Дом на улице Воскова, 18. Понятия не имею, где вход. Ловко пристраиваюсь на хвост компании бородатых хипстеров – они явно идут туда же, куда и я. Да, в этот раз клуб «Тишина» не оправдывает свое название: музыка, голоса людей, звон бутылок и бокалов образуют страшную какофонию, благодаря чему найти место сегодняшнего действа не так сложно и без отчаянных попыток сталкерства. Столь маленькое помещение мансарды явно не рассчитано на такое количество любителей авангардного искусства.

Петербург, как известно, – город, где каждый бокал вина и каждая бутылка «вискарика» пронизаны изощренным вкусом утонченного и лишенного внешней простоты. Так что обнаружить в петербургском арт-клубе биеналле «Искусство за бухло» – именно так окрестили мероприятие его организаторы – вполне ожидаемо.

Как только искусство стало общедоступным для широких кругов общества (то есть около 150 назад), ценность картин стала нередко измеряться в алкоголе. Время, когда творение Леонардо да Винчи стоило соразмерно современному космическому спутнику, сменилось периодом, когда из картин Поля Гогена на Таити делали половики и двери. Большинство известных художников, от Пикассо до Ильи Кабакова, занимались подобными вещами. Например, Марк Шагал и Сальвадор Дали за ящик вина оформляли этикетки для бутылок «Ротшильд Мутон». Так что в этом смысле организаторы не стали первопроходцами: искусство продавалось за вино и раньше.

Однако сейчас такое отношение к высокому кажется кощунством или, по меньшей мере, крайне неординарным подходом. Но когда это останавливало творческих людей? «Это чистый перфоманс, попытка привлечь общественность к культуре, к творчеству авангардистов, – рассказывает организатор и идейный создатель вернисажа Владимир Гарде, – «Искусство за бухло», как гласит анонс на нашей странице ВКонтакте, – это возможность обменять ценные напитки на бесценные картины для тех, кто разбирается в алкоголе лучше, чем в искусстве».

А идея, как и всё гениальное, родилась из спонтанного случая: знакомая Владимира отплатила за свой портрет бутылкой. После пошли еще девушки с бутылками, и еще, и еще. «И так я стал алкоголиком», – слышится голос из зала.

Механизм необычного аукциона прост: любители искусства пишут на стикерах свои имена и прикрепляют их на рамы понравившихся картин. У каждого шедевра, в свою очередь, есть определенная цена – но не в рублях, не в долларах и даже – упаси Бог – не в евро. Как гласит одно из шести правил устава мероприятия – искусство только за бухло, так что единственно возможная цена картины – бутылка алкоголя, будь то вино, портвейн или ром. И тут-то и начинается самое интересное. Торги. Шаг торгов – дринк – составляет 50 грамм указанного автором картины алкоголя. Что примечательно, выпивку аукционеры должны покупать здесь же, со своим приходить нельзя – сделано это, по словам организаторов, «исключительно из-за высокого спроса». К тому же, валютный ассортимент подобран в соответствии со вкусами участников – «Беленькая» на таком перфомансе не прокатит, тонкие души художников предпочитают элитный алкоголь – вместо русской водки здесь пьют французский кальвадос. По сути, то же самое, только с запахом яблок и звучит более веско. Авангард все-таки.

«Это чистый акционизм, чтобы привлечь внимание к петербургским авангардистам, к нашему искусству, которое имеет глубинные традиции – мы выходцы из Кандинского, Малевича, Матюшина. К примеру, работы Светланы Цвиркуновой представлены в Русском музее, Николая Васильева – в «Эрарте». Наш лозунг – «В кризис выживут только художники», – говорит куратора проекта.

Между тем аукцион стремительно набирает обороты. По мере того, как убывают со стен картины, увеличиваются ставки: с девяти и пятнадцати дринков дошли до сорока пяти, от сорока пяти – до сотни, от сотни уже рукой подать до двухсот. А двести дринков, к слову, приравниваются к 40 тысячам рублей. Среди покупателей – как любители искусства, так и истинные коллекционеры, ценители и профессионалы своего дела.

В перерывах между конами аукциона есть время поближе рассмотреть и сами образцы современной русской авангардной живописи. На глаза попадается картина с плюшевым медведем, держащим бокал вина. «Бокал красного вина никому не повредит!!!» – гласит табличка рядом с картиной Алексея Кирьянова. Видимо, большинство участников выставки тоже не в силах спорить с такой жизненной позицией: на столиках у стен тут и там стоят бокалы, стаканы и другие, более объемные емкости. Со всех сторон слышится громкая речь, активное обсуждение и возгласы: «Нет, серьезно, твою картину продали за 200 дринков!» или «Где Саша Овчинникова, покупатель хочет сфотографироваться!». Чуть дальше художник Николай Васильев подписывает счастливому покупателю свой шедевр, проданный за кальвадос. Несомненно, если бы Эрих Мария Ремарк избрал судьбу художника, он оценил бы такого рода бартер. Другие картины Васильева привлекают не меньшее внимание: все они выполнены в необычной манере, словно бы отдельными полосами, наклеенными поверх друг друга. «Эта техника называется тэйпарт, от английского tape – клеящая лента, – поясняет художник, – я являюсь одним из немногих представителей этого направления в России».

На дальней стене висит темная картина, чем-то неожиданно цепляющая взгляд. «Герцог Альба – первый и унылый хипстер» гордо оповещают буквы с таблички. Продается за португальский портвейн, автор – Владимир Гарде. Невольно улыбаюсь – этой картине самое место на сегодняшнем мероприятии. Отчасти даже жалею, что не располагаю средствами для ее покупки – больно уж она мне импонирует. Задумываюсь о том, насколько все-таки персонализировано искусство: то, что для одного имеет смысл, для второго лишь общий фон. «Искусство не может быть плохим или хорошим, – словно в продолжение моих мыслей отзывается Владимир, – искусство может быть только за бухло!»

Довольные обладатели картин расходятся, расплатившись особой «валютой» с творцами. Протискиваюсь за курткой и прохожу мимо бара-банка к выходу. И кто сказал, что вино лучше всего пьется где-нибудь в Италии или во Франции? Оно прекрасно пьется в Петербурге, меняется на прекрасное и вечное. In vino veritas – гласит известное латинское изречение. In vino pulchritudo – в вине красота, добавляю я. По крайней мере сегодня – точно.