«Если брать социальные учреждения – дома ребенка, дома ветеранов, дома престарелых, – я думаю, в них условия сегодня намного хуже, чем в наших учреждениях, несмотря на то, что у нас содержатся или подозреваемые, или уже преступники», – рассказал газете ВЗГЛЯД руководитель УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Игорь Потапенко. Во вторник в Петербурге прошла пресс-конференция на тему «Кто должен сидеть в тюрьме?» На ней представители регионального УФСИН, службы судебных приставов, эксперт Общественной палаты, областной омбудсмен и депутат городского Законодательного собрания рассуждали о том, почему в СИЗО оказываются люди без приговора суда? Почему люди, совершившие не столь тяжкое преступление или вообще впоследствии признающиеся невиновными, сидят там месяцами, а другие, проходящие по гораздо более тяжким статьям, остаются под подпиской о невыезде? В частности, речь шла о недавней смерти в изоляторе директора московской школы, подозреваемого в получении взятки, и о главаре банды «черных риелторов», который спокойно ушел из здания суда, так как его решили не арестовывать до приговора.
Главный судебный пристав Ленинградской области Наталья Денисенко, комментируя второй эпизод, отметила, что претензии к ее службе необоснованны. УФССП лишь выполняло указания судьи, и раз их не последовало, приставы не имели никаких оснований препятствовать выходу этого человека из зала заседаний. К тому же, отметила Денисенко, существует презумпция невиновности – фигурант ушел, когда приговор ему еще не был зачитан.
Глава УФСИН по Петербургу и Ленинградской области Игорь Потапенко отметил тенденцию гуманизации исправительной системы. По его словам, ситуация в последние годы поменялась. Сейчас в исправительных учреждениях в регионе находятся только 15,5 тысячи человек, а еще 28 тысяч фигурантов различных дел только в этом году получили наказания, не связанные с лишением свободы. «Раньше сидело гораздо больше», – отметил он.
Руководитель УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Игорь Потапенко (фото: РИА "Новости")
|
Уполномоченный по правам человека в Ленинградской области Михаил Козьминых рассказал, что есть три вида учреждений: изоляторы временного содержания (ИВС), подчиненные полиции – по мнению омбудсмена, это самое страшное место, где нет ни двориков, ни медицинской помощи; дальше человека помещают в СИЗО, подчиненное УФСИН – там условия уже лучше; и, наконец, по приговору суда осужденного отправляют в колонию. Там условия и инфраструктура, как ни странно, лучше, чем в ИВС и СИЗО.
Эксперт Общественной палаты Владимир Матус рассказал о том, что во многих исправительных учреждениях просто нет условий для того, чтобы лечить многие болезни. Для этого нужен стационар, и родственники подозреваемых даже готовы сами оплатить им медицинское освидетельствование, но суд не направляет их туда. Изменить подобную практику можно, лишь внеся изменения в законодательство, полагает эксперт.
По окончании пресс-конференции газета ВЗГЛЯД задала еще несколько вопросов руководителю УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Игорю Потапенко.
ВЗГЛЯД: Игорь Васильевич, как вы можете прокомментировать последние инциденты, связанные со смертью в СИЗО директора школы и «побегом» лидера банды «черных риелторов», который находился всего лишь под подпиской о невыезде? Насколько соизмеримы, на ваш взгляд, меры пресечения в этих случаях?
Игорь Потапенко: Я могу высказать свое мнение как гражданин. Я считаю, что преступники, совершившие тяжкие преступления, а второй фигурант, которого вы назвали, насколько я помню, совершал именно тяжкие преступления, они, конечно же, должны были попасть в наши следственные изоляторы. А вот лица, которые совершили какие-то экономические или финансовые правонарушения, не должны попадать в СИЗО до приговора суда. За редким исключением.
И напомню, что не так давно были приняты законодательные инициативы, поддержанные всеми – и депутатами, и обществом, – которые гласят, что за экономические преступления люди не будут попадать в тюрьму, есть альтернативные меры наказания: это штрафы, домашний арест, принудительные и обязательные исправительные работы.
ВЗГЛЯД: Но давайте еще раз вернемся к «черному риелтору». Проблема в том, что когда он «ушел», приговор ему еще не был зачитан, и представители суда говорят о презумпции невиновности. То есть буква закона соблюдена. Однако, наверное, можно было предположить и до приговора, какую опасность он может представлять?
И.П.: Наверное, да. Но с моей стороны было бы не очень корректно обсуждать действия других правоохранительных структур. Могу сказать лишь, что, опираясь на ту информацию, которую я видел в СМИ, мне кажется, что было бы лучше и для суда, и для общества, если бы он находился в нашем следственном изоляторе. И тогда, поверьте, он не смог бы просто так «покинуть зал заседаний во время перерыва и не вернуться для продолжения судебного заседания».
