«Пока не паникую, но хотел бы понимать, что происходит. И вообще, Маш, давай сменим тему!» Такую эсэмэску я на днях получила от своего бывшего мужа, весьма известного и очень работящего журналиста одного из федеральных телеканалов. Раньше на вопрос о делах служебных он отвечал лаконичным «все ОК!». Даже когда с ним случались казусы, не вполне достойные звания репортера: доводилось проспать вылет в командировку или, того хуже, в прямом эфире перепутать фамилии стратегически важных вице-премьеров. То есть нынешнее сообщение мне, похоже, следует понимать так: «Дело табак. Пора переквалифицироваться в управдомы».
Судя по всему, мой бывший не стал параноиком. Его тревога вполне отражает настроения большинства коллег по цеху. Телевизионщики, привыкшие ощущать себя этакой белой костью журналистики (причин для чего, кстати, лично я никогда не видела — ну да бог бы с ними, чем бы ни тешились), уже чувствуют: с началом финансового кризиса и в их работе стало твориться что-то не то. Но чем конкретно это «не то» в итоге грозит обернуться, понять пока толком не могут, и это пугает их еще больше.
Тем более что в новостях самих телеканалов о кризисе, хоть он толком еще и не родился, — уже как о покойнике: или говорят хорошее, или молчат. «Хорошее» — это когда рынок периодически «отрастает». Или падает, но не у нас, а в Америке (вроде пустячок, а приятно). И пока зрители окольными путями пытаются найти чуть более осмысленную информацию об угрозе финансовой нестабильности, сотрудники телекомпаний гадают, как она отразится на их кошельках.
Впрочем, на НТВ, например, всех, кто делает новости, начальство открыто собрало для серьезного разговора. Беседа была закрытой, но, как мне донесла одна маленькая птичка (крайне, к слову, расстроенная услышанным), штатных сотрудников дирекции информвещания поставили перед скорбным фактом: зарплатный фонд сокращают на 15%. Пока это не значит, что у каждого из работников сразу же отберут шестую часть оклада. Для начала ликвидируют несколько ставок, существующих лишь на бумаге, и перестанут выдавать премии. Что будет дальше, никому не понятно. Сокращения в компании уже начались. И, хотя трясет от них пока в основном неэфирные службы (из 180 штатных водителей на своих местах остались 80), полагать, что на работе эфира это не скажется, было бы довольно наивно. Даже мне, барышне легковерной, сложно представить, что энтэвэшные звезды вспомнят старую журналистскую присказку про то, что «репортера ноги кормят», и станут добираться на съемки общественным транспортом. Скорее уж съемок станет меньше. А значит, вслед за водителями по цепочке высвободятся операторы, техники и — страшно даже подумать — иные творческие единицы.
Впрочем, кому-то из них придется не добираться, а перебираться, причем в самом ближайшем будущем. Компания НТВ уже точно решила закрыть свой корпункт в Вашингтоне и отозвать обратно в Москву собкора Антона Вольского. Предполагается, что после завершения выборного марафона для освещения жизни в Штатах вполне хватит одного бюро — того, что в Нью-Йорке.
Пока неясно, отзовет ли канал еще кого-то из заграничных сотрудников, но уже понятно, что возвращаться им придется в старое здание на улице Академика Королева. А ведь еще недавно на НТВ всерьез говорили о строительстве собственного телецентра. Возводить его намеревались все в том же Останкине, а вложить в это дело — полмиллиарда долларов. Из собственных средств телекомпании и займов, которые должен был привлечь Газпромбанк. Но 25 этажей, рассчитанных на пять тысяч сотрудников, постигла та же судьба, что и башню «Россия», которую на днях заморозил Шалва Чигиринский. Впрочем, поговаривают, что, будь проект энтэвэшного небоскреба реализован, он нарушил бы культурно-архитектурный образ бывшей усадьбы графа Шереметьева (такое ощущение, что похожую формулировку в «Газпроме» уже где-то слышали). Так что, может, оно все и к лучшему.
