Майдан изначально был праздником не для всех: половина украинцев считала его незаконным. Но для многих он действительно стал местом борьбы за свободу. Политологи называют главным достижением событий пятилетней давности подъем гражданского общества, но подчеркивают, что в итоге минусы заметно превысили плюсы. О предпосылках Майдана и нынешней хронике «оранжевой контрреволюции» газета ВЗГЛЯД поговорила с президентом Центра социальных исследований «София» Андреем Ермолаевым.
− Вы разделяете тот тезис, что на Украине было два Майдана: Майдан политиков и тот Майдан, который видели люди? − Майдан стал символическим определением общегражданского подъема украинцев, который начался в 2000-е годы. Его кульминация пришлась на осень 2004 года. И Майдан не был привязан к какому-либо конкретному городу. Речь шла об общем подъеме, который проявлялся в новой позиции малого и среднего бизнеса, в разворачивании дискуссии о необходимости политической реформы и реформы самоуправления. Это было рождением активного, самостоятельного гражданского общества, и события в Киеве, связанные с президентскими выборами, как бы вербализировали этот процесс.
Но произошла метаморфоза. Политические силы, которые победили на президентских выборах, отождествили Майдан с событиями на площади в Киеве и с победой конкретного человека. Это равносильно тому, как в 1917 году большевики отождествили революцию со взятием Зимнего. Однако в украинской истории Майдан, судя по всему, останется символом гражданского общества и уж никак не будет связываться с победой Ющенко, Тимошенко и всех остальных, потому что они так и не смогли реализовать ту политическую повестку, которая сформировалась в стране к 2004 году.
− Что хорошего и что плохого принесла Украине «оранжевая революция»? − Главная проблема – «оранжевые события» так и не стали завершенной революцией. Любая революция – это качественный скачок, изменение системы отношений, чего совершено не было. Что касается позитива, он очень быстро исчерпал себя, потому что, собственно, заключался исключительно в росте гражданского самосознания. За три−четыре года «оранжевая власть» сделала все, чтобы с помощью медиаинструментов превратить молодое, хрупкое гражданское общество обратно в массовое общество, в общество китча, в общество медиазомбирования.
 Президент Центра социальных исследований «София» Андрей Ермолаев (фото: radiomayak.ru) |
− Можно ли говорить о том, что основная вина в нивелировании достижений Майдана лежит на Ющенко? − Государство оказалось в руках очень узкого круга политиков и представителей крупного капитала, которые по определению заинтересованы в монополии. И то, что Ющенко, Тимошенко являются всего лишь менеджерами, – это очевидный факт. Но конъюнктурно сложилось так, что персональную ответственность за все несет Ющенко. Он подменил революционную ситуацию политическим переворотом.
− После «оранжевых» событий заговорили о том, что якобы Ющенко неожиданно и резко изменился, стал другим человеком. Были ли к этому предпосылки изначально? Или, может быть, во всем виновата команда, а «царь» просто был чересчур добрым? − Ничего в нем не изменилось. Ющенко был изначально слабым политиком. Он был нерешительным банкиром, который пошел на денежную реформу только тогда, когда получил определенные гарантии и находился в определенном корпоративном союзе с тогдашним премьером Лазаренко. Ющенко был нерешительным премьер-министром, который поднялся на популистски-эффектных антикризисных мерах. И президентом он стал скорее символическим, нежели практическим, потому что все ожидания, связанные с его программой реформ, экономическими проектами, не подтвердились. Ющенко оказался пустым экономистом. Без доктрин, без наработок.
#{photos=351416}Что касается доброго «царя» и плохой «свиты», так ведь с самого начала их объединение очень напоминало политический кооператив по захвату власти. А что они хотели друг от друга? Их состав так и кочует от вождя к вождю в зависимости от успеха. В 2004 году все сделали ставку на Ющенко, назвав себя, ни много ни мало, «силой народа». В 2006 году, когда стало очевидно, что Ющенко не справляется, начали делать ставку на Тимошенко.
Команда Ющенко – это украинские политические кочевники, которые просто меняют хана, но суть их не меняется – это набеги, захваты и сожженная земля. Не удивлюсь, если окажется, что сам Ющенко стал лидером только потому, что брал на себя какое-то количество обязательств по их политической карьере. Кстати, многие его соратники ныне признаются, что подписывали с ним договора о назначениях.
