Новая Госдума не будет похожа на своих предшественниц. Не потому, что в седьмом созыве будет много новых лиц (хотя действительно произойдет масштабное обновление депутатского корпуса), а вследствие усиления ее политического веса. Курс на открытость и эффективность власти, обновление элиты объективно приводит к росту влияния законодательной власти. До выборов нового состава парламента осталось меньше четырех недель – а еще спустя пару недель Государственная дума седьмого созыва соберется на свое первое заседание. В октябре мы увидим новый парламент, причем его новизна может оказаться гораздо большей, чем представляется сейчас.
Нет, седьмая Дума не станет «революционной», как хотелось бы противникам Путина – в ней у сторонников главы государства будет устойчивое, конституционное большинство (то есть больше 300 голосов). Да, оно будет другим – «Единая Россия» может лишиться даже абсолютного большинства (сейчас у нее 238 из 450 мест) – ну так и путинское большинство в обществе с момента избрания предыдущей, шестой Думы в декабре 2011 года стало другим. Проклинаемые «борцами с режимом» думские партии КПРФ, ЛДПР и СР поддерживают Путина не потому, что он их запугал или сделал карманными, а потому что их избиратели поддерживают президента. А а т.н. несистемная оппозиция&В сама приложила максимум усилий для собственной &В маргинализации.
И хотя ни одной не только из антипутинских партий, но и вообще из недумских партий не удастся преодолеть пятипроцентный барьер, в новой Думе все же появятся непримиримые радикальные антипутинцы – за счет одномандатных округов могут пройти несколько представителей «Яблока» или даже «Парнаса». Но не этим будет интересна новая Дума. Само направление реформирования нынешней политической системы России сделает парламент более влиятельным и тяжеловесным. Политика в России становится одновременно и более открытой и публичной, и более профессиональной. А значит, депутаты должны будут окончательно превратиться из лоббистов в законодателей. А Дума – стать полновесным центром выработки и принятия стратегических решений по социальным и экономическим вопросам.
А как же разделение властей? Ведь у нас есть правительство, подчиненное президенту, а Дума лишь утверждает премьера и не может влиять на состав и политику кабинета министров. Да, у нас президентская республика, но кто сказал, что президент не хочет, чтобы Дума больше влияла на работу правительства? Разделение властей не означает постоянного конфликта и тем более войны между ветвями власти. А партийное устройство Думы не означает, что партии&В не могут договорится, доторговаться до принятия нужных стране законов. Более того, именно через согласование интересов различных групп общества – а партии в идеале и должны максимально точно отражать и защищать именно интересы разных сословий и общественных групп – и должен складываться наилучший вектор движения России.
Это не отменяет огромной роли президента, то есть главы исполнительной власти - но, наоборот, дает единственную реальную возможность для их исполнения. Если говорить о конкретном президенте, Путине, то он вообще не навязывает обществу какой-либо схемы или идеологии. Патриотизм и защиту национальных интересов могут называть идеологией только наши либералы-космополиты, ведь в реальности это тот «государственный минимум», который по умолчанию, то есть совершенно естественным образом, должны исповедовать все работающие на государство люди. Путин вообще не предлагает обществу схем – он, напротив, ждет от самого общества различных идей и предложений по обустройству России.
И Дума, собственно говоря, и должна быть тем местом, где эти идеи, предложения, планы обсуждаются, обкатываются, воплощаются в законы или просто берутся на вооружение исполнительной властью. Естественно, в теснейшем контакте с правительством.
Ну, это чистая абстракция – а в реальности все по-другому, скажут либеральные критики Путина. Кремль навязывает свои проекты и идеологию Думе, а она их «штампует». В этой схеме есть одна логическая нестыковка. Ведь те же самые «либералы» считают при этом Думу гораздо более ура-патриотической, чем того же Путина – то есть как и в 1996-м (да и сто лет назад), исходят из того, что «высшая власть это единственное, что защищает нас от разъяренного народа». Дума не реакционная и не ручная, она лишь в достаточной степени отражает царящие в обществе настроения.
И то, что шестая Дума так часто поддерживала президентские предложения, означает не то, что она такая уж управляемая, а то, что Кремль предлагает то, что отвечает интересам большинства народа. Потому что и сам Путин хочет строить то, что принимает народ, а не навязывать ему то, что он отторгает.
