«Я сделал Брежневу блокнот, в котором все сводки располагались по алфавиту: зябь – буква «З», трактора – «Т», кукуруза – «К». И он, имея этот справочник, мог смело и быстро в любое время суток ответить на вопросы первого секретаря ЦК КП(б) Украины»... Накануне 30-летия со дня смерти генсека ЦК КПСС Леонида Брежнева газета ВЗГЛЯД публикует мемуары его помощника Евгения Григорука. Леонид Ильич Брежнев возглавлял СССР 18 лет, а начинал свою трудовую карьеру землемером. Если у одних время правления Брежнева ассоциируются с застоем, то другие считают ту эпоху светлой, поскольку у многих появилась возможность купить машину, дачу, несколько коров и доставать товар через знакомых.
В области внешней политики Брежнев немало сделал для достижения политической разрядки в 1970-х годах, когда были заключены американо-советские договоры об ограничении стратегических наступательных вооружений. Достижения были перечеркнуты, прежде всего, введением советских войск в Афганистан.
В отношениях с социалистическими странами Брежнев инициировал доктрину «ограниченного суверенитета», предусматривающей акции устрашения против тех стран, которые пытались проводить независимую от СССР внутреннюю и внешнюю политику. В 1968 Брежнев согласился на ввод в Чехословакию войск стран Варшавского договора. В 1980 году готовилась военная интервенция в Польшу.
Брежнев любил награды, почетные титулы и звания. Он стал четырежды Героем Советского Союза (1966, 1976, 1978, 1981) и Маршалом Советского Союза (1976). Неумеренные славословия в его адрес были зачастую нелепы и смешны, и порождали множество анекдотов.
Евгений Григорук стал помощником Брежнева в бытность того первым секретарем Запорожского обкома КП (Б) Украины.
После расставания с будущим генсеком в 1948 году Григорук работал начальником конторы механизации Днепростроя на Днепрогэсе и начальником строительства закарпатской ГЭС, затем - замначальника Днепростроя на Каховской, Днепродзержинской ГЭС, каналов Северский Донецк-Донбасс, Днепр-Кривой Рог. В 1965-68 он был заместителем главного советского эксперта на строительстве Асуанской плотины и ГЭС в Египте, 1968-69 -- начальник СУ-16 ГлавКиевгорстроя, 1969-79 – замначальника Главдорстроя Миндорстроя УССР. С 1979 года – пенсионер. Умер в трезвом уме и ясной памяти ровно через 9 дней после своего 90-летия – в мае 2009 года.
Свои воспоминания Григорук снабдил таким предисловием: «Читающему мои «Шаги жизни» от всей души желаю избежать те, или подобные трудности, которые достались на мою долю: две голодовки 1921 и 1932-33 годов, Великая Отечественная война с фашисткой Германией, развал мощного государства СССР. Пусть судьба обойдет Вас от подобных тягостей и Ваша жизнь будет радостной и счастливой...»
Хлебная должность  
Летом 1946 года приехал в Запорожский обком уполномоченный ЦК КП(б)У по хлебозаготовке Брежнев Леонид Ильич – генерал-майор, бывший довоенный третий секретарь Днепропетровского обкома партии. Приехал на своей автомашине «Опель Адмирал» и со своим фронтовым шофером.
Мне поручили поехать с ним по районам Запорожской области. Я попросил завфинхозсектором тов. Баллу выдать нам на дорогу продуктов. Он смилостивился и выдал половину буханки хлеба и кило колбасы. Вот уж жадина. Брежнев на это только улыбнулся. Но мы в Мелитополе и Бердянске запаслись. Объездив со мной половину области, он в дальнейшем ездил самостоятельно.
Через пару месяцев его избрали первым секретарем обкома, а мне Брежнев предложил должность завфинхозсектором. Я отказался.
- Почему, - спросил Брежнев. – Должность-то хлебная!
- Я – инженер, поэтому я на эту должность не пойду!
- А помощником ко мне пойдете?
- Спасибо, с удовольствием, - ответил я и стал заниматься большими делами, помогать ему в депутатских делах...
«Нет возражений? Нет! Верните оружие!»  
О его человечности, теплом, внимательном отношении к людям, добропорядочности, можно говорить без конца. Вот примеры.
На бюро обкома докладывает председатель проверочной комиссии о делах одного райкома в присутствии первого секретаря этого райкома. Говорит, что в районе все плохо по вине этого человека, а главное, что он нарушил приказ Сталина. Как говорилось в приказе, если кто что-то себе возьмет в колхозе, тот враг колхозного строя. А этот первый секретарь райкома взял в одном колхозе бычка, а во втором барана. Все члены высказались за исключение его из партии и отдаче под суд.
- Начальник милиции, заберите у него оружие.
