С одной стороны, новых полноправных признанных государств в мире не добавилось, ведь таковым является только страна, ставшая членом ООН. Решение об этом принимает Совбез. Россия и Китай не пускают в ООН Косово, а уж Абхазию и Южную Осетию блокируют все. В итоге качественной разницы между Косово, независимость которого признали 50 стран, и бывшими грузинскими автономиями, признанными только Россией и Никарагуа, нет никакой. Их вроде бы уже нельзя назвать непризнанными, наверное, ради них стоит придумать термин «полупризнанные». В этой же компании находится Тайвань, который признают 22 государства, Палестина (96), Западная Сахара (49) и Северный Кипр, признанный одной лишь Турцией. «Совсем непризнанными» остаются теперь лишь Приднестровье и Нагорный Карабах. Возможно, к таковым стоит отнести также Кашмир и Курдистан.

К сожалению, мировое сообщество не нашло в себе сил решить проблему непризнанных государств системно и единообразно. Очевидно, что здесь могло быть два варианта универсального решения.

1. Непризнанное государство может стать признанным лишь в том случае, если его признало то государство, от которого оно де-факто отделилось (в случае с Косово — Сербия, в случае с Абхазией и Южной Осетией — Грузия). В современной истории было два таких прецедента: признание Эритреи Эфиопией и Восточного Тимора Индонезией.

2. Вырабатываются четкие единообразные критерии, позволяющие признать непризнанное государство. Очевидно, что в их основе должны лежать обстоятельства, сопутствовавшие отделению, и соотношение институциональной состоятельности непризнанного государства и страны, претендующей на его возвращение в свой состав.

Увы, не был принят ни тот ни другой вариант, великие державы запутались в двойных стандартах. И процесс пошел.

Оставим сейчас в стороне достаточно специфические случаи Палестины, Западной Сахары (их в конце концов почти наверняка признают, в смысле — примут в ООН) и Кашмира (который государством не будет, он будет частью либо Пакистана, либо Индии). Оставим пока в стороне и Тайвань, который с высочайшей вероятностью в очень обозримом будущем станет-таки частью КНР. Эта ситуация заслуживает отдельного описания.

Северный Кипр, видимо, так и останется признанным только Турцией. Более того, у этого полупризнанного государства явно появляется желание создать уникальный прецедент, то есть воссоединиться с собственно Кипром. До сих пор непризнанные государства никогда не возвращались в состав бывшей метрополии мирно и добровольно, воссоединение происходило исключительно военным путем: так Хорватия вернула себе Сербскую Краину, а Россия — Чечню.

Конечно, Северный Кипр хочет вернуться не на прежних условиях, а на условиях конфедерации. Но теперь, как ни странно, этому сопротивляется «собственно Кипр», который и так уже благополучно принят в ЕС. Именно по вопросу приема в ЕС Северного Кипра и, главное, самой Турции идет сложная и длительная торговля, одной из составляющих которой и является статус Северного Кипра. Членство в Евросоюзе — такой ценный приз, ради которого можно и поступиться принципами. В связи с этим косовский и абхазско-осетинский примеры принципиального значения для данного случая иметь не будут.

Приднестровье, как и Северный Кипр, может стать прецедентом возвращения непризнанного государства в состав бывшей метрополии на условиях конфедерации (это единственный конфликт, в основе которого лежат не этноконфессиональные, а чисто политические проблемы, поэтому прийти к консенсусу гораздо проще). Москва активно способствует этому, стремясь доказать, что она отнюдь не страдает имперскими агрессивными комплексами, а, наоборот, готова выступать в роли миротворца и гаранта территориальной целостности стран СНГ. Надо заметить, что важнейшей причиной российского миролюбия в данном случае является географический фактор. Приднестровье, в отличие от Абхазии и Южной Осетии, не имеет общей границы с Россией. Хуже того, коммуникации между Россией и Приднестровьем проходят исключительно по территории Украины, назвать которую дружественным нам государством вряд ли хоть у кого-то повернется язык. Поэтому для Москвы выгоднее «сбыть с рук» Тирасполь, заодно улучшив свой международный имидж. В обмен на посредничество при объединении от Кишинева потребуют не вступать в НАТО. Здесь налицо очередное проявление нашей антинатовской паранойи. Что нам за беда от того, что микроскопическая по территории, населению, размерам экономики и военному потенциалу Молдавия, не граничащая к тому же с Россией, вступит в НАТО, объяснить невозможно. Что получится из усилий Москвы — сейчас сказать трудно. Тем более что США, ЕС и Украина тоже хотят принять участие в процессе, повлиять на его исход и получить лавры миротворцев. Но даже Россия явно не собирается признавать независимость Приднестровья, а больше его заведомо не признает никто.

