Давление на Россию, призванное заставить ее изменить курс, а еще лучше и сместить Путина, строится на двойном расчете – посеять смуту внутри власти и панику, перерастающую в протест, в обществе. Финансово-экономическая турбулентность создает благоприятную атмосферу для перевода обеспокоенности в тревогу, тревоги – в страх, страха – в панику. Чтобы выстоять и победить, нужно пресечь эту возгонку ненависти. Расчеты на верхушечный переворот и народную смуту хотя и связаны, но не тождественны – при начале политики блокады США в большей степени делали ставку на провоцирование бунта элит.
В которых, по их оценке, многие и так были недовольны жесткой политикой Путина по отстаиванию национальных интересов, приведшей к конфронтации с Западом, а уже после введения санкций и вовсе должны были чуть ли не предъявить Кремлю ультиматум (по крайней мере, это было главным доводом в пользу введения персональных санкций в отношении высших российских чиновников и ряда магнатов, известных старой дружбой с Владимиром Путиным).
Но вскоре выяснилось, что никаких признаков не то что дергания, но серьезных разногласий по поводу конфликта Запада в российском руководящем звене нет. А даже существующие расхождения никак не проявляются, что свидетельствует не столько о наличии наверху одних лишь единомышленников (так можно охарактеризовать лишь самый высший уровень, в частности, Совет безопасности), но и о высокой управляемости и степени доверия к Путину даже со стороны тех, кто был с ним не согласен.
Высшая управленческая элита (чиновники, руководители госкомпаний, заметная часть крупного бизнеса) настроилась на долгое, серьезное противостояние с США, понимая, что альтернативы ему просто нет, что уклониться от ответа на брошенный нам вызов было невозможно. А представители шестой колонны (откровенные западники) в российской элите не способны ни к какому верхушечному заговору по той простой причине, что они оттеснены от командных высот.
Сохраняя достаточно серьезное влияние на экономический блок правительства, российские либералы все-таки находятся на позиции исполнителей. Грубо говоря, нынешний финансово-экономический курс будут всего лишь плавно корректировать в сторону поддержки реального сектора до той поры, пока лично президент и его ближайшие соратники по Совбезу считают его в целом эффективным и исходят из того, что резкая смена принесет больше проблем, чем плюсов.
Как только в Кремле решат, что нынешняя финансово-экономическая модель нежизнеспособна и не обеспечивает развития страны в условиях экономической и холодной войны с Западом, смена политэкономической философии произойдет вне зависимости от сопротивления «старших экономистов».
Ожесточенные споры по поводу инфляции, валютного курса, кредитной политики, импортозамещения, крупных инфраструктурных проектов не стихнут, а будут набирать обороты в ближайшие месяцы, пока не приведут или к отставке кабинета министров и смене финансово-экономической политики, или же к началу экономического роста (из-за импортозамещения), который позволит либералам еще на какое-то время доказать Кремлю правильность проводимого ими курса. Но ни тот, ни другой вариант никак не приближают США к достижению их цели – падению Путина или его отказу от планов по выдвижению России на роль модератора процесса демонтажа однополярного мира.
Значит, давить на&В Путина нужно с помощью возмущенного народа, то есть все того же сценария цветной революции. Но как сделать это в стране, в которой рейтинг президента колеблется между 80 и 90 процентами, а необходимость противодействия иностранному вмешательству и манипулированию осознается как одна из важнейших задач не только властью, но и большинством общества?
Играть на нагнетании тревожности и нервозности – сделать так, чтобы общество начало само сеять панику и заводить себя, дойдя в итоге до иступленной ненависти к власти. Никакого прямого участия в этом США и не требуется, весь необходимый для этого набор игроков и обстоятельств есть в постсоветской России, где успