Уход Сергея Иванова с должности руководителя кремлевской администрации стал той последней каплей, которая прорвала плотину – в либеральном кремлеведении на наших глазах происходит смена базовой концепции. Раскручивается новая версия «путинской кадровой политики», столь же спекулятивная, как и предыдущая. Отставка Сергея Иванова с поста главы президентской администрации привела к кризису либерального путиноведения. Пропагандируемое уже много лет объяснение того, «как на самом правит Путин», теперь не работает. Поэтому раскручивается новая теория: начался совсем иной этап, Путин «меняет соратников на слуг».
Оказывается, в последний год Владимир Путин поменял сам принцип организации власти. Раньше он якобы опирался на друзей-соратников, а теперь меняет их на подчиненных-исполнителей. Почти полтора десятилетия до этого основная линия информационно-пропагандисткой атаки на Путина строилась по простой, отполированной до блеска стали схеме: он строит «капитализм друзей», расставил на ключевые посты своих знакомых-чекистов, все они неприкасаемые, но разделились на несколько враждующих между собой кланов, балансируя между интересами которых и правит Путин. При этом «путинская гвардия» никого чужого во власть не пускает, ни о каком обновлении «элиты» не может быть и речи, страна гибнет, все плохо.
В целом эта концепция была основой для понимания России не только либералами, но и Западом. Ведь именно исходя из нее США в ответ на Крым приняли персональные санкции против целого ряда как чиновников, так и бизнесменов, близких к Путину. Пускай, дескать, «элиты» восстанут против президента. Когда этого не произошло, стали говорить не про ошибочности концепции, а о страхе – запугал всех Путин, поэтому план и не сработал. И вот теперь такая любимая врагами Путина мантра про «друзей Путина» умирает на наших глазах, и ее срочно перелицовывают на новую, столь же «глубокую».
Что же ее погубило? Отставка Иванова произошла почти ровно через год после столь же неожиданной отставки Владимира Якунина, главы РЖД, старого знакомого и близкого друга Путина. А в течение четырех месяцев до ухода Сергея Иванова высокие посты потеряли еще несколько чекистов первого путинского призыва: глава ФСКН Виктор Иванов, глава ФМС Константин Ромадановский, глава ФТС Андрей Бельянинов, глава ФСО Евгений Муров. Как же так, ведь это же «неприкасаемые» и «непотопляемые»? Одновременно с этим с весны этого годы губернаторами были назначены три выходца из Службы безопасности президента, офицеры в возрасте сорока с небольшим лет, уже получивших опыт работы в различных органах власти – вот он и новый призыв «верных оруженосцев».
Назначение Антона Вайно главой президентской администрации довершило удар по сознанию кремленологов: вот, точно, Путин начинает новую эпоху. Теперь общим местом становятся рассуждения в стиле «от брежневской формы правления мы переходим к сталинской - от хотя бы подобия коллективного руководства к вождю». Какая разница, что Путин не похож ни на Брежнева, ни на Сталина, не говоря уже о принципиальном отличии исторических эпох, строя и устройства властной вертикали как таковой?
Любая концепция, объясняющая тайные пружины, устройство власти и принципы кадровой политики - это одновременно и работа разведки и элемент пропагандистской войны. В советские годы западными кремленологами были потрачены огромные усилия на объяснение действий советского руководства через внутрикремлевскую борьбу. И нужно заметить, что и в сталинскую, и в брежневскую эпоху советологи в огромном большинстве случаев писали полную чушь. Не потому, что им ее заказывало ЦРУ. А потому, что во-первых, у них практически не было никакой реальной информации о происходившем в Политбюро, а во-вторых, потому что само их представление о мотивации действий советских руководителей имело мало общего с реальностью.
«Эксперты» оценивали советских лидеров как людей, постоянно озабоченных борьбой за власть и выживание – хотя в реальности в тот же брежневский период эти мотивы не входили в число главных. То же самое происходит и с оценками ситуации в нынешнем путинском «Политбюро», только теперь авторами «объяснений» выступают уже не западные, а российские эксперты и аналитики. Работавшие в прошлом на средних этажах власти или даже сейчас имеющие к ней некоторое отношение – но представляющие ее примерно так же, как слепой из знаменитой басни про слона. Среди мотивов Путина, как и ядра его команды, называется все что угодно, кроме главного: укрепления государства. Хотя именно это и объясняет все действия главы государства, включая и его подход к кадрам.
С тем, что Путин получил в наследство разваливавшуюся страну, мало кто спорит (кроме, конечно, тех либералов, что сами были властью в 90-е и довели Россию до края пропасти). То, что он сумел остановить ее распад, не означает, что эта проблема – удержания государства от срывания в смуту – перестала быть для него основной. Можно напомнить, что всего пять лет назад, осенью 2011-го, объясняя свое решение снова баллотироваться на пост президента, Путин сказал, что у нас все держится на живой нитке. И это не было нагнетанием и преувеличением. Распад СССР привел не только к разрыву живого организма (Донбасс и Крым показали, что процессы восстановления идут), но и к слому всего уклада жизни и социально-экономического порядка. На месте которого пока еще так и не возник новый, устойчивый, отвечающий интересам и ценностям народа строй.
