По итогам «пятидневной войны» августа 2008 года Абхазия и Южная Осетия для Москвы превратились в своеобразное продолжение Северного Кавказа, и поэтому «доступный» для России Южный Кавказ фактически ограничивается Арменией и Азербайджаном. Для того чтобы вести активную политику в регионе, Москва теперь может использовать лишь свое влияние на Ереван и Баку, и то лишь в рамках проблемы, «объединяющей» эти конфликтующие страны. Возможно, именно в силу осознания этого факта и одновременно пытаясь оставить Грузию за рамками общих политических процессов на Южном Кавказе (в частности, в контексте согласованной с Москвой региональной инициативы Турции), российское руководство осенью 2008 года активизировало процесс карабахского урегулирования.

Технологически и первоначально эта инициатива Москвы явилась чуть ли не зеркальным отражением предыдущих попыток урегулирования Вашингтоном и Брюсселем. Однако осенью 2008 года уже не западная инициатива столкнулась с противодействием России, а Запад всеми силами тормозил усилия Москвы протолкнуть некое соглашение, по которому роль миротворцев, разъединяющих азербайджанскую, армянскую и карабахскую стороны, стали бы выполнять российские войска.

Однако основной целью карабахской инициативы Кремля, как представляется, была все же попытка дезавуировать на Западе негативные политико-психологические последствия августовской войны с Грузией и признания Москвой независимости Южной Осетии и Абхазии. То есть активизация Кремля в карабахском урегулировании преследовала в реальности вполне прагматичную, пусть и несколько ограниченную, цель — создание на Западе и в мировом информационно-пропагандистском поле некой видимости «конструктивности» действий России, способной не только вести и выигрывать войны на постсоветском пространстве против маленьких стран (как в августе 2008 года против Грузии), но умеющей урегулировать и, главное, контролировать региональные этнополитические конфликты, например карабахский или приднестровский. Результатом всего этого и явилась подписанная президентами Армении, Азербайджана и России 2 ноября 2008 года в подмосковном Майендорфе декларация.

Представляется, что, исходя именно из вышеуказанных соображений, в Москве теперь будут уверены, что принятием Декларации трех президентов (первого после достигнутого в 1994 году перемирия подписанного руководителями Армении и Азербайджана документа по карабахской проблеме) эта задача успешно решена. Ну а президенты Армении и Азербайджана могут надеяться, что им удалось, исходя из собственных интересов и соображений, подыграть в этом «похвальном мероприятии» Дмитрию Медведеву. То есть получается, что в итоге каждый получил то, что хотел...

Однако не всё так просто. Есть основания утверждать, что в практической плоскости Армения всё же получила несколько больше политических дивидендов, чем Азербайджан, хотя в информационно-пропагандистском поле Россия, как главный инициатор, конечно же, выиграла больше всех. Что же получил Ереван от документа, расплывчатость и подчеркнутая неопределенность текста которого вроде бы не должны были предполагать особого крена в толковании его результатов в пользу той или иной конфликтующей стороны?

Ну, во-первых, это сохранение сопредседательства Минской группы ОБСЕ и тем самым провал всех попыток создания каких-либо альтернативных или параллельных переговорных форматов — как и раньше, сильные региона сего продолжат держать под контролем ситуацию в зоне конфликта, что, безусловно, соответствует интересам Еревана и Степанакерта.

Во-вторых, фиксация сторонами отказа от военных методов решения конфликта. Впервые появился некий декларативный «пакт о ненападении». Хотя и ранее стабильность в зоне конфликта (особенно при отсутствии каких-либо миротворцев из третьих стран) гарантировали не подписанные документы, а сложившийся сложный военно-политический баланс, тем не менее положительное значение этого факта для Армении и Карабаха более чем очевидно: теперь Азербайджан еще долгое время вряд ли сможет использовать военный шантаж в переговорах.

Ну и наконец, подтверждение в качестве переговорной основы Мадридских принципов. Мало кто верит в практическую действенность этих принципов, но для Армении они приобретают важность именно в силу фиксации возможности проведения некоего референдума как способа разрешения карабахского конфликта. Трудно представить, как вообще референдум может быть проведен, но идея рассматривается как способ международной легитимизации самого факта отделения Нагорного Карабаха от Азербайджана, что говорит о значительном положительном для армянской стороны сдвиге в представлениях международного сообщества.

Чем же объяснить в таком случае подписание Ильхамом Алиевым этого не столь выгодного для Азербайджана документа? Ну уж точно не только тем, что, называясь декларацией, он таким же чисто декларативным может и остаться. Ведь зачастую юридически не обязывающие документы при определенных обстоятельствах могут иметь вполне даже реальную политическую значимость, как, например, те же шесть пунктов плана Медведева — Саркози.

Видимо, декларация просто зафиксировала ту новую политическую реальность вокруг карабахского конфликта, которая стала очевидной даже в Баку. В первую очередь это проявилось в значительном снижении вероятности боевых действий в Карабахе и проецирования Азербайджаном результатов неудачной для Грузии — тоже бывшей «метрополии» — военной операции в Южной Осетии. Особенно с учетом небывалой эйфории в Баку по поводу действий Грузии утром 8 августа и быстро наступившего после вступления в войну России почти двухнедельного шокового гробового молчания азербайджанских политиков. Ну и наконец, упали почти в 3 раза за неполные три месяца и цены на нефть, а это для страны, более 70% расходов которой прямо или косвенно финансируются за счет продажи энергоресурсов, более чем существенный фактор. Да и Турция последней активизацией своих отношений с Арменией также вызывает серьезное беспокойство у азербайджанской политической элиты.

Хотя, конечно же, кроме фиксации полученных сторонами выгодных для них тех или иных трактовок декларации, не следует считать ее документом, способным привести к окончательному урегулированию. Карабахское урегулирование в принципе еще невозможно: степень взаимных компромиссов сторон не накладывается друг на друга, а совместного консолидированного давления интересов сопредседателй и ведущих держав в эпоху «возвращения реал-политик» тем более не следует ожидать. Однако экспертам и политическим лидерам можно будет уже вести отчет очередного этапа карабахского урегулирования именно с 2 ноября 2008 года как некой даты, которая фиксирует ситуацию нового среднесрочного статус-кво в регионе.