Москва, Август 12 (Новый Регион, Андрей Романов) – Война России с Грузией стала прямым следствием половинчатости путинских реформ: Россия до конца не смогла избавиться от внешнего влияния. Такое мнение, как передает корреспондент РИА «Новый Регион», высказал в аналитической статье философ Александр Дугин. Он полагает, что на самом деле руководители РФ – Дмитрий Медведев и Владимир Путин – могли знать готовящейся агрессии со стороны Грузии, и могли пойти на сговор с Вашингтоном, отправившись в решающий момент на отдых: один – в отпуск, другой – на Олимпиаду в Пекин.

РИА «Новый Регион» приводит аналитическую статью Александра Дугина, где проводится подробный анализ ситуации, связанный с началом военных действий в Южной Осетии, полностью:

Выбор Кремля – творение истории

Попытки Тбилиси захвата территории Южной Осетии бросили самый серьезный вызов России за последние годы. Атака грузин на Цхинвал и российский миротворческий контингент стала испытанием того, до какой степени Россия суверенна и может ли она и дальше считаться не то что мировой, но просто региональной державой.

После начала обстрела грузинской стороной столицы Южной Осетии из установок «Град» со стороны Гори и прямых ударов по казармам российских миротворцев и до принятия решения о введении в Южную Осетию регулярных российских войск прошло 12 часов. В течение этого времени все висело на волоске. Чаша весов могла склониться в обе стороны. Давайте вдумаемся в то, какой именно выбор был сделан Кремлем, каковы были его параметры и что могло бы произойти в том случае, если бы этот выбор стал другим.

Суверенитет, решение и чрезвычайные обстоятельства

По классическому определению философа и юриста Карла Шмитта «суверенным является тот, кто принимает решение в чрезвычайных обстоятельствах». На этом основано целое учение – децизионизм (от лат. decisio – «решение»), которое исследует как, кем, в каких обстоятельствах и на каких основаниях принимаются решения. Определение Шмитта очень важно, так как в нем наше внимание привлекается к такому явлению, как «чрезвычайные обстоятельства». «Чрезвычайные обстоятельства» (по-немецки Ernstfall) – это такая ситуация, когда обычное право не действует и необходимо совершить поступок, не имеющей четкой правовой квалификации. После того, как «чрезвычайные обстоятельства» завершатся, можно будет оценить это решение так или иначе, либо вместив в нормы права, либо оспорив его, либо основав на нем и его практических последствиях новую правовую модель.

В этом надправовом и даже неправовом элементе и проявляется суть решения. Решение – настоящее решение – не зависит от права. Тот, кто его принимает, конечно, руководствуется большим количеством факторов, знаний, аналитических расчетов, взвешивает последствия (в том числе и правовые), но суть решения – в его неповторимости, необратимости и цельности. Решение первично и имеет спонтанный, часто интуитивный и одновременно фундаментальный характер. Объявление войны или заключение мира – пример такого рода решений в чистом виде. От них зависят жизни людей, судьбы народов и государств. Поэтому момент их принятия есть момент прямого и живого творения истории, всегда превосходящей в своей полноте узкую сферу права.

Следовательно, настоящее решение – решение в чистом виде – может принимать тот, кто является носителем суверенитета – царь, вождь, канцлер, президент, диктатор, военачальник. И наоборот, само понятие суверенитета и есть возможность совершить такое фундаментальное и надправовое действие как решение.

12 часов промедления – угроза обнуления путинских преобразований

7 и 8 августа 2008 оккупация грузинскими войсками Цхинвали и волна геноцида осетинского населения с параллельным нападением на российские миротворческие войска заставила российское руководство осуществить именно такое действие – принять решение и доказать характер и структуру российского суверенитета. Мучительные 12 часов все застыли в напряжении: такое напряжение бывает только в переломные моменты – в периоды переворотов, масштабных терактов или объявления войны. 12 часов российская власть пребывала в состоянии «чрезвычайных обстоятельств» и проверяла качество своей суверенности, а значит, и серьезность и состоятельность суверенности России как государства.

