Владимир Горянский – человек совершенно самодостаточный: сознательно ограничив свою творческую потребность театром, он гармоничен. Спрятав в укромном зеленом уголке свой кусочек мира, он приглашает в него только самых близких и понимающих. И его настоящий театр – это жизнь человека, а в ней есть место и «синим птицам», и жестоким тиранам.
Скажите, как человек, играющий Гитлера в театре (постановка «Майн Кампф, или Носки в кофейнике») – для чего на нашей планете появляются такие вот черные гении, демоны?
Мы всегда выбирали клоунов и взращивали из них монстров, которые нас же и пожирали. Причина в нас – в нашей компромиссности, слабости, любви к иллюзиям, быстрой вере, неспособности анализировать, недальновидности, эгоизме, мы не думаем о будущем наших детей.
В истории цивилизации Гитлер был всего лишь вчера. По-вашему, созрело ли общество настолько, чтобы не подпитывать плодотворную для таких людей почву?
Да, вчера! И это все еще рядом настолько, что мы даже не представляем. Страшно. Не за себя, а за детей. В народе еще сохранилась искренность, желание изменить свою судьбу, но он снова и снова обманывается в самых высоких чувствах. А «хозяева» в любой момент отсюда уедут, у них уже все подготовлено на случай – поэтому может быть все, что угодно.
Как вы считаете, нужно ли популяризировать театр или этот вид культурного развлечения остается в рамках понимания определенной элиты?
Пройдите по любой улице Лондона – на каждой есть театр: маленький, большой, национальный. Если там столько театров, значит, есть потребность общества в этом жанре искусства, в духовном обмене – по обе стороны зала, от артиста к зрителю. Рассуждать о том, есть ли театр в Украине, и есть ли кино – это пустые разговоры. Скажу честно: мы не готовы ни к своему кино, ни к театру европейского уровня. Мы варимся в собственном соку, не ощущая контекста, не замечая, что происходит в этой сфере в Европе. И гордимся мы нашим психологическим театром – от бедности. Был я в Белграде (раньше мне казалось, что театра там как такового нет), смотрел постановки и понял, насколько они уже от нас ушли. Театр – это огромный комплекс, организм, и государственные театры дотируются во всем мире. У нас же – работа на выживание: не хватает на декорации, костюмы... У нас ходят в театр потому, что это не так дорого, а еще – по традиции. В Киеве она сохранилась, да и зритель в последнее время в театр снова пошел.
Почему?
Думаю, в этом нет большой заслуги театра. Это «заслуга» телевидения, которое не может предложить зрителю качество. Я как-то болел дома дня три-четыре, смотрел телевизор – да у меня депрессия началась! Зритель идет в театр за чем-то истинным, за открытым общением и энергетикой. Правда, сейчас театру приходится идти на поводу у менее взыскательной публики, ставить облегченные комедии. Но в этом, в принципе, нет ничего постыдного: европейские театры бульварных тем ставят симпатичные, душевные и трогательные пьесы.
Чего сейчас не хватает театру, учитывая высокую динамику жизни современного зрителя? Информативности, актуальности, злободневности?
Из театра ушел эксперимент. Раньше молодая режиссура пыталась делать что-то новое – еще лет пять назад мы бегали к коллегам посмотреть. Сейчас поколению зрителей, воспитанному на сюжетных сериалах с примитивными диалогами, непросто воспринимать личностный театр. Советский зритель был приучен к языку Эзопа, к полунамекам… А нынешний театр – стереотипен. Мы не открыты для европейских театральных школ, у нас практически нет обменов. Гастрольные московские театры, конечно, привозят постановки, но не могу сказать, что они высокого качества. Коллеги зовут: «Вот, приезжай в Москву, посмотри!» – «Что посмотреть?». Большая пауза... И в Москве театры постепенно «размылись» в восприятии: раньше невозможно было спутать «лицо» театра Маяковского с Вахтангова или Моссовета. Быть может, это нормальное явление – сейчас время культурного спада, и скоро обязательно появится новое поколение.
Из чего появится?
Есть критические точки накопления: когда всем что-то очень сильно надоедает, это недовольство и ожидание нового прорывается на свет. В сфере искусства такое тоже происходит.
Почему украинские кинематографисты не могут снимать художественное, интеллигентное камерное кино о современной жизни?
Снимают – и разное кино. Только наши режиссеры и операторы снимают в России, за московские деньги. Украинский рынок очень мал: без рынка России наша продукция не окупится. Когда у нас снимается сериал, номерные знаки на авто ставят российские.
Мне кажется, ничего нет сложного для государства, если оно заинтересовано в развитии кинематографа, на некоторое время снять налоги с кинопроизводства, как это сделали в России, после чего произошел настоящий кинобум. Мы ведь не просим денег у государства, сами найдем, но у нас нет меценатских законов – это и театру необходимо. На западе давно существуют льготы для меценатов. Знаете, хочется, чтобы нашу страну, наконец, уже «раздерибанили», чтобы понимать, где какой хозяин. «Дерибаньте» уже побыстрее!