Да, есть выстроенная Путиным вертикаль власти, которая вернула управляемость стране. Но еще слишком много зависит от личности первого лица, от его воли и целей. От правителя в России всегда многое зависит – но от его качеств не должны зависеть ни суверенитет, ни территориальная целостность, ни спокойствие и порядок в государстве. Мы пережили это при Горбачеве, и понятно, что для Путина уроки недавнего прошлого, того, что он наблюдал в качестве рядового гражданина, чрезвычайно важны.
Он не может придумать стране новый строй, новый уклад. Он может лишь способствовать движению в ту сторону, которая представляется ему правильной, обеспечивающей устойчивое развитие страны.
Но для этого нужны кадры: люди, согласные в главном, думающие о стране, а не о личном обогащении, работающие не за страх, а за совесть. Где их было взять в ситуации, когда элита временщиков, паразитическая и недальновидная, заняла большую часть командных высот и не думала уступать какому-то «питерскому чекисту» ни реальные рычаги управления страной, ни, тем более, право определять направление движения?
Только среди тех, кого Путин знал и кому доверял – то есть сослуживцев по работе в КГБ и в питерской мэрии. Так он и сформировал «новую элиту», которая помогала ему все эти годы приводить в порядок управление и саму страну. И в целом они справились с поставленной задачей. Можно спорить о темпах и издержках, но не нужно забывать о том сопротивлении, которое им приходится преодолевать при движении в заданном направлении.
Эти люди не выращивались в пробирках и не провели 90-е в монашеской келии. Поэтому и среди «путинского призыва» шел процесс изнашивания, приспособления, а то и перерождения. Но «других писателей у меня для вас нет» - и плюсы их деятельности многократно перевешивали минусы. В том числе и в глазах Путина, которому сверху действительно «видно всё» и про всех «своих».
Это не значит, что Путин не думал о кадровой политике, замкнувшись в кругу «верных товарищей». Выдвигались и толковые кадры из регионов и из национально ориентированной части бизнеса, но понятно, что «президентская номенклатура», то есть те, кого может постоянно держать в поле зрения Кремль, не превышает несколько тысяч человек. Остальное – это уже работа других, ответственных за те или иные участки работы или отрасли экономики. И тут «болото» протекции, коррупции или просто тупой лояльности затягивало многих.
Уже к началу нулевых Путин приступил к новому этапу: ужесточению правил поведения «элиты». Вернувшись в Кремль, Путин начал строить чиновников, вводить новые ограничения и повышать требования. С 2012 года заметно усилилась и борьба с коррупцией, и курс на жесткое разделение власти и бизнеса, и принуждение к избавлению от двойной лояльности (счета за рубежом и прочее), и требования налаживания реального, а не имитационного контакта и диалога с обществом. Все последние годы последовательно идет национализация элиты, и этот процесс еще далеко не закончен.
Понятно, что он вызывает сильное сопротивление внутри «элиты» - не только со стороны тех, кто продолжает путать государственный карман с собственным, но и тех, кто просто не может работать по-другому. В наиболее серьезном обновлении нуждаются региональные элиты, но и федеральная часть номенклатуры будет меняться. Чиновники забронзовели, обросли огромным количеством «своих людей», имеют неформальные обязательства перед другими такими же как они заслуженными (без всяких кавычек) кадрами.
Система начинает буксовать, ей требуется омоложение, приток свежей крови, и это объективный процесс. Тем более, когда у Кремля уже есть возможность выдвигать в верхний эшелон новых, но при этом проверенных и государственнически мыслящих людей. Путин не боится «брежневизации», но он, конечно, учитывает тот негативный опыт кадрового застоя, который дали нам последние годы эпохи Брежнева.
Но речь не идет о выбивании «старой гвардии». Кто-то уходит по возрасту (тому же Мурову уже 70, да и Виктору Иванову 66), кто-то действительно не вписывается в новый этап путинской работы. Тем более, что президент действительно за 17 лет очень сильно вырос как государственный деятель – это не комплимент, а признание очевидного - и не все соратники могли за ним угнаться. При этом проблемы, стоящие перед страной, не стали легче. Что-то ушло на второй план, что-то осталось, но Россия по прежнему стоит перед очень серьезными вызовами. Для Путина важнее то, как отвечать на эти вызовы - а не с кем именно он будет это делать. Ничего личного - ответственность первого лица такова, что судьба страны (с которой он себя полностью отождествляет, которой служит) для него действительно важнее всего.&В
Главной трагедией брежневской эпохи был разрыв в руководстве между прошедшим войну поколением и теми, кто сформировался уже после войны. Старики тащили все на себе и к концу 70-х обнаружили, что нет смены. Из «молодежи» наверху были лишь Григорий Романов и Михаил Горбачев. И в итоге даже такие опытные люди, как Андропов и Громыко, не разглядели в выходце из Ставрополья дутую величину.
Сейчас у Путина есть еще десять лет, и он хочет провести обновление власти так, чтобы в процессе национализации элиты сформировать костяк нового управленческого класса и успеть обкатать на разных должностях тех, кто в середине двадцатых должен будет взять на себя управление Россией. Он выращивает не «своих» людей, а государственных, слуг Отечества, а не клана, президента или элиты. Это и есть суть его кадровой работы.