Сразу же возникает вопрос: Грузия в нарушение всех правовых норм и договоренностей напала на Цхинвал и атаковала российских миротворцев, так зачем же было ждать 12 часов, позволять грузинам захватывать город, командные высоты и часть территории Южной Осетии, блокировать российских миротворцев и осуществлять геноцид осетин, сравнивая их села и дома с землей, расстреливая в упор и давя гусеницами танков женщин, детей, стариков?

В других обстоятельствах длительность этого двенадцатичасового промежутка была бы явным знаком не просто проблем у России с суверенитетом, но и доказательством того, что этого суверенитета нет вообще, если так долго и такой ценой приходится принимать решение, которое является само собой разумеющимся для любой по-настоящему суверенной страны.

Надо сказать, что Саакашвили, со своей стороны, осуществил решение, и в нарушение правовых норм и договоренностей, но именно во имя суверенитета Грузии начал агрессию. Причем, его поступок был не таким уж и бессмысленным. Если бы принятие решения Кремлем затянулось еще на несколько часов, то территория Южной Осетии могла бы перейти под грузинский контроль, грузинский десант перерезал бы единственную дорогу в Россию через Рокский перевал, и Москве ничего бы не оставалось делать, как слезно взывать к мировому сообществу с жалобами на Саакашвили, а тем временем грузинские войска зачистили бы территорию от осетин и уничтожили бы доказательства своих преступлений, этнических чисток и геноцида. Зная, что американцы закрывают глаза даже на торговлю органами живых людей, если это делают их сторонники (как албанцы в Косово, о чем сообщила Карла дель Понте), нетрудно представить, сколь малый эффект оказали бы такие жалобы на мировое сообщество.

Значит, попытавшись наполнить реальным значением суверенитет своей страны, Саакашвили рассчитывал на то, что у России этого суверенитета как раз и не хватит, и в критический момент, когда все решают какие-то часы, этого будет достаточно, чтобы необратимо изменить ситуацию. Конечно, Саакашвили не рассчитывал на полное бессилие России, которого Москва не демонстрировала даже в страшные периоды Горбачева и Ельцина, когда мы сдавали вообще все, стремительно теряя суверенитет. Но Саакашвили, тем не менее, явно рассчитывал на то, что решение России будет отложено. И, в принципе, этого ему могло хватить.

Каким образом, грузинский президент, идя на такую опасную и кровавую операцию, мог быть уверен в том, что в Москве с суверенитетом будут проблемы? И самое страшное, что эти проблемы на самом деле были. 12-ти часов, пока грузины практически беспрепятственно орудовали в Южной Осетии, почти хватило Тбилиси для того, чтобы ситуация стала необратимой и русские могли бы торговаться только о коридорах для вывоза раненых и о гуманитарной помощи.

Кто управляет Россией?

Из этого анализа можно сделать только один вывод: Саакашвили, тесно работающий с американцами и рвущийся в НАТО, получил от Вашингтона заверение, что Москва будет тянуть с решением о вводе войск, а за это время решительные действия и американская тактика работы установок «Град» и другой артиллерии и бронетехники по площадям, массированные обстрелы и бомбежки с воздуха в совокупности с высадкой десанта дадут свои результаты. Чтобы дать такое заверение, Вашингтон должен был быть уверен в том, что суверенитет России, несмотря на все заявления и демарши эпохи Путина, является до определенной степени блефом, и у американцев есть надежные инструменты, чтобы гарантировать задержку принятия решения в чрезвычайных обстоятельствах. А это, в свою очередь, означает, до сих пор в России существуют инструменты внешнего управления, в критические моменты блокирующие суверенное измерение при реализации шагов по обеспечению национальной безопасности.