Сами какие фильмы смотрите?
Старые советские фильмы и мультфильмы, – показываем дочке Маше, чтобы ребенок начинал жизнь с чего-то художественно качественного, доброго, с хорошим позитивным подтекстом. «Баранкин, будь человеком!», «Крокодил Гена», «Ежик в тумане», мультфильмы нашей киевской киностудии…
Уже столько поколений растет на советских мультфильмах, можете объяснить этот феномен?
Я пересмотрел старые диснеевские мультфильмы – вот в чем их смысл? Один гоняется за другим и пакостит. Юмор поверхностный: ударил-упал-смешно. Даже ребенок второй раз такие мультики не смотрит. Полнометражные мультфильмы – красивые, яркие, но холодные и «пластмассовые». Они не обладают, в отличие от советских, всем спектром душевного переживания: радость, грусть, печаль, жалость… Ребенок должен это получать.
Почему в СССР снимали такое качественное кино?
Не было коммерческой гонки: выделялась огромная сумма (идеология в СССР стоила больших денег), и наши талантливые люди умудрялись тратить правильно и красиво. Сегодняшние сценаристы пишут 20 серий за одну ночь: с жуткими диалогами и неубедительными характерами. Сериал «День рождения Буржуя», один из первых в постсоветском пространстве, еще снят по классическим законам. И знаете, не было дня, чтобы не вспомнили моего героя. Есть такие образы, которые западают в память: тот же маленький актерский этюд на 20 секунд «Старий друже». Меня во дворе до сих пор встречают: «Привет, Старий друже!». Недавно показывали телефильм «1941 год», где я сыграл полицая. Совершенно отвратительный образ, подонок! Пришел я как-то на Житний рынок, прошу три килограмма клубники. Женщина протягивает кулек бесплатно: «Спасибо вам за полицая». Иду дальше, выбираю мясо – снова бесплатно и снова «за полицая»!
Как, по-вашему, изменились люди после кризиса?
Мне показалось, что люди стали более суетливыми: кто-то лишился работы, у кого-то теперь меньше денег, артисты засуетились, стараясь наверстать.
А вы почему не суетитесь?
Я театральный актер. А театр, благодаря своей камерности и созданию своего мира, самодостаточен. Я спокоен, потому что знаю, что всегда в театре: там моя подзарядка, там я себя всегда найду, там моя жизнь. В остальном делаю, как могу – стараюсь честно и с удовольствием, не выпендриваюсь, не подражаю.
Вы ведь коз выращиваете – никогда не возникало желание уйти в дауншифтеры: бросить город, осесть в своем небольшом личном уголке?
Такой уголок у нас есть! Домик у моря, где нет людей вообще, только дельфины иногда могут проплыть. Там с людьми что-то происходит: когда мои друзья возвращаются в город, у них обостряются чувства, они замечают новые краски, звуки, запахи, вкусы. Вот купили мы стадо коз и поняли, что многие люди хотят есть здоровую пищу! Стадо пасется в Придунайском заповеднике, где сохранилась еще истинная природа, куда прилетают синие птицы – своими глазами видел! Два года назад появились – яркие синие птицы. Там у нас и аисты, и пеликаны, бакланы, осетр водится, дунайская сельдь...
Вы и сыр сами делаете?
Все лучшие сыры делаются из козьего молока, но технология изготовления сыров дорогая, а мы делаем брынзу: настоящую, здоровую, по молдавскому народному методу, без всяких консервантов. Привозим в киевские рестораны и по знакомым. Как-то отдали нашу брынзу в лабораторию на анализ, там руками развели: «На какой планете живут ваши козы?». Сейчас уровень допуска всякой дряни в продуктах очень высок, и наша чистая брынза – уже райская еда. Мы вообще почти ничего не покупаем в супермаркетах: хлеб печем в хлебопечке, продукты покупаем в селе у старушек. Стараемся спастись от мнимого изобилия. Не хочется быть всеядным быдлом и слепым «потребителем».
Вы играете в комедии «CHANGE, или Нас поменяли телами» (Театр на Подоле). Сложно мужчине и женщине достичь понимания и гармонии?
Я знаю людей, всю жизнь проживших вместе, и когда умирает один, совсем скоро за ним уходит и другой. Мне очень жаль женщин в возрасте, которые вдруг начинают искусственно омолаживать себя. Такие женщины постоянно в бесплодном поиске. «Нас поменяли телами» – просто легкая комедия, она лишь слегка затрагивает важные вопросы отношений. Но и после спектакля я иногда вижу, как в зале Она кладет голову Ему на плечо. Просто эта пьеса – некий стимулятор чувств: иногда люди стесняются друг другу сказать нежные слова, не могут первыми извиниться из ложной гордости и амбиций – а здесь мы говорим за вас! Самое удивительное, когда мы начинали этот спектакль, все актрисы, реквизитор и даже продюсер вскоре забеременели! Снежана Егорова начала первой. Поэтому я могу смело давать заявки: кто хочет забеременеть, пожалуйста – приходите на наш спектакль. Я не могу это объяснить, но ради этого стоит играть.
