«Для меня такое решение удивительно, и не верится в него. Может, руководство Роскосмоса как-то неправильно поняли. Поскольку космонавты не имеют 100-процентной гарантии того, что вернутся на Землю, такие человеческие проводы очень важны и отменять их нельзя», – сказал газете ВЗГЛЯД летчик-космонавт Георгий Гречко. В пятницу стало известно, что руководство Роскосмоса решило отказаться от процедуры прощания с космонавтами, отправляющимися на Международную космическую станцию (МКС). Со следующим экипажем уже не будет проводиться традиционное прощание, сообщает РИА «Новости».
«Принято решение изменить всю предстартовую процедуру: ранее после облачения в летные скафандры они (космонавты), находясь в изолированной комнате, по громкой связи общались через стеклянную перегородку с родственниками и руководством ракетно-космической отрасли.
Теперь, надев скафандры, экипаж будет общаться только с семьями. Руководство отрасли решило отказаться от традиционной церемонии напутствия космонавтов в присутствии родственников и журналистов», – рассказал агентству источник в космической отрасли.
О том, насколько важна процедура прощания для космонавтов, а также об основных традициях в космической отрасли газете ВЗГЛЯД рассказал летчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза  Георгий Гречко.
ВЗГЛЯД: Георгий Михайлович, как вы думаете, почему руководство Роскосмоса приняло такое решение?
Георгий Гречко: Хотелось бы понять, кто конкретно принял такое решение и точную формулировку его слов. Для меня такое решение удивительно, и мне не верится в него. Может, руководство Роскосмоса как-то неправильно поняли.
ВЗГЛЯД: Насколько процедура прощания важна для космонавтов?
Г.Г.: Поскольку космонавты  не имеют 100-процентной гарантии того, что вернутся на Землю, такие человеческие проводы очень важны и отменять их нельзя. Это приемлемо только в том случае, если в Москве все больны оспой, тогда контакты невозможны.
ВЗГЛЯД: Расскажите, как проходило прощание, когда вы улетали в космос?
Г.Г.: Обычно журналисты показывают только то, как космонавты фотографируются на территории Звездного городка, а потом идут к автобусам. Но на самом деле прощание начиналось намного раньше, за завтраком. Ведь перед полетом недели две мы находились в изоляции и к нам никого не пускали, если была необходимость, то проводили обследование. Утром в день отлета приезжали жены и дети. Завтрак проходил очень душевно. Леонов, например, когда мы улетали, пожелал нам удачи. А я тогда был молодой и горячий и сказал ему в ответ, что нам удача не нужна, нам нужен успех. Потому что удача – это халява, а успех – своей головой и своими руками. Леонов от таких слов даже побелел. Сейчас бы я такого не сказал.
За завтраком нам давали не только соки, но и шампанское. Мы его выпивали и затем шли к автобусам, прощались с близкими  и уезжали на аэродром, а потом  оттуда – на космодром. Во время антиалкогольной кампании был очень забавный момент. За столом, когда мы пили шампанское, с нами сидели наши начальники. Но очень боялись быть рядом с нами, поэтому уходили из зала и ждали под окнами, пока мы выпьем.
ВЗГЛЯД:  Пили именно шампанское?
Г.Г.: Конечно! Шампанское – не водка и не спирт. Это был своего рода ритуал – выпить шампанского, пожелать счастливого полета. И когда впервые перед вылетом экипажа шампанского за завтраком  не  оказалось (в разгар антиалкогольной кампании), то  за столом повисла неприятная тишина.
ВЗГЛЯД: Ходят легенды, что космонавты перед полетом по традиции писают на колесо. Это действительно так?
Г.Г.: Это совершенно не традиция и не примета. Дело в том, что когда ты усаживаешься в корабль, только старт идет  около двух часов, затем взлет, проверка герметичности. И только  после этого ты выходишь в бытовой отсек, приводишь в рабочее состояние туалет и впервые можешь им воспользоваться.
Но от того момента, когда космонавты  едут в автобусе, и до того момента, когда  они могут справить нужду, проходит примерно шесть часов. И не всегда человек это может вытерпеть. Поэтому последняя возможность сходить по-маленькому – это когда автобус едет на старт и останавливается  перед последним поворотом. Так что  все, кому нужно, выходят и делают свое дело. Если экипаж смешанный, то тогда мальчики идут налево, а девочки – направо. То есть это чисто физиологическая необходимость. Поэтому мы сначала писаем на колесо, а потом терпим. А у американцев, например, в  скафандрах памперсы.
ВЗГЛЯД: Еще одна из известных традиций космонавтов перед полетом  – просмотр фильма «Белое солнце пустыни». Почему именно этот фильм? И жива ли традиция сейчас?
Г.Г.: На космодром привозили много фильмов. И предлагали на выбор смотреть какой-нибудь фильм вечером. Но накануне старта стали просить «Белое солнце пустыни». Но, опять же, это не традиция. Просто ты идешь на очень сложную работу, у тебя нет 100-процентной гарантии того, что сделаешь все безошибочно. Поэтому на такое серьезное дело надо лететь в определенном эмоциональном состоянии.
Молодые космонавты какое-то время просили, чтобы перед полетом им ставили «Ширли-Мырли», но потом все равно вернулись к «Белому солнцу». Потому что этот фильм дает нужный настрой на полет. Нельзя лететь с полной уверенностью в том, что ты все знаешь и все сделаешь.
С другой стороны, нельзя и с пессимистичным настроем идти на полет тоже. Нужна золотая середина между этими двумя состояниями, которую и дает «Белое солнце пустыни». Тебе там не нотации читают, а показывают, что не нужно терять уверенность в себе, быть верным другу.