Спецоперация «Потрясти мир продажей пакета акций «Роснефти»» успешно завершена. Произведенный эффект превзошел все ожидания. Но за экономическими деталями соглашения скрывается не менее интересный политический подтекст. Трудно найти более знаковые структуры, нежели Glencore и Суверенный фонд Катара, символизирующие новое качество России как великой державы. Продажа 19,5% акций «Роснефти» международному консорциуму имела все признаки сложнейшей спецоперации.
Процесс шел в режиме глубочайшей секретности, не было ни малейших утечек. Параллельно была запущена кампания прикрытия, в ходе которой медиа-поле последовательно вбрасывались информационные поводы, чьей целью была сокрытие реально текущих процессов и создание «пустышек» для отвлечения внимания СМИ.
В качестве таковых «пустышек» были предложены китайские и казахстанские партнеры, а также версия, что «Роснефть» сама выкупит акции.
Обнародование реального положения дел произвело эффект разорвавшейся бомбы, а учитывая то, кто именно стал покупателем пакета акций, «бомба» вполне тянет на ядерную.
Мировые деловые круги и СМИ, анализируя&В условия заключенной сделки, уже оценили ее как «триумф Путина» и феноменальный успех России. Судя по реакции, рынки с ними согласны: рубль резко вырос, а акции «Роснефти» обновили исторические максимумы.
Однако помимо чисто экономических материй, не менее, а скорее даже более важное значение имеет политическая составляющая данного соглашения. Более того, именно она обеспечивает «ядерный» эффект происходящему.
Дело в том, кто именно стал партнером «Роснефти» по соглашению. Оба участника – компания Glencore и Суверенный фонд Катара – воплощают в себе целые пласты мировой политики и геополитики последних десятилетий, и достойны того, чтобы присмотреться к ним повнимательнее.
О швейцарской&В трейдинговой&В компании Glencore International AG даже из открытых источников, лежащих на поверхности, известно достаточно, чтобы понять, что этот поставщик сырьевых товаров и редкоземельных материалов имеет весьма своеобразную специализацию и репутацию.
Glencore специализируется на работе со «странами-изгоями» в обход наложенных на них санкций. В его досье сотрудничество с подсанкционными Кубой, Ираном, Ливией, ЮАР (периода апартеида) и СССР (компания поставляла в страну зерно вопреки международным санкциям за войну в Афганистане). В данном перечне интереснее всего не то, что компания всем этим занимается (бизнес никогда не испытывает нехватки в желающих половить рыбку в мутной воде), а то, что она этим занимаются уже больше сорока лет.
У правосудия (в частности, американского) за эти десятилетия несколько раз возникали вопросы к Glencore, но каждый раз компании удавалось избежать фатальных последствий, и она продолжала свою деятельность.
Подобное положение вещей с неизбежностью приводит к выводу, что дело не в том, что правоохранители плохо старались в своих преследованиях Glencore, а в том, что у компании есть прикрытие на самом высоком политическом уровне в западном мире.
А это в свою очередь приводит к пониманию, что компания выполняет крайне важную и специфическую функцию для высшего западного истеблишмента. Она играет роль необходимой «задней двери» для сотрудничества Запада с формально отторгаемыми и официально наказываемыми странами.
С Суверенным фондом Катара, а вернее с самим Катаром, поскольку данная организация государственная, ситуация обстоит не менее интересно.
В мире есть очень мало стран, с которыми Россию исторически связывают настолько отвратительные отношения, как с Катаром. Дипотношения между странами установлены только в 1988 году, но это мало что изменило во взаимодействии на точке замерзания.
Катар поддерживает и финансирует исламистские организации самого радикального толка, в том числе вооруженные. Он укрывает российских боевиков и террористов с Северного Кавказа. Россия не остается в долгу и в 2004 году наши спецслужбы ликвидировали в Дохе Зелимхана Яндарбиева, что вызвало грандиозный скандал между странами. Еще была вопиющая история с применением катарскими силовиками насилия в отношении российского посла в Катаре, в результате чего тому пришлось перенести три операции на глазах.
В свою очередь о российско-катарских скандалах в ООН ходят легенды. И хотя на официальном уровне все опровергается, легенды продолжают жить, в частности о том, как в начале 2010-х годов после угроз представителя Катара Виталию Чуркину из-за резолюции по Сирии представитель России ответил: «Если будете разговаривать со мной таким тоном, то уже сегодня не станет такого понятия как Катар». По слухам, другая приписываемая Чуркину фраза про «я – представитель великой России и разговариваю только с важными людьми» также была обращена представителю Катара в ходе очередного скандала.
Катар является одним из главных драйверов и финансистов исламистских боевиков в Сирии, а свержение Башара Асада много лет является буквально идеей фикс руководства страны.
Популярная теория предполагает, что дело не в идейно-религиозно-политических разногласиях, а в газопроводе из Катара, который должен был пройти по территории Сирии для дальнейших поставок катарского газа в Европу (страна обладает колоссальными запасами природного газа, занимая третье место в мире после России и Ирана). Однако Асад отказался от проекта и тем самым подкосил данный план Катара выйти на европейский рынок, где «царствует» российский газ. При этом, безусловно надо признать, что России также нет никакого интереса иметь катарский газа в качестве неконтролируемого конкурента в Европе.
Как бы то ни было, поддержка Россией законного правительства Сирии все последние годы обеспечивала бешено-негативную реакцию Катара (скандалы в ООН и нападение на российского посла относятся к этому периоду), а российская военная операция вызвала у него просто истерику.
Однако, чем дольше шла операция российских ВКС и чем больших успехов добивалась сирийская армия в освобождении территории страны, тем тише и мягче вел себя Катар.
С начала 2016 года начались телодвижения, которые намекали, что Доха ищет точки взаимопонимания с Москвой. Таковым стал, в частности, визит в Москву в мае 2016 году главы МИДа Катара с «устным посланием эмира» Владимиру Путину, да и два телефонных разговора глав государств за год весьма показательны.
В результате все эти негромкие события обернулись грандиозной сделкой, без преувеличения потрясшей деловой и политический мир.
Предстоят еще многочисленные предположения и спекуляции, о том, что значит заключенная сделка по приватизации «Роснефти» и какие последствия она будет иметь.
Но пару моментов можно указать уже сейчас. Последние месяцы продемонстрировали резкое усиление влияния России сразу по множеству направлений, в частности:
1. на Ближнем Востоке она окончательно утвердила себя главной военно-политической силой, без участия и принятия во внимание мнения которого в регионе не может быть решен ни один вопрос.
2. на Западе наблюдается смена трендов (от электоральных побед «пророссийских» сил до успешного продвижения проектов новых трубопроводов) и именно в России наблюдатели видят главного получателя дивидендов с этих процессов.
Похоже, очень серьезные силы на Западе (через привычную «форточку» Glencore) и Востоке (в лице Суверенного фонда Катара) решили «постелить соломки» на будущее.
И Россия великодушно приняла их в стратегическую национальную корпорация на правах партнеров.
Правда, партнеры младшие и платить за этот статус – российского партнера – теперь придется дорого. Для начала 10,5 млрд евро.