А вот Карабах мирным путем в состав Азербайджана точно не вернется. И для него и стоящей за ним Армении казус Абхазии и Южной Осетии очень интересен. Собственно, Ереван уже дал понять, что готов признать бывшие грузинские автономии в обмен на признание Карабаха. Однако Москва не готова рвать отношения с Баку, поэтому и такого обмена не предвидится. При этом Азербайджан, безусловно, весьма встревожен тем, что случилось в Грузии. И у него появляется всё более явное желание попытаться быть более удачливым, чем западный сосед, то есть вернуть Карабах военным путем. Азербайджан, как и Грузия, в последние несколько лет очень активно наращивал военный потенциал, став единственной страной в Европе, нарушившей (то есть превысившей) по ряду параметров лимиты ДОВСЕ. Военные расходы Азербайджана превышают весь государственный бюджет Армении. Впрочем, это ни в коем случае не гарантирует Баку успеха, если он всё же решится на военную операцию. Армянская и карабахская армии очень хорошо подготовлены, по суммарному потенциалу почти не уступают азербайджанской армии, на границах Карабаха построены мощные оборонительные сооружения. Поэтому техника и наиболее подготовленный личный состав азербайджанской армии будут выбиты гораздо быстрее, чем ей удастся захватить Карабах.

Конечно, Баку мог бы рассчитывать на поддержку Анкары, но в последнее время Армения и Турция начали постепенное сближение позиций. Кроме того, вступление в войну Турции означало бы, что на стороне Армении выступит Россия, имеющая на территории этой страны мощную военную базу. Кроме того, сильные армянские диаспоры имеются в США и Франции, они оказывают влияние на политику Вашингтона и Парижа в деле урегулирования карабахской проблемы. Наконец, многострадальный нефтепровод из Баку в случае войны почти наверняка будет выведен из строя, в чем США и Турция совершенно не заинтересованы. Поэтому, скорее всего, в Нагорном Карабахе надолго сохранится статус-кво, что и подтверждено фактом подписания Московской декларации.

Независимый Курдистан на севере Ирака уже, по сути, давно построен. Единственное, чего он не сделал, — не провозгласил свою независимость официально. Пока курды, представитель которых является президентом Ирака (с весьма ограниченными полномочиями, но тем не менее), не считают нужным это делать. Ведь фактическая независимость у них и так есть, а ее юридическое провозглашение вызовет бешеную реакцию Анкары и Тегерана. Да и Вашингтон не поймет. Поэтому и здесь сохранится статус-кво. До тех пор, пока из Ирака не уйдут американские войска. После этого возможны самые разные варианты. Если официальный Багдад и дальше будет столь же стоически наблюдать за курдской свободой, то статус-кво продлится и дальше. Но центральные власти могут найти в себе силы и желание попытаться ограничить права Курдистана. Тогда он почти наверняка пойдет на провозглашение независимости. Возможен и такой вариант, как попытка иракских курдов стать центром притяжения для своих турецких, иранских и сирийских соотечественников с целью создания Большого Курдистана, который уж точно захочет стать независимым. Правда, такой вариант гарантирует войну курдов против всех окружающих их стран, а на помощь США им в данном случае будет рассчитывать бессмысленно. По второму разу они в Ирак не пойдут. Особенно на такую кровавую бойню, в которую неизбежно превратится война за Курдистан.