«Если утеряны вещественные доказательства – это безвозвратно. Такая потеря может поставить крест на расследовании. Дело можно восстановить, а вещдок никогда не вернешь», – отметил в интервью газете ВЗГЛЯД адвокат, полковник милиции Евгений Черноусов. По его мнению, именно следственные материалы были объектом злоумышленников. Во вторник анонимные источники сообщили, что в здании следственного отдела по расследованию особо важных дел СУ СКП РФ по Московской области, куда ночью проникли злоумышленники, могли быть похищены резонансные уголовные дела. Официально в ведомстве опровергают эту информацию и заявляют, что разбойное нападение было совершено с целью наживы. При этом на вопрос, почему специальный объект охранялся одним невооруженным охранником, ответа пока нет.
Газета ВЗГЛЯД обратилась к адвокату, полковнику милиции Евгению Черноусову с просьбой прокомментировать действия преступников и усилия руководства по охране объектов.
ВЗГЛЯД: Евгений Арсеньевич, вы согласны с официальной версией следствия, что налетчики пришли в следственный отдел за материальными  ценностями?
Евгений Черноусов: Совершить такое дерзкое преступления преступникам, организованным в преступную группу, равносильно самоубийству. Без какой-то цели никто не пойдет такое. Это говорит о том, что были определенные мотивы, которые нетрудно вычислить. Нас не информируют, что на самом деле похищено, но объектом были, безусловно, уголовные дела. Уничтожение резонансных дел, вещдоков и т. д. – это самая распространенная версия.
ВЗГЛЯД: Речь идет о нападении на специальный объект, где хранятся важные документы. То, что злоумышленники смогли проникнуть туда, вскрыть 18 кабинетов, находиться там достаточно длительное время, вызывает удивление. У вас есть объяснение произошедшего?
Е. Ч.: В очередной раз правоохранительная система оказалась беспомощной в смысле того, что надо предвидеть возможность совершения таких преступлений. Должна быть надежная охрана, сигнализация, чтобы была моментальная реакция. Этого ничего не было, раз факт совершился, и это говорит о халатности, расхлябанности и других подобных вещах, которые способствовали совершению этого преступления. Это настораживающий факт, требующий повсеместного проведения проверок всех правоохранительных органах, всех подразделениях – насколько они защищены, насколько они готовы к кражам или разбойным нападениям.
ВЗГЛЯД: По сообщениям неофициальных источников, помещение охранялось одним невооруженным охранником...
Е. Ч.: Это удивительно. Есть возможность заключить договор с неведомственной охраной МВД, как это делается повсеместно, есть возможность заключить договор с охранными организациями, чтобы ночью выставлялся усиленный пост, но ничего не было сделано. Все на авось.
Но здесь надо отрабатывать и такую версию: а случайно ли оказалось так, что был один охранник? И не причастен ли охранник к этим событиям? Обычно при таких дерзких нападениях уничтожают вещдоки и убивают свидетелей. Надо проверять все версии.
Самое главное – оказывается, такие специальные объекты, где хранятся серьезные дела, вещественные доказательства, не охраняются должным образом. Это наводит на мысли, что это должностная халатность, которая граничит с преступлением, имею в виду соответствующую статью в УК (ст. 293 «Халатность»).

По мнению Евгения Черноусова, чтобы напасть на объект прокуратуры, преступникам нужен очень веский мотив (Фото: chernousov.bestlawyers.ru)

Реформируя милицию, у нас забывают о том, что и другие правоохранительные органы: прокуратура, Следственный комитет, Госнаркоконтроль и т. д.  – хромают на обе ноги. Просто им везет – численность меньше, и они не так на виду. А на самом деле такие же недостатки, такие же упущения, требующие немедленной реформы. Иначе получится тришкин кафтан – милицию реформировали, заплатку наложили, а остальные – как в той пословице – Васька слушает да ест. Нужно приступить к реформе вообще системы правоохранительных органов. Этот пример как раз об этом и говорит.
ВЗГЛЯД: Возможно ли, что руководство не считало нужным тратиться на более серьезную охрану, потому что полагало, что преступники побоятся пойти на такое?
Е. Ч.: Тут есть разные рабочие версии. Конечно, первое, о чем можно говорить, – элементарная халатность со стороны руководства: «Только посмей напасть на нас, мы такие главные, привлекаем и сажаем, выше нас никого нет». Это основная причина, которая привела к этому преступлению. Значит, все было просчитано.
ВЗГЛЯД: Тем не менее страх не остановил нападавших...
Е. Ч.: Повторюсь, преступники никогда не пойдут на такие объекты – на милицейские, следственные и т. д. – без какого-то сильного мотива.  Никогда, потому что это опасно. В данном случае какой-то мотив пересилил этот страх, может быть, какое-то денежное вознаграждение или еще что-то, и преступники пошли на это дерзкое преступление, зная, что в случае задержания они будут обречены на максимальный срок.
ВЗГЛЯД: Что с ними будет, если они будут задержаны?
Е. Ч.: Получат по полной программе с учетом того, что они подорвали авторитет прокуратуры и Следственного комитета. Не надо к гадалке ходить, так и будет. И они об этом знали.
ВЗГЛЯД: Как вы думаете, будут ли сделаны соответствующие выводы на будущее руководством ведомства?
Е. Ч.: Безусловно, будут, потому что никто не гарантирует, что подобное не произойдет где-то, и тогда надо будет разбираться, почему не сделали вывод из этого случая.
Возможно, будет приказ председателя СКП об усилении охраны, будут предприняты какие-то меры
ВЗГЛЯД: Если какие-то дела все же были похищены, что с ними будет?
Е. Ч.: На практике дело восстанавливается. У прокурора есть наблюдательное производство дела, и у него есть основные документы: постановление о возбуждении уголовного дела, постановление о привлечении в качестве обвиняемого, основные допросы и т. д. Когда сгорел Тимирязевский суд Москвы вместе с находящимися в нем уголовными делами, в конечном итоге никого не освободили. Через прокуратуру восстановили уголовные дела, люди были осуждены. Конечно, это трудоемкий процесс, но тем не менее.
Другое дело, если утеряны вещественные доказательства. Это безвозвратно. Такая потеря может поставить крест на расследовании. Дело можно восстановить, а вещдок никогда не вернешь.
ВЗГЛЯД: То есть злоумышленников могли интересовать не столько дела, сколько конкретные доказательства, без которых дальнейшее расследование невозможно?
Е. Ч.: Мы с вами никогда не узнаем, что в конечном итоге было похищено, об этом можно говорить только на уровне версии. Но то, что туда полезли неслучайно, – это очевидный факт.