12 часов задержки, которые стоили нам огромных человеческих жертв и реальной угрозы утраты очередной зоны контроля (не говоря уже о неизбежной дестабилизации Северного Кавказа, потере веры в Россию со стороны партнеров по СНГ и фактически обнулении всех достижений путинской восьмилетки), и есть зримый след сохранения этого внешнего управления. Иначе истолковать это промедление в таком вопросе нельзя.

Такая ситуация является прямым следствием половинчатости путинских реформ, которые он до конца своего президентского срока так и не смог сделать необратимыми. Путин получил от Ельцина страну без реального суверенитета. Основные решения принимались с оглядкой, а то и под прямым давлением Вашингтона, который пронизал российскую политическую и экономическую элиту своей агентурой влияния. Путин начал процесс восстановления суверенитета, а это значит, он начал демонтаж системы внешнего управления. Начал, но, оказывается, не закончил. Когда пришел момент истины, все оказалось в положении, довольно близком к ельцинской эпохе – России бросают прямой вызов, а власть в решающий момент колеблется, давая враждебным силам время и возможность сделать ситуацию необратимой.

И даже если потом Москва спохватывалась и пыталась реагировать, действовать приходилось в условиях, гораздо худших стартовых и неся колоссальные потери – как людские, так и материальные и моральные (замирение Чечни – яркий пример этому).

Оказалось, что и на этот раз принятие решения развивалось по той же самой логике – задержка, колебания и, наконец, после преступно долгих проволочек и преодолевая колоссальное сопротивление американской агентуры влияния, засевшей на властных высотах, решение. Правда, на сей раз решение было правильным и было сделано еще в тот момент, когда ситуацию еще можно было переломить, и ее переломили к вечеру 8 августа, начав бомбежки грузинских военных объектов на всей территории Грузии.

Колебания: годы месяцы, недели, дни, часы

На самом деле, 12 часов колебаний было лишь кульминацией – на сей раз на грани национального предательства – еще более длительного периода неопределенности и сомнений. Признав независимость Южной Осетии и начав процесс по ее интеграции в состав России, всей этой ситуации можно было бы избежать заранее. В таком случае Тбилиси не посмел бы напасть на РФ, и такой санкции Саакашвили от американских хозяев не получил бы ни при каких обстоятельствах. Мы не сделали этого, несмотря на то, что после истории с Косово и подготовленного заявления Госдумы к Медведеву с просьбой рассмотреть этот вопрос, а также после многочисленных референдумов в Южной Осетии и Абхазии, осуществить это было проще простого – и все обошлось бы без жертв и без единого выстрела. Этого сделано не было. Решение не принято. Москва не проявила наличия у нее суверенитета. Агентура внешнего влияния оказалась сильнее, нежели настойчивые предложения со стороны силовиков. Это тоже промедление и признак ограниченности, слабости и половинчатости все того же хваленого и так распиаренного суверенитета.

Далее, за месяц до 7 августа руководству страны была доложена информация о том, что из грузинских анклавов в Южной Осетии эвакуируются женщины и дети, то есть на лицо первый признак прямого вторжения. За неделю до 7 августа, осетины эвакуировали из Цхинвала определенное количество детей во Владикавказ, а грузины стали концентрировать на юге и северо-востоке от Цхинвала тяжелую военную технику. Системы спутникового слежения РФ давали достоверную информацию о подготовке к боевым действиям с использованием тяжелых видов вооружений. То есть, как минимум за месяц руководители России – Медведев и Путин – знали о готовящейся операции, а за неделю стало понятно, что она начнется вот-вот. Но один уходит в отпуск, другой едет в Пекин. Решение не принимается. Оно даже не заготавливается, чтобы вступить в действие в критический момент, который – и все это знают – придет со дня на день. И когда начинается массовый обстрел Цхинвала и атака на базы российских военных, снова понадобилось 12 (!) часов, чтобы принять наконец решение.

