В сентябре российский Первый канал радикально омолодит аудиторию 15-летними. Эта target group стала героем недавнего скандального проекта Валерии Гай Германики «Школа», заявив о себе: «Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами!».
Первый канал не устоял, испугавшись такого агрессивно-пассивного навала маленьких асоциалов, готовых поедать, как лангольеры, чужое эфирное время, принадлежавшее 50-60-летним. Предвидя массовые протесты, авторы размышляют о лице будущего телеэфира.
Девушка по имени Валерия Гай Германика сразу прогремела на всю Россию после фильма о современных российских подростках «Все умрут, а я останусь». Масла в огонь скандальной репутации Германики подлил сериал «Школа» на ту же тему. Валерия – герла с пирсингом и нарочито безыскусной речью, называет свои фильмы документалистикой. На самом деле, это игровые фильмы, но имитирующие «муху на стене». Актеров здесь нет – все роли распределены между обычными парнями и девчонками, по возрасту едва ли намного старше своих героев. Сценария тоже толком нет, есть общая канва. А все остальное – на усмотрение «одноразовых актеров», гнусавящих диалоги в совершенно плоской речевой манере. Съемка – любительская. Камера может просто снимать асфальт в то время, пока герой идет, скажем, из школы на стадион, где его будут бить школьники постарше – за прическу или просто из неприязни.
В общем, такое кино уже много лет живет на Западе и в Сети, не вызывая совершенно никакой глобальной реакции. Иногда, для большей весомости, эта реальная жизнь так нереально извращается, что фильм становится обыкновенной чернухой. Чернухой ради чернухи, ведь никакого смысла в этом нет, кроме того, чтобы зрителя зацепило. А чем можно зацепить искушенных, если не вкладывать десятки и сотни миллионов в кинопроизводство? Умением интересно рассказывать. Или вообще на все махнуть рукой и превратиться в отстраненную «живую камеру». Такие веб-камеры вешают на оживленных площадях и улицах крупных городов, чтобы, сидя в Сети, можно было понаблюдать за чужой жизнью, не привлекая к себе внимания.
В случае с Германикой скандал разразился только из-за того, что эту «живую камеру» показали на Первом канале. Ну и что? Да никто в России, как выяснилось, не думал, что им на смену растет такая биомасса. Тут же начались телеэфиры с обсуждениями фильмов Германики: в студии жарко спорили убеленные сединами кинокритики, зрители («я сама мать, и не позволю…»), ведущий, малолетние «актеры» обсуждаемых фильмов и их сверстники, приглашенные в студию. Кто-то даже вспомнил, что по накалу страстей обсуждения напоминают дебаты многолетней давности, когда на экраны СССР вышел фильм «Плюмбум». Да и вообще, все остальные споры о фильмах про жизнь трудных подростков.
В итоге, поговорили на тему «действительно ли так выглядит наша школа, как об этом рассказывает фильм?» и разошлись. Кто-то из 14-16-летних зрителей таких отмороженных ровесников, как в фильмах Германики, в жизни не видал. Другие только с ними и учатся. Дело не в героях и не в фильме – он довольно безыскусный, и вся его «школьная правда» лежит на поверхности, достаточно быть внимательным, забирая ребенка из школы или проходя по улице мимо училища.
Сама Германика считает, что ее фильмы – о тинейджерах, однажды столкнувшихся с враждебностью внешнего мира и запертых на своей собственной планете, изолированной от посторонних глаз родителей, учителей и всех остальных до 30 и старше.
Но на самом деле, они вообще не о школе, учениках и проблеме взаимоотношений тех, кто помоложе с теми, кто постарше. Речь о жизни и людях: опущенных обществом и государством, лишенных самосознания и смысла существования. До этих людей никому нет дела. Их вообще не научили быть людьми, а они, в свою очередь, не могут научить этому своих детей, которым, к тому же, совершенно нечем заняться. Поэтому все они, 15-летние и 50-летние, очень похожи друг на друга. Вторые – проекция того, что ждет в недалеком будущем первых. В их жизни все, как и 20 лет назад, ничего не изменилось, кроме одежды и еды в магазинах.
Зрители Первого и думские депутаты возмутились неспроста. Герои таких фильмов, живущие в реальной жизни, вряд ли сообразят, насколько мерзко то, что они видят. Скорее, наоборот. Да, – подумают они, – это наши. Мы – такие. В университетах не обучались. А дальше – страна живет до появления первого «освободителя», который «наш» и укажет дорогу в светлое будущее.
Кино – лучшее средство достучаться и объяснить. Поэтому его так ценил один пролетарский вождь дворянского происхождения. Кто достучится – того и тапки. Поэтому, например, снимать разыгранную сцену насилия и предлагать ее в виде киноискусства общенациональному каналу – все равно, что объявить героями серийных убийц-маньяков. И дело не в скучном морализаторстве, которое все равно имеет обыкновение вылетать из другого уха, а в правильной расстановке акцентов. Она нужна, пока есть надежда, что кино, или любое другое искусство, помогает человеку выкарабкиваться и развиваться, а не поддаваться трудностям и тешить в себе комплексы неполноценного.
Почему бы и не тешить? Да потому, что захлест комплексов отбивает всю способность здраво оценивать происходящее.
