Да, иногда я чувствую себя старушкой. Когда мне было 27 лет, умер он. Сережа. Он просто упал на футбольном поле. И больше никогда не встал. Я думаю, что нет смысла рассказывать о том, как это больно – терять любовь. Но есть смысл рассказать, как научиться жить дальше. Отрицание. За три дня, прошедшие от момента кончины до момента похорон, чтобы получить свидетельство о смерти, мне нужно было посетить несколько инстанций, которые разбросаны по всему городу. Честно? Я даже не помню, где именно была. Помню только, как писала заявление на разрешение перевозки тела в другой город. Вот просто на секундочку представьте. Вам 27 лет. Позавчера – вы счастливая замужняя женщина, а сегодня пишите на листе А4: «Я, такая-то, прошу разрешение транспортировать ТЕЛО моего супруга, такого-то». Это издевательство. Ровным счетом. За день, когда я разбиралась с документами, организовывала транспортировку Сережи в родной город, выбирала гроб и прочее, я потеряла четыре килограмма и стала весить всего 49 при росте 173 сантиметра. Я делала все как робот. Не только в эти дни. Следующие два месяца я ежедневно заставляла себя существовать. Есть, мыться, делать укладку, работать, спать. Я делала это механически, неосознанно. И именно это был ад. Мой персональный ад. Мой мозг отказывался принимать, что мужа больше нет. Мне снились сны, что он меня просто бросил – ушел к другой женщине. Из-за чего я просыпалась обиженной и очень злилась на Сережу. Первый год – это невероятно сложно. Ты – робот, который выполняет набор функций: встать, умыться, поесть, собраться, доехать на работу, сделать все, что запланировано, приехать домой, поесть, лечь в постель. Засыпала я сразу. Но это был не сон, а просто способ выключить голову на 7-8 часов. Чтобы как-то пережить потерю, я ходила в церковь и к психологу. Первое помогало поверить, что Сереже так лучше. Второе – заставить себя жить. Мой психолог, невероятная Катя Проноза, научила не плакать на людях, объяснила, какие этапы потери мне предстоит пережить и как мой организм и психика справятся с этим. Она даже предсказала, что через полгода я начну болеть, так как исчерпается запас адреналина. И так и было. Но каждая наша встреча заканчивалась фразой: «Не бойся быть счастливой». Это стало моей мантрой. Ковать свое счастья я начала единственным доступным мне способом – заставила себя действовать. Я купила себе велосипед и несколько раз в неделю каталась на нем, в том числе и на работу. Для меня это было освобождением. Когда едешь на очень высокой скорости, и ветер в лицо. Я чувствовала восторг и счастье. Вторым шагом стал автомобиль. Это была «наша» машина. Но я должна была сделать ее «своей». Так как права у меня были, то дело оставалось за малым – переоформить авто и начать ездить. Я села за руль в мае (до этого я водила эту машину всего шесть раз за семь лет), в июне впервые поехала в Чернигов, а в августе – в Одессу. Танцы. Когда я поняла, что мне нужно себя чем-то занять, чтобы переключать мозги с грустных и порой суицидальных мыслей, то пошла на танцы. Долго думать над тем, какой стиль выбрать, не пришлось. В Одессе случайно попала в кафе, где играла сальса. Я занималась этим стилем семь лет назад. И решила: «А почему бы и нет?» Приехала в Киев и очень быстро нашла отличную студию. А вместе с ней – много новых друзей. Я занималась практически год и помимо касино (кубинская сальса) овладела бачатой, лос-анджелесом, реггитоном, тверком, румбой, обучалась афро, а в итоге пошла на хип-хоп. Танцы – это наркотик. Я прошла через три фестиваля, училась у преподавателей с мировыми именами. И до сих пор занимаюсь, даже просто дома, для себя. Работа. Как ни странно, но это правда. Работа дает стимул жить и развиваться. За два года я сменила несколько мест. И не потому, что непоседа. А потому, что познавать новое, учиться и развиваться стало стимулом. Проект с DreamKyiv, smm и пиар для ВДНХ, пиар клуба Atlas – все это просто фантастические достижения для меня. Мне всегда и везде везло с руководителями и командой. Только лучшие. Моя редактор и руководитель Аня Устенко в DreamKyiv выдерживала все слезы в первые месяцы, успокаивала истерики, обнимала, когда мне было необходимо, и разрешала приходить позже, когда утром мне очень нужно было никуда не идти, а сидеть и смотреть на фото Сережи. Наталка Макогон и сменившая ее на должности арт-директора ВДНХ Ольга Сафина рассмотрели во мне потенциал и всячески способствовали его развитию. Первая – smm-специалиста, вторая – пиарщика. И Atlas. Я безумно благодарна Диме Сидоренко, что поверил в меня. Театр. Как-то на ВДНХ ко мне подошла Ольга Сафина и говорит: «Саша, тебе нужно в театр. Я там мужа себе нашла», – и смеется. Оля кинула ссылку на набор студийцев в «Черный квадрат». И я поступила с первой попытки: рассказала стих Бродского «Романс скрипача» и историю о том, что я вдова. Было волнительно и сильно тошнило от страха. Спасибо художественному руководителю театра Анатолию Николаевичу Неелову, что что-то во мне рассмотрел и разрешил практически жить в студии. Это помогло принять одиночество и невероятно расширить кругозор. Понять, что люди разные, что зло часто побеждает, но тем прекраснее добро, что любовь может быть просто так и что любить или ненавидеть можно ровно столько, сколько длится этюд. Самым сложным на этом пути было научиться любить себя, а не кого-то. Семь с половиной лет я была растворена в мужчине, который был мне другом, братом, отцом и мужем. Я любила его безапелляционно и не видела никого вокруг. Я была спокойна и каждую ночь перед сном благодарила Бога за то, что рядом со мной именно Сережа – такой верный, честный, добрый, талантливый и смешной. Когда же он умер, то умерла моя вера в любовь. Но недавно один человек сказал мне: «Саша, я реально восхищаюсь тобой». Я смутилась, опустила глаза, но внутренне согласилась с ним. Потому что я достигла своей цели – я научилась принимать себя, выходить за рамки комфорта, любить себя и окружение, неустанно пробовать новое, признавать свои ошибки и делать выводы. И мне в кои-то веки хорошо наедине с собой.