Реальный сектор экономики в России переживает тяжелый период. При этом производители не получают помощи от банков: в результате Россия может значительно потерять в промышленном потенциале. О том, почему вредно в кризис повышать акцизы на пиво, сколько стоит взять кредит в Сбербанке и что делать с АвтоВАЗом, газете ВЗГЛЯД рассказал председатель движения «Деловая Россия» Борис Титов. «Курс рубля слишком высокий»
– Государственная дума сегодня во втором чтении приняла закон о повышении акцизов на пиво. Как вы считаете, насколько оправдано такое решение в период кризиса?
– Я считаю это неоправданной мерой. Да, государство получит деньги от акцизов, но оно при этом и недополучит налоги, особенно от малых предприятий, которые просто встанут. Более того, сокращения в отрасли приведут к социальным проблемам. В кризис этого делать не стоило. Я вообще считаю, что мы в свое время допустили ошибку, сделав ставку на пиво, а не на виноградное вино.

– Алексей Кудрин на днях заявил, что курс рубля такой, каким он должен быть. Так ли это, по вашему мнению? Не мешает ли это развитию реального сектора экономики?
– Курс, конечно, очень высокий, с таким курсом быстрого развития экономики быть не может. Высокий курс рубля хорош для нефтяников и очень плох для реального сектора. При такой цене рубля нереализуемо все, что касается развития предпринимательства, рынка, диверсификации. Конечно, это не только валютная проблема – это набор нескольких моментов. Так, у нас нет длинных денег. У нас высокие цены на энергоносители – сегодня электроэнергия в Москве стоит столько же, сколько и в Нью-Йорке. Газ в нашей стране стоит 100 долларов за 1000 кубов, а на бирже он торгуется по 70 долларов. Кроме того, растет административная рента, хотя при этом говорится о борьбе с коррупцией. Очень высока стоимость кредитов, которая твердо установилась на уровне 20–25%, то есть в два раза дороже, чем до кризиса. У нас в стране невыгодно производить, бизнес в России невыгоден.

– То есть не поможет даже очередное – восьмое по счету – снижение ставок рефинансирования?
– Ставка рефинансирования не имеет принципиального значения для российской экономики, только условно-моральное. Посмотрите: у нас ставка держится на уровне 9,5%, в США – около 1%, в Японии – 0. К тому же, у нас нет инфляции. У нас в стране не работает система рефинансирования, в ЦБ банки берут короткие кредиты, «ночные» кредиты. Это чисто технические вещи. Для развития экономики нужно долгосрочное кредитование. Сейчас же банки, не желая рисковать, требуют сверхизбыточные залоги.

«Банки пухнут от кредитов»
– При этом банки получили большие суммы государственных вливаний...
– Банки ничего с этими деньгами не делают, они пухнут от них. Реальный сектор получает лишь малую толику.

– А что нужно сделать, чтобы получал?
– Нужна модернизация всей системы кредитования в стране. У нас должны появиться длинные деньги в экономике, основой должны стать государственные долгосрочные облигации. Пока банкам невыгодно кредитовать реальный сектор.

– То есть их нужно заставлять это делать?
– Нет, заставлять никого нельзя. Должны работать экономические стимулы. Как только банки получат длинные деньги, они смогут их использовать. У них было бы больше стимулов и меньше рисков. Сейчас я обращаюсь в банк – получаю кредит на короткий срок, под большой процент и огромный залог. Единственный банк, который по-прежнему кредитует надолго, – Сбербанк. Наше предприятие сумело взять пятилетний кредит, но под ставку 20,8%. Это хорошая ставка, но это значит, что за пять лет я должен буду дважды заплатить за приобретенное оборудование.

«Нам нужна промышленная политика»
– Вы говорили, что «правительству не интересен никакой бизнес, кроме сырьевого». Что-то изменилось сейчас в этом вопросе?
– Ситуация не меняется. Ведутся лишь правильные разговоры, но они не реализуются. Мы, конечно, внимательно будем следить за посланием Медведева, но пока у нас нет уверенности, что это все хорошо понимают. Предстоит огромная работа по тонкой настройке экономики, чтобы к нам инвестиции пришли не только в сырьевые отрасли, но и в другие. Чтобы развивался свободный рынок. Это намного сложнее, чем вручную управлять 30–40 сырьевыми компаниями.

При этом правительство в кризис хочет сохранять социальную и макроэкономическую стабильность, и в этих условиях не до тонкостей. Тут намного проще позвонить Газпрому и сказать: «Подкинь денег, а мы тебе поднимем цены на внутреннем рынке на 1%». В результате мы все больше уходим в сырьевую экономику. К примеру, за год доля обрабатывающей промышленности у нас в валовом внутреннем продукте (ВВП) сократилась на 3%.

– Этого не видят в правительстве?
– Видят, но боятся что-то делать. Нет системного понимания. Все думают над отдельными отраслями, но надо понимать всю стратегию в целом. Нам также нужна промышленная политика. Мы стали доиндустриальной страной. Нам не нужны инновационные технологии, нам нужны базовые технологии.

«Продал бы АвтоВАЗ за рубль»
– Однако государство бросается спасать «АвтоВАЗ». Как это соотносится с вашей логикой о ненужности несырьевых производств?
– Мы считаем, спасение отдельных предприятий пагубно. Это проходили и в Японии, и в Великобритании. Это приводит только к огромным тратам государственных денег. Надо понимать: АвтоВАЗ – это еще и социальный проект. Правительство хочет стабильности, чтобы народ на улицу не вышел. Развитие его не интересует. Неумелое решение о вколачивании денег в завод привело к потерям бюджета, не решив при этом никаких вопросов.

– Какие вы видите пути выхода из кризиса?
– Я бы сейчас АвтоВАЗ продал за рубль. Надо заискивать и упрашивать крупные автокомпании с менеджментом и технологиями. Отдать завод умелому управленцу бесплатно. Тогда мы выйдем из проблемы с минимальными потерями. Все равно ведь сокращения неизбежны.

– А если собственник захочет, скажем, сократить число работников на 80 тыс., к примеру?
– Конечно, такая покупка должна быть обставлена рядом условий: что покупатель должен ограниченно увольнять людей, гарантии должны быть по профильному использованию АвтоВАЗа. Покупателем может быть только иностранная крупная компания, пусть даже китайская, в России таких нет.

– Пойдет ли компания на такие ограничения?
– Вообще, это мировая практика: если ты покупаешь что-то за бесценок, ты должен понимать, что у государства есть свои социальные обязательства, и какие-то обязательства появятся и у тебя.

«Откосы надо легализовать»
– В марте 2009 года вы призывали к легализации «откосов» от армии. Вы считаете оправданной идею легализации подобных плат?
– Я считаю, что выведение ситуации из тени на свет сделает ее лучше в моральном и нравственном плане.

– Не ухудшится ли в такой ситуации обслуживание тех, кто не платит деньги, – например, при получении справок и паспортов?
– «Обеление» позволит уйти от коррупционных схем. А если чиновник будет еще и официально мотивирован, то тогда все эти схемы станут еще меньше востребованы.

– Но платные посредники вызывают раздражение у политического руководства.
– Платные посредники существуют там, где есть непрозрачные схемы. Там, где нужна «дополнительная смазка». Если механизмы будут работать нормально, не нужны будут смазки. Надо бороться не с платными посредниками, а со схемами – и тогда самих посредников не будет.