«Путин напомнил о том, что законодательство именно таково, каково оно есть, и все. Он нисколько не изменил своей позиции ни в сторону ужесточения, ни в сторону либерализации», − заявил газете ВЗГЛЯД председатель комиссии Общественной палаты по межнациональным отношениям и свободе совести Николай Сванидзе. − Николай Карлович, как правильно трактовать слова Владимира Путина по поводу митингов оппозиции?
− Никак не надо трактовать слова Путина, он свой взгляд абсолютно не изменил. Своими словами, в свойственной ему манере просто прокомментировал действующее законодательство. Фактически он его изложил. Путин напомнил о том, что законодательство именно таково, каково оно есть, и все. Он нисколько не изменил своей позиции ни в сторону ужесточения, ни в сторону либерализации. Он остался при своем, просто надо внимательней слушать, что он говорит.

− За попыткой несогласных провести митинг в центре Москвы наблюдал уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин. Он остался недоволен разгоном, попросил милицию извиниться и подготовил доклад «по тому, что я видел».
− Я глубоко уважаю мнение Владимира Петровича Лукина. Я считаю, что как уполномоченный по правам человека здесь он должен стоять на своем. Он совершенно справедливо сказал, что на митинг не требуется разрешение, о митинге надо уведомлять. Это чисто уведомительный факт. В этом плане он абсолютно прав. Что касается его жесткой реакции на действия милиции, меня там не было, и я не видел этого. Я считаю, что милиция должна защищать правопорядок. Она должна действовать достаточно жестко в рамках закона. Она, несомненно, должна выполнять указания своего руководства. В то же время она должна помнить, что в данном случае она действует против граждан своей страны. Не против уголовных преступников, не против террористов, не против иноземных захватчиков. Она действует против наделенных всеми законными правами граждан своей страны. Она всегда должна помнить об этом. Кроме того, она должна помнить, что среди граждан этой страны есть старые люди, есть женщины. Милиция – это не просто люди в погонах. Это еще граждане России. И при вполне законном выполнении обязанностей они не должны впадать в состояние аффекта, они должны помнить, с кем они имеют дело: с крепким мужиком или женщиной и стариком.

Поэтому я считаю, наезды на милицию в данном случае бывают крайне избыточны. И я не поддерживаю, особенно когда это переходит оскорбительную грань. Но что касается позиции Лукина, то он имеет на эту позицию право. Он уполномоченный по правам человека. Он для того поставлен, чтобы защищать не силовые органы, а граждан. Милицию найдется кому защищать. А он должен защищать людей.

− В последнем марше несогласных участвовал журналист «Газеты.ру», который был задержан и получил травму. Главный редактор издания говорил, что Александр Артемьев присутствовал там не как журналист, а как участник. Но когда сообщают об этом инциденте, делают акцент на том, что милиция травмировала журналиста.
− Видите ли, я бы сказал, что ломать участнику руку тоже необязательно. Участник он или журналист – ломать руку никому не нужно. А что касается того, в каком качестве он там присутствовал, я не в курсе. Это отдельная проблема. Потому что, конечно, нужно найти способ идентифицировать журналистов как журналистов – не трогать их. Но и журналисты должны вести себя как журналисты, а не участники акции. Разумеется, если я, журналист, условно говоря, прихожу как участник акции, никто не обязан помнить, что я журналист, и ко мне будут относиться как к участнику акции. Но, с другой стороны, это вовсе не значит, что мне надо руки ломать.

− Несанкционированные акции оппозиции разгоняются во многих странах, в том числе в Европе и США. В чем главная разница между силовыми разгонами там и у нас?
− На самом деле, когда разгоняется, то разгоняется всегда жестко. И, между прочим, всегда оппозиция это оценивает очень жестко. Просто у нас есть дополнительный акцент, который связан с нашей историей. У нас настолько страшная история ХХ века, что любое проявление подобного рода расценивается как намек на возвращение тоталитаризма и среди части населения это вызывает вполне понятный страх и ужас, поэтому у нас это иногда оценивают несколько избыточно в эмоциональном плане.