ВЗГЛЯД: Депутат Олег Нилов предложил при рассмотрении залога за подозреваемого учитывать достаток всех членов его семьи: жены, наследников первой очереди. Согласны с ним?
И.П.: По закону у нас дети за родителей не отвечают. Поэтому если любой из членов семьи совершает какое-то противоправное деяние, это вовсе не значит, что все члены семьи должны теперь стать изгоями. Виноват один человек, и виноват он только тогда, когда это доказано судом.
ВЗГЛЯД: Также сегодня прозвучал тезис о том, что должна быть максимальная ответственность не только у врачей за результаты их работы, но и у следователей, судей, охранников за то, что, скажем, сбежал подследственный при направлении в больницу...
И.П.: Я абсолютно согласен с тем, что должностные лица за свой объем работы должны нести всю полноту ответственности. Почему, действительно, врач отвечает за результаты операции, а охранник, от которого сбегает подозреваемый, не должен?
ВЗГЛЯД: Много нареканий сейчас по поводу тюремной медицины. Что вы можете сказать об этом?
И.П.: В каждом нашем исправительном учреждении есть медчасть. Также есть, например, больница имени Гааза, новая туберкулезная больница при СИ-6 в поселке Горелово со своей современной лабораторией, с полным комплексом оборудования и узконаправленными специалистами, куда мы при необходимости переводим больных осужденных и лиц, содержащихся под стражей. Также хотелось бы рассказать о постановлении правительства РФ № 3, изданном в январе этого года. Это постановление впервые в истории тюремной системы России позволило организовать обследование лиц, содержащихся в следственных изоляторах и больных тяжелыми формами заболеваний, абсолютно независимыми от ФСИН гражданскими медицинскими специалистами.
Там описан порядок обращений граждан, порядок наших действий, определен перечень из 14 медучреждений, подчиняющихся комитету по здравоохранению Петербурга. И во врачебных комиссиях, которые проводят медобследование осужденных, нет ни одного представителя ФСИН! На комиссию уже представлены документы на 8 человек.
ВЗГЛЯД: Действительно ли есть ряд болезней, вылечить которые в рамках системы ФСИН невозможно? И что вы можете сказать о том, что медучреждения не хотят принимать людей из мест заключения?
И.П.: Существует ряд лиц, которые находятся в следственном изоляторе и у которых обнаруживается и ВИЧ, и туберкулез, и СПИД. Причем в 90 процентах случаев выявляются эти болезни именно нашими сотрудниками, на свободе человек может и не знать, что серьезно болен. Есть болезни, которые требуют действительно серьезного лечения в стационаре. Мы можем лечить на территории наших учреждений – для этого при ФСИН созданы специализированные больницы.
А если мы не можем оказать какую-то высокотехнологичную, специализированную помощь, то мы сами приглашаем врачей узкого профиля из гражданских больниц или НИИ. И за это платят не родственники осужденного, а мы. Кроме того, мы можем помещать осужденного и в гражданские учреждения. Говоря о том, что не хотят принимать, мой коллега, вероятно, имел в виду, что они не оборудованы для этого, Минздрав не предусмотрел охрану, решетки, сигнализации и т.д. Но мы не будем ждать. Не оборудовали, значит, не оборудовали. Значит, мы сами выставляем посты из своих сотрудников на период размещения больного. В этом году из исправительных колоний мы уже трем десяткам человек оказывали помощь таким образом.
ВЗГЛЯД: То есть проблемы нет?
И.П.: Проблема есть, но она успешно решается. А уж с тем, что наши сотрудники вынуждены выполнять не свойственные им функции и выходить на пост охраны в больницах в то время, когда они должны отдыхать, мы как-нибудь разберемся, премию им выдадим...
ВЗГЛЯД: Как вы можете оценить социальные и бытовые условия в подведомственных вам местах лишения свободы? Сегодня говорилось, что в Приморском ИВС Петербурга даже ковровая дорожка имеется, а в Сланцевском – «если хочешь пить, разве что из унитаза»...
И.П.: Это все говорилось об ИВС, которые подчиняются полиции. К нашей системе они отношения не имеют, поэтому и комментировать их состояние я не готов. В моем управлении 16 учреждений. Могу сказать, что за последние несколько лет ситуация в них стала намного лучше. Многие помнят, что еще года четыре-пять назад только в «Крестах», рассчитанных на 3 тысячи мест, 12 тысяч сидело. А сейчас по всему моему управлению всего 15 тысяч человек.
И если брать социальные учреждения – дома ребенка, дома ветеранов, дома престарелых, – я думаю, что в них условия сегодня намного хуже, чем в наших учреждениях, несмотря на то, что у нас содержатся или подозреваемые, или уже преступники.