А как же быть с правительством – финансовый и социальный-экономический блоки которого критикуют в той же Думе? Тут же Путин не учитывает народное мнение? Вот ЕГЭ, вот сама суть финансово-кредитной политики – не стыкуется с мнением если не большинства, то очень большой части общества.
Но тут уже вступает право выбора главы государства, который и определяет политику правительства. Если в обществе есть противоположные точки зрения, из которых невозможно через компромиссы прийти к третьему, срединному пути – то он должен остановится на той, которая ему кажется более правильной. Так было с те же ЕГЭ. И в итоге мы видим, что та же власть все эти годы все сильнее меняет его в правильную сторону, отказываясь от угадайки в пользу творческого мышления.
То же самое происходит и с финансово-кредитной политикой. Невозможно «просто так» найти не только средний путь между капитализмом и социализмом, но и даже между кудринской и глазьевской моделями – и только сама русская экономическая мысль может сформулировать правильный путь развития народного хозяйства. И сделать это как в рамках созданных при президенте Экономически советов, так и в Государственной думе.
И самое главное, почему изменяется отношение между Кремлем и Государственной думой, между Думой и правительством: меняются сами задачи, которые стоят перед властью. В нулевые годы Путину нужно было просто остановить падение, собрать растащенные ресурсы и полномочия – и Дума, которую пытались использовать как площадку для переворота и перераспределения власти в стране, была во многом не помощником, а чем-то мешающимся под ногами, отвлекающим своей демагогией от реальной работы по приведению России в управляемое состояние.
Поэтому тогда во многом была оправдана политика «минимизации ущерба» – сделать так, чтобы Дума принимала нужные исполнительной власти законы, то есть была максимально управляема и несамостоятельна. Каким способом это будет сделано, Путина не особенно волновало. В результате роль Думы упала – а сама она не превратилась, а осталась собранием всевозможных лоббистов, ставленников бизнеса (уже в меньшей степени олигархического, но все же). Такая Дума не мешала управлению страной, обеспечивала принятие нужных законов&В - но по большому счету от нее не было никакого толка ни стране, ни тому же Путину, потому что она перестала быть «местом для дискуссий».
Но к концу нулевых задача собирания страны уже была в целом выполнена, и для ее развития нужно было слышать голос общества. Сам Путин уже нуждался в этом – поверх партийной борьбы, поверх коррумпированного чиновничества. В 2011 он создает Народный фронт – что фактически было признанием того, что ни «Единая Россия», ни Госдума в целом не являются работающими площадками для выявления интересов общества. Но тогда новая Дума еще не могла возникнуть, потому что тогда как раз в 2011 влиятельнейшая часть «элиты» попыталась использовать выборы в Госдуму как повод избавиться от Путина, готовившегося к президентским выборам.
Но избравшись президентом и поменяв команду, отвечавшую в Кремле за внутреннюю политику, Путин начал ту самую политику национализации элиты, важнейшей частью которой был и курс на честные выборы, конкурентные и открытые. Путин уже не был привязан к «Единой России» - точнее она уже не была привязана к нему – а Крым привел к возникновению нового, надпартийного путинского большинства в обществе.
Депутатов как на федеральном, так и на местном уровне стали «отделять от бизнеса» – и в новой Думе это проявится в полной мере. От региональных чиновников стали требовать не просто не воровать, но и честно выигрывать выборы, и работать, слушать, объяснять свою позицию реальной, а не искусственной общественности. Возвращение выборов по одномандатным округам и внедрение предварительных выборов в «Единой России» также работают на изменение самого качества депутатского корпуса.
Новая Дума будет иметь гораздо большее влияние как на все стадии процесса законотворчества, так и на работу кабинета министров. Возрастет роль думских комитетов, больше законопроектов, которые обретут форму закона, будет готовиться в стенах самой Думы, произойдет некоторое перераспределение фактических, а не юридических полномочий в пользу нижней палаты.
Кремлевская администрация не утратит своего координирующего и надзирающего политического статуса – но именно новой Думе предстоит стать тем важнейшим вторым центром, который будет в полную силу сопрягать интересы общества и работу власти, выражать мнение не просто партий, а как различных групп общества, так и народа в целом. Именно сопряжение президентской и парламентской власти и станет главным содержанием политической жизни России на ближайшие годы.