− Мог ли Ющенко на протяжении этих пяти лет сделать что-то, что вернуло бы ему доверие людей? − Чтобы что-то сделать, нужно это знать, понимать и уметь. Это все, что я могу сказать о Ющенко.
− В 2004 году Украина не просто поняла, но и почувствовала, что стран две − западная и восточная, на этом водоразделе по Днепру играли политики и продолжают играть. Должен ли новый президент объединить страну, и как это можно сделать? − Мне кажется, что проблема раздела Украины очень сильно мистифицирована. Можно говорить о двух частях, можно говорить о четырех частях. Это всего лишь разные способы ощупывания большого украинского слона. На самом деле, проблема не в количестве частей, а в том, что в Украине не завершен процесс формирования нации. И чужеродность, многокомпонентность общества позволяет политикам использовать отсутствие консолидированности как электоральный инструмент. Как только выборы, политики начинают искать регионы, в которых они выигрывают, и регионы, в которых они воюют. В 2004 году выгодно и удобно было разделить страну на две части. И, как показывает опыт, пока в Украине не завершится процесс национальной консолидации, пилить можно будет на три, четыре, пять, шесть и более частей.
− Получит ли Украина «сильную руку» в результате предстоящих выборов? Если да, то не будет ли результатом нового правления повторение «праздника Майдана»? − В Украине все разговоры о сильной руке заканчиваются быстрыми ногами. Потому что все, кто начинает об этом говорить, подразумевают не столько управление страной с применением силы, сколько желание немножко потырить, используя государственную власть. На волне разочарования в «оранжевой команде» некоторые политики, не скрывая, начали говорить о диктатуре. Соблазн взять власть в одни руки будет. Другое дело, что этот соблазн может закончиться еще более глубоким политическим кризисом.
Украинская политическая и экономическая элита очень многополярна, и в Украине государство-корпорация вряд ли возможно. Скорее можно говорить о государстве-консорциуме, этакой олигархополитической модели управления. Поэтому украинская власть всегда будет многополюсной, и всегда будет существовать элемент демократии правящих групп. Даже если монополизация власти произойдет, боюсь, это закончится очень негативными последствиями для страны. Суматошные попытки авторизации общество может поначалу и поддержать, но потом все равно отбросит, выразит протест. Так что Украину ждет глубокая реформа политической системы, где будет сохранена многополярность, но более четко оформленная. Например, в виде парламентско-президентской модели с разделенными функциями и сильным региональным управлением. Авторитаризм в Украине не имеет перспектив.
Вообще, дело не в том, будут ли искать украинские политики модель единоличного управления страной, дело в том, что в Украине очень низкий уровень правовой и государственнической культуры. И какую модель ни реализуй, все упирается в долговременность этой нормы, в обеспечение стабильности этой модели. Для того чтобы господствовать, нужно, чтобы твое господство было принято и признано. Формирование правовой, государственнической культуры – ключевая задача будущего президента. И, скорее всего, она будет реализовываться через кризисы и неудачные эксперименты авторитаризма.
− То есть в ближайшем будущем все-таки следует ожидать повторения Майдана?
− Только в головах историков и литераторов. Но я не исключаю возможности массовых протестных акций в 2010 году на экономической почве. Ведь весной нас ждет проявление второй волны кризиса, которая началась уже сейчас. Новый этап кризиса будет выражаться в росте неплатежей, скачке цен в жилищно-коммунальной сфере и резкому ухудшению экономического положения очень многих слоев населения. И я не исключаю, что это отзовется очень жесткой социальной реакцией.
Еще весной 2009 года я прогнозировал экономическое обострение нынешней осенью, но «оранжевая власть» перенесла большинство этих проблем на весну, учитывая возможности внешней кредитной пирамиды. Цена этого будет очень дорогой для государства, потому что люди, столкнувшись с реальным обнищанием, по всей видимости, будут готовы к активному протесту. Но в отличие от 2004 года этот протест будет не общегражданским. Конечно, политики могут назвать это вторым Майданом, но, по сути, это не будет политической революцией.