Возникает поневоле вопрос: кто правит Россией? Мы сами, или все как при Ельцине, где решения за нас принимают в Вашингтоне? Казалось бы, после путинских реформ и стольких слов о суверенитете всего этого – ни месяца, ни недели, ни 12 часов колебаний, когда на чашах весов была не Южная Осетия, а именно суверенитет России как независимой державы – просто не могло быть. Но это было. И в этом ужас нашего положения.

Если влияние американских сетей и в современной России так велико, то это может в любой момент сказаться и дальше, в ходе ведения боевых действий с Грузией. Из Москвы, где, оказывается суверенитет в принятии решений весьма относителен, может прийти какой угодно приказ. Отступать, сдерживаться, не спешить, дать врагу собраться с силами, запустить пропагандистскую машину и начать мирные переговоры на категорически не выгодных для России условиях. От полусуверенной власти можно ожидать чего угодно. Тем более, что совсем недавно эти колебания, оглядки на Вашингтон и эффективность американской резидентуры были столь наглядно продемонстрированы.

Осетины носители истинного суверенитета

И еще один момент. Во всей драматической ситуации 8 августа был один фактор, который повел себя как носитель настоящего суверенитета – то есть была сила, которая приняла решение в чрезвычайных обстоятельствах. Этой силой были осетины – в лице Президента Южной Осетии Кокойты и Северной Осетии Мамсурова. В критических условиях Кокойты приехал во Владикавказ, где вместе с Мамсуровым и уже без всяких санкций из Москвы сформировал осетинское вооруженное ополчение из служащих Северо-Осетинского МВД, которое и стало основной военной силой в освобождении Цхинвала 8 августа. Нельзя исключить, что эта совершенно самовольная инициатива двух осетинских президентов, которые лично повели колонну ополченцев на Цхинвал на свой страх и риск, ясно сознавая одно – осетины никогда не будут жить в Грузии и это их суверенное решение, и переломила ситуацию на Совете Безопасности в Кремле. Сейчас невозможно сказать, каким было бы решение российского Совбеза при другом поведении осетинских лидеров.

Имена истинных носителей суверенитета в России мы пока не знаем

Как бы то ни было, решение Кремлем было принято. И как только оно было принято, оно уже не может быть опровергнуто. Россия вошла на территорию Грузию и признала таким образом, что расценивает нападение на российских миротворцев как прямое объявление войны. Остается только одно – победить врага, взять Тбилиси и привести там к власти вменяемых политиков, соответствующих российским представлениям о нормах международного права. Если среди грузин таких не найдется (хотя я уверен, что найдется и в большом количестве), президентом можно сделать осетина, абхазца или аджарца. Американцы поставили в Тбилиси в ходе «революции роз» своего человека. Теперь мы поставим своего и счет будет ничейным 1:1. Не более того.

Последнее. Те люди, которые приняли решение на Совбезе о введении войск в Грузию, совершили подвиг. Это стоит особенно дорого, если учесть, каким оказывается, хрупким и половинчатым является российский суверенитет на деле. Лично те, кто сделал такой выбор в чрезвычайных обстоятельствах – президент ли Медведев, силовики ли, дипломаты ли, премьер ли на удаленном доступе из Пекина (этого достоверно нам неизвестно), и являются сегодня носителями суверенитета в России. Они и есть власть. Они и только они. Кто от этого решения устранился и, тем паче, кто ему противодействовал, больше не власть. Они либо ничто, либо враги России и агенты влияния.

Танки на Тбилиси

Поэтому проблема суверенитета вместе с окончанием путинского правления ни в коей мере не снята с повестки дня. Битва за обретение Россией настоящего суверенитета только начинается. И она будет развертываться параллельно ведению боевых действий в Грузии. Только полная военная оккупация Грузии будет завершением этого процесса. Только после того, когда наши танки войдут в Тбилиси, мы сможем спокойно и переведя дух сказать – «Россия – это свободная, независимая и по-настоящему суверенная держава». Пусть пока только региональная.