Объявляю перерыв.
- Евгений Степанович, заберите его к себе и угостите чаем, - сказал Леонид Ильич.
Какой чай, когда он бледный как смерть?
После перерыва выступил Брежнев.
- Выступающие правы. Плохие дела в колхозах района, люди недоедают, недорабатывают. Но вот назвали его врагом колхозного строя, а за что? За то, что он проливал на фронте свою кровь за Родину и награжден орденами? За то, что он собрал бригадиров и звеньевых колхозов на обсуждение как лучше подготовится к уборке урожая и распорядился приготовить им обед из бычка и барана? Об этом я узнал у прокурора района, а председатель комиссии, не зная этого, ляпнул, что секретарь враг колхозного строя. Есть предложение этот вопрос оставить как обсуждение, и оказать помощь району! Нет возражений? Нет! Верните оружие!
Или вот еще пример.
В 1946 году был неважный урожай, а план хлебосдачи был велик и колхозники вывезли на станцию в бездорожье даже коровками последнюю кукурузу. Началась голодовка. В обкоме уже собирали сведения об умерших. Брежнев однажды на бюро, не выдержав этих сводок, сказал:
- Я хочу обратиться к Сталину за помощью!  
- Что вы! Что вы! – замахали руками соратники. – Это ж опасно!
Но Брежнев попросил телеграфно, что для подготовки весеннего сева просит выдать в кредит столько тысяч тонн кукурузы. И его просьба была удовлетворена. Коровками возвращали кукурузу домой и люди были спасены.
«Продавать ей необходимое вне очереди»
Как-то Леонид Ильич уехал в Москву, а ему Каганович - первый секретарь ЦК КП(б) Украины из Киева прислал телеграмму: «В Запорожье улице Чекистов 19 проживает семьей бывший первый секретарь Ташкентского обкома партии Сизоненко. Помогите. Доложите».
Через час я сидел в сарае частного хозяина дома у постели туберкулезного Сизоненко, жена его на керосине что-то готовила. Две школьницы за самодельным столом что-то писали. Была нищета, холод и голод. Я попросил, чтобы старшая дочь взяла сумку и поехала со мной. В первую очередь заехали в собес. Я показал телеграмму - и дочери выдали тысячу рублей. Потом поехали в коммерческий магазин, купили хлеб, печенье, муку, масло, сахар, крупу, чай и пр. Директору я показал телеграмму и просил запомнить эту девочку и продавать ей необходимое вне очереди.
Приехали и затащили продукты в сарайчик. Я передал слова благодарности и уехал.
В горздраве выписали путевку в Ялту и через день Иван Ильич ехал уже в поезде. В коммунхозе «нашлась» двухкомнатная квартира, куда уже без хозяина я перевез семью Сизоненко и телеграммой сообщил в Ялту адрес жительства семьи.
Когда вернулся Брежнев и прочел телеграмму, поднял на меня сумрачный взгляд. Я задрожал, а он:
- И что вы сделали?
Я рассказал, он довольно улыбнулся:
- Молодец! Спасибо. Подготовьте ответ в Киев...
Знал доклад наизусть, как ученик стихотворение...
А как умело и умно Брежнев готовил свои доклады. Он вызывал меня и стенографистку. На столе лежали газеты и сводки. Он заглядывал в них и диктовал, а мне поручал делать вставки – указать хорошие или плохие результаты деятельности районных руководителей, найти к этому пословицы. Затем читал и исправлял доклад и уже знал его наизусть, как ученик стихотворение...
Вначале своей детельности Брежнев готовил доклад к торжественному собранию в клубе завода «Коммунар» на годовщину Октября. И предложил завотделу пропаганды, чтобы райкомы города выписали именные пригласительные билеты на актив. А мне, когда завотделом ушел исполнять указание, сказал:
- Подберите молодых, сильных ребят и без десяти минут 19 часов закройте все входные двери, и кто бы не стучался, не пускайте. А затем, только после доклада, пропускайте приглашеных, отбирая у них предварительно билеты. Их потом отдадите мне.
Боже, что творилось! В зале идет доклад, а двери трещат:
- Откройте! Слышите, немедленно! Я вас завтра в порошек сотру!!!
А мы молчим. Наконец, перерыв. Мы открыли половинку двери и, сдерживая напор, отбирали пригласительные билеты и впускали раздраженных мужей и расфуфыренных дам, привыкших приходить только на концерт.
На второй день по указанию Леонида Ильича опоздавшие были вызваны в зал заседания обкома партии. Многие не знали, куда идут и даже поначалу были довольны:
- Меня пригласили, а начальника нет.
- Да, моего директора тоже не пригласили!