Да, собственно, что там НТВ! Поговаривают, что даже холдинг «ВГТРК», куда прочнее интегрированный в вертикаль власти, не может в наше неспокойное время похвастаться статусом оазиса стабильности. Телеканал «Россия» уже уволил большую часть внештатных сотрудников и ввел мораторий на прием новых. Причем контракт не продлили как десяткам работников московской редакции, так и сотрудникам нескольких региональных бюро. Без работы уже точно остались как минимум трое вестевских собкоров за Уралом — им попросту не продлили очередной контракт. Говорят, в частных беседах уволенные жалуются бывшим коллегам на то, что им не только не предложили положенного по закону выходного пособия, но и о расторжении договора уведомили в последний момент.
Вроде бы можно затеять судебную тяжбу, но, по слухам из не имеющих обыкновения врать источников, ежемесячное жалованье сотрудников второго канала давно уже делится на оклад и премию. Причем если последняя может достигать размеров вполне внушительных, то первый, как правило, не выходит за пределы МРОТ. И максимум, что можно при таком раскладе выбить через суд, — компенсацию в несколько тысяч рублей.
Кстати, те, кому все-таки удалось остаться в штате «России», получили надбавку к зарплате в 2—3, а то и в 4—5 тысяч рублей. В порядке компенсации за нервотрепку, связанную с чисткой рядов.
А вот во все заграничные корпункты телеканала московское руководство уже прислало «письмо счастья» — бумагу с просьбой существенно сократить расходы и указанием, на чем именно теперь придется экономить. Письмо носит характер рекомендации, но приписка о том, что отнестись к ней стоит с пониманием — во избежание увольнений и снижений зарплат, — не оставляет у журналистов желания спорить.
Ударил кризис и по карману тех, кто трудится на круглосуточном телеканале «Вести 24» (у них самих, впрочем, на слуху не это название, а аббревиатура РИК — Российский информационный канал, — видимо, чтобы не путать себя самих с теми «Вестями», которые новости на «России»). Им не выплатили обещанные еще в августе премии «за Южную Осетию». Не спрашивайте меня, кто и за что именно им их обещал и отчего конкретно эта тема новостных выпусков больше других заслужила премирования, — на такие вопросы отвечают в другом месте. А я лишь знаю, что риковцы не испытывают особого оптимизма и в отношении перспектив выплаты премии новогодней и уже почти уверены в том, что на подарках к празднику придется серьезно экономить.
На петербургском Пятом канале с 1 ноября сократили 15% сотрудников. А из двух с лишним десятков региональных корпунктов на плаву осталось всего девять. Если помнить о том, что «Пятый» затевался как «общенациональный канал российских регионов», становится ясно, что дела у конторы идут не блестяще. Говорят, что руководство уже расторгло несколько крупных договоров с компаниями, производящими программы, и будет расторгать еще и еще. Акционеры поручили менеджменту сократить проект бюджета на следующий год аж на 60%, и менеджмент сейчас ломает голову над тем, как сделать это, чтобы в эфире при этом остались хоть какие-нибудь передачи.
О том, как в точности обстоят дела на Первом канале, толком не знает никто, включая его сотрудников. Никаких официальных заявлений для них не делалось, никаких материальных потерь они не понесли. Но, судя по всему, это вопрос времени. Руководители канала ничуть не скрывают: леденящее дыхание кризиса они уже чувствуют. Первый зам гендиректора и генпродюсер канала Александр Файфман на недавней онлайновой конференции сказал как отрезал: «…повлияет на все, безусловно, программы». А сам генеральный директор Константин Эрнст так и вовсе не скрывает, что «молится Господу Богу, чтоб рекламный рынок не обвалился».
Такое ощущение, что оптимистичный настрой в ситуации общей тревожности сохраняет один лишь только канал — я стесняюсь сказать вслух — «Общественное эротическое телевидение». Это творческое объединение не только не объявляет о сокращении штатов, но и готово принять на работу тех, кого уже уволили из вещательных компаний с менее интригующими названиями. Касается это предложение пока лишь эфирных деятелей женского пола, однако кто знает, к каким горизонтам устремится этот пока, прямо скажем, не слишком раскрученный конкурент федеральных телемонстров. Ведь даже серьезные экономисты говорят: кризис не только пора разочарований, но и время новых возможностей для тех, кто готов ими воспользоваться.
