Екатеринбург, Июнь 02 (Новый Регион, Святослав Булгарин) – Во второй части спецпроекта «Эксперты о проекте «Большой Екатеринбург» председатель Уральской гильдии политконсультантов Константин Киселев расскажет о топографических и коммуникационных перспективах «БЕ», а также систематизирует те преимущества и потери, которые получат жители Екатеринбурга и малых муниципий в случае реализации проекта.

Географическая реальность

Помимо политических и гражданских оппонентов против «Большого Екатеринбурга» говорит сама территориальная реальность. Обычно, говоря о присоединении, имеют в виду конкретный город Березовский или вполне территориально понятную Верхнюю Пышму. Но ситуация сложнее, ибо муниципальный округ Березовский помимо города включает в себя Монетный, Липовский, Мурзинский, Молодежный, Лосиный, Лубяной, Солнечный, Безречный, Островное, Красногвардейский и еще кучу других населенных пунктов. Ровно такая же ситуация с муниципией Верхняя Пышма. Даже город Арамиль не одинок. Здесь есть одноименный поселок Арамиль и поселок Светлый. Соответственно Среднеуральск тянет за собой Коптяки, Мурзинку и поселок Кирпичный. И это не только названия. Это люди, это проблема транспорта, это бюджетные проблемы и т.д. Наконец, это просто территория.

Давайте сравним. Площадь Екатеринбурга – 491 кв.км. Площадь Москвы – 1081 кв.км. А вот площадь Березовского в границах округа – 1164 кв. км, т.е. примерно на сотню квадратных километров больше. Площадь Верхнепышминской муниципии это еще дополнительные 1050 кв.км. Остальные, как говорится, по мелочи. Но в результате объединения может получиться муниципалитет площадью под три тысячи квадратных километров! Если даже виртуально «ужимать» земли в квадрат, то это примерно 50 км на 60 км. Реальные же расстояния в такой муниципии – одна-две сотни километров. И разве это способствует управляемости и повышает качество управления?

Конечно, даже 3 тысячи квадратов не самая большая площадь муниципального образования, хотя это минимум 2-3 Москвы. Например, площадь муниципального образования г.Ивдель – 20 786 кв. км, т.е. 19-20 российских столиц. Но, хорошо ли от этого жителям входящих в муниципалитет Пелыма, Понила или Оуса? Разве они процветают и благоденствуют? Уверен в обратном.

Экономика здесь также ясна. Бюджетные траты при наличии в муниципальном образовании отсталых территорий, в конце концов, перераспределяются с необходимостью и неизбежностью в пользу этих территорий. Забирать у них уже нечего. И последнее в этом отношении, опыт объединения сильных и слабых уже есть. Это объединение регионов. Так вот, синергетического эффекта не получилось. Ни в Пермском крае, ни в Красноярске, ни в Забайкалье. Нигде. Кстати, во многом именно поэтому затормозилась идея объединить тюменские территории, ликвидировав газово-нефтяную матрешку.

Кому будет лучше?

Пожалуй, это одновременно самый сложный и самый простой вопрос. Сложный, потому что однозначно ответить на него нельзя. Простой, потому что заранее ясно, что все будет зависеть от распорядителя бюджета. Кому деньги выделят, тому и будет хорошо. Другим – закономерно – совсем не здорово. Если будут строить метро до Верхней Пышмы, не сладко будет жителям Ключевска. Если за счет «Большого Екатеринбурга» начнут тянуть вторую очередь в самом Екатеринбурге, то плохо будет всем. И т.д., и т.п.

Помимо бюджета есть еще три категории проблем, связанных с вполне понятными акторами и с вполне понятными выводами из серии – выгодно тому, кто будет принимать решения.

Во-первых, проблема территориального расселения и связанные с ней стратегия застройки, планирование освоения земель и т.п. Если говорить предельно просто, то все упирается в проблему определения субъекта распределения лакомых земель и планирования застройки. Кто будет распоряжаться муниципальными землями Иванов или Петров? Чернецкий или Прохоренко? Кто будет разрабатывать стратегию освоения? Аверенков или Брозовский? Так что здесь понятны и заинтересованные стороны, и сам интерес.