А совещание было коротким. Зашел Брежнев:
- Здравствуйте, товарищи! Мы пригласили активистов на торжественное собрание, чтобы послушали серьезные задачи, которые необходимо решать, и очень жаль, что вы не слышали об этом и не интересовались. Мне стыдно за вас и очень печально, что в следующий раз вас не посчитают за актив и не пригласят.
- А вас, - попросил Брежнев завотделом пропаганды. – попрошу эти пригласительные билеты передать первым секретарям райкомов партии.
- Все! Вы свободны!, - и под гробовое молчание Брежнев ушел.
После этого никто уже никогда не опаздывал на собрания. Ни в городе, ни в районах.
Нужно отметить, что Брежнев за время работы никого не исключил из партии и никого не предал суду...
«Ты, Женя, в тюрьме не сидел еще?»  
... Однажды приехал Каганович и передал слова Сталина о необходимости ускорить пуск заводов «Запорожстали». Нужен тонкий лист, а то кабины автомашины делают из фанеры. Сталин требует, чтобы половину времени Брежнев был на Запорожстали. И так и было.
А за несколько дней до пуска завода прибыл на осмотр для доклада Сталину, который отдыхал в Сочи, председатель Госплана СССР, известный профессор Вознесенский. После осмотра он спрашивал, что просить у Сталина. И стал слушать и загибать пальцы: первое – награды за труд, второе – пайкового довольствия, пуска Днепрогэса, ускорения изготовления агрегатов для Днепровской станции, материалов для строительства жилья...
- Стоп! Хватит. Кроме того, напишите короткий рапорт о пуске завода и передайте о телефону. Все! До свидания!
Рапорт написали, десять раз подправляли и поручили мне передать по телефону.
Зная, что хозяин в Сочи, я через коммутатор КГБ заказываю дачу Сталина.
Через пять минут звонок:
- Это полковник КГБ Голубев. Ты, Женя, в тюрьме не сидел еще?
- Что вы, конечно, нет!
- А зачем сам себя хочешь посадить и заказываешь госдачу Сталина? Откуда ты знаешь, где он? Это секрет. Хорошо, что я был здесь и запретил Сочи. Передавай в Москву! Понял?
- Понял, спасибо Вам большое...
За пуск завода многих наградили, в том числе и меня.»...
Опять в обком? Развод!  
Почему мы работали ночью? Потому что в Киеве ночью работал Каганович, и обзванивал секретарей обкомов, спрашивая, как дела.  В основном было пять сводок у нас и в ЦК. Это об уборке кукурузы, о хлебозаготовках, о зяблевой вспаши, о сдаче молока и ремонте тракторов.
Сводки были по 25 районам области и Кагановичу было легко задавать вопросы, а вот находить на них ответ было трудновато. Вот почему мы и сидели ночью у Брежнева каждый со своей сводкой и в нужный момент подсовывал ему ответы.
Я смотрел на эту чехарду и в конце концов сделал Брежневу блокнот, в котором все сводки располагались по алфавиту: зябь – буква «З», трактора – «Т», кукуруза – «К». И он, имея этот справочник, мог смело и быстро в любое время суток ответить на воспросы первого секретаря ЦК КП(б) Украины. Но для подстраховки все равно оставались сидеть допоздна.
Жена звонила мне в 12 ночи, кода мы сидели у Брежнева и мой служебный не отвечал.
- Ага! – думала она, - у любовницы!
И пришла под обком караулить, выйду я или нет. Брежнев, порученец и я вышли в 2 часа ночи. Порученец заметил спрятавшуюся фигуру за углом и задержал мою жену. Брежнев успокаивал ее, просил бросить всякие подозрения...
Очень жаль было с ним расставаться, когда по решению ЦК его рекомендовали первым секретарем   Днепропетровского обкома партии. На прощальном пленуме он сам прочел об этом решении ЦК, горячо поблагодарил всех за помощь, за поддержку в работе. Попрощался, пожал руки и уехал на машине вместе со мной.
Леонид Ильич обходил со мной все отделы. Знакомился, представлял меня помощником в Запорожье. Вечером с секретарями поужинали и они дали согласие на мой перевод в Днепропетровск.
Но дома разразился громкий скандал!
- Что?! Опять в обком?! Опять с бабами ночью «работать» будешь? Не будет этого! Раз-вод!
Еле успокоил, что перейду на хозяйственную работу. Позвонил Брежневу, поблагодарил за доверие и он понял причину отказа. Пожелал мне успеха и сказал, что всегда рад будет встрече и необходимой помощи при моей нужде...
Вместо эпилога
Леонид Ильич очень любил охоту, метко стрелял зайцев. Увлекался голубями.
Я мог бы рассказывать еще много хорошего о Брежневе, но и этого достаточно. Его уважали и любили все, и старались выполнять его указания четко и аккуратно...