, согласно которым ребенок в случае развода остается с отцом, с его родом, если только он не очень маленький. И если, например, из Дагестана отец, к сожалению, выбрал путь террора, если решил отправиться вместе с ребенком в Сирию, то вернуть ребенка уже физически оттуда невозможно, полагает эксперт.
«Я не знаю, что это за матери, которые жалуются Кузнецовой. Не если такие случаи отъезда есть, то я не вижу сценариев, как этих детей можно потом вернуть. Вряд ли они вообще говорят еще по-русски, там в основном по-арабски общаются», - сказал Шевченко газете ВЗГЛЯД.
Шевченко напомнил о том, что в Москве, в университете Дружбы народов училось и учится много арабских студентов, например, шиитов из Ливана. «Они ребята обаятельные, как правило, - богатые и интеллигентные. Разумеется, многим девушкам они нравятся. Затем многие из них возвращались уже вместе с русскими женами в Ливан и примыкали к «Хизбалле». Многие из них активно участвовали в войне 2006 года. Надо просто понимать, на что ты идешь, раз ты рожаешь ребенка от мусульманина. Это межцивилизационный брачный альянс», - сказал эксперт.
Президент информационно-аналитического центра «Религия и Общество» Алексей Гришин убежден, что для решения проблемы, о которой упоминает Кузнецова, трудно создать законодательные рычаги.
«Нужно доказать преступный умысел в том, что человек едет к террористам. Действующее законодательство о въезде и выезде вполне позволяет контролировать это. Спецслужбы, пограничники давно имеют ряд разработанных методов для пресечения. Утаить свой преступный замысел в принципе достаточно сложно», - сказал Гришин газете ВЗГЛЯД. Для решения проблемы нужны не новые законы, а усиление агентурной работы спецслужб, убежден эксперт. Здесь была бы полезна работа участковых, но в последние годы «институт участковых совершенно утратил свое значение».
По его словам, эта проблема особо остро стоит в Средней Азии. «В Таджикистане вообще запретили подросткам до 18 лет посещать мечети. Таким образом, родители не могут отвезти подростков туда, где их могут завербовать, фактически отрезается возможность вовлечения детей в религиозные кружки», - подчеркнул Гришин.
«В Узбекистане каждый человек, который собирается поехать за рубеж, проходит собеседование в махалле. Вся информация собирается там. Утаить от соседей практически ничего невозможно. Например, мигранты, которые возвращаются из России, вызываются в махаллю и подробно опрашиваются: в какие мечети ходили, с кем из соотечественников встречались. Все это документируется. Если замечают нестыковки, то это уже административно, а в ряде случаев и уголовно наказуемо. Они ставятся на учет», - отметил Гришин. По его словам, там даже практикуется принцип коллективной ответственности: если власти выяснят, что ребенок оказался вместе с родителями в террористическом движении, то ответственность потом несут другие родственники, которые остались в стране, например, дедушка с бабушкой.
Подозрения «обиженных жен»
Но в российских семьях, в обществе не столь тесная интеграция, как в Средней Азии, поэтому перенимать подобный опыт нецелесообразно, признал Гришин.
Более того, если пытаться бороться с такой практикой путем каких-то поправок в законы, то нельзя исключить и злоупотребления, - например, бывшие жены могут использовать доносы по этому поводу, чтобы таким образом мешать, например, бывшему супругу видится с ребенком. «Каким образом можно изменить закон, чтобы ограничить возможность вывоза детей на территории, занятыми террористами? А если человек везет ребенка в Турцию просто в отпуск? Даже если мы сейчас что-то запретим, это приведет либо к перекосам и не выпуску детей на отдых, либо это просто не будет работать», - полагает Гришин.
Шевченко также опасается злоупотреблений в случае, если одних подозрений будет уже достаточно, чтобы запретить бывшему мужу ехать с ребенком вместе в отпуск. «Могут быть опасные голословные заявления, вымыслы обиженных жен, чьи бывшие мужья отобрали у них детей. Это могло быть использовано при семейных ссорах. Отец с ребенком может ехать не в Сирию к ИГИЛ, а в Турцию - отдыхать. Когда ссорятся мужчина и женщина, к сожалению, они иногда выдумывают друг про друга всякие небылицы», - посетовал эксперт.