Единственное в этой связи очевидное замечание – при централизации структур, связанных с землей и строительством, плохо будет рядовым небольшим застройщикам и «строящимся» гражданам, ибо в «объединенном бюрократическом центре» на оформление многочисленных «бумажек» им придется потратить больше сил, денег и времени, чем в своей необъединенной муниципии.

Во-вторых, проблема маятниковой миграции. Ссылка на маятниковых мигрантов из пригородов, которые грузом ложатся на Екатеринбург, – из разряда лукавств. Гораздо большее давление на город оказывается не ими, а визуальными меньшинствами, т.е. мигрантами из дальнего зарубежья. Маятниковая миграция – норма для любой агломерации, которая имеет «рабочие территории» и спальные районы, расстояние между которыми может достигать десятков километров. Те же жители Карасьеозерска или Малого Истока (элитные поселки, в которых проживают высокопоставленные екатеринбургские чиновники – прим. НР), по большому счету, маятниковые мигранты. Но о них почему-то предпочитают не вспоминать.

Рост социальной напряженности, некоторое увеличение количества правонарушений в связи с маятниковой миграцией – тоже факты, но объединение в одну муниципию этих проблем не решит. Объединение не сделает из гопника интеллектуала, а из рецидивиста депутата городской думы. Нарастающие проблемы Сортировки и иных окраин – тому доказательство. Другими словами, ни Екатеринбург, ни трудовые «маятниковые» мигранты никаких плюсов от объединения не получат. Как и минусов. Тема нагрета, но к актуальной проблемной реальности имеет отдаленное отношение.

В-третьих, проблема выноса промышленных предприятий за границы Екатеринбурга. В этом заинтересованы и городские власти, и большинство екатеринбуржцев, и некоторые группы, проживающие на «присоединяемых» территориях и испытывающие проблемы с трудоустройством. Более того, сама стратегия развития области предполагает такие решения и требует их.

И все же этот процесс далеко не однозначен. Простой пример. Переезд завода ОЦМ из Екатеринбурга в Верхнюю Пышму – для кого благо, а для кого головная боль? Для Екатеринбурга – однозначное благо, ибо жгуче вредное производство из города убралось. Потеря некоторого количества рабочих мест в миллионнике прошла абсолютно безболезненно. Для Верхней Пышмы проблема решается по-иному. С одной стороны, имеется новый активный загрязнитель среды (даже при соблюдении всех допустимых нормативов). С другой, есть рабочие места, налоги и прочие экономические прелести.

Получается, что в рамках этой проблемы в стратегическом выигрыше находится Екатеринбург, в тактическом проигрыше те екатеринбуржцы, что могут лишиться работы либо получить проблемы с доставкой собственных тел и мозгов до нового места назначения, и, наконец, с некоторым балансом проблем и выигрышей территории-спутники и их жители. Проще говоря, Уралмаш в Монетном – это благо или геморрой для Монетного? А для Екатеринбурга?

Ответ на этот вопрос зависит от конкретной территории, от стратегии ее развития. И тут уже нужно четко понимать, что те территории, что имеют перспективы «спального» строительства и рекреационной ориентации (большинство территорий Березовского, часть территорий Среднеуральска и т.д.) едва ли заинтересованы в перенесении на их земли екатеринбуржских производств, грозящих экологическими проблемами.

Таким образом, выводы по выгодам и потерям конкретных акторов очевидны и банальны:

– выиграют те элиты и ассоциированные с ними акторы, что захватят власть в «Большом Екатеринбурге»;

– проигравшие от объединения муниципии будут неизбежно. Причем это может быть и сам Екатеринбург в лице его жителей, и любые из «присоединяемых» территорий;

– бюрократические издержки при централизации управления лягут дополнительным грузом на простых граждан, втянутых в орбиту объединения (переоформление документов, отдаленность центров принятия решений и т.д., и т.п., всего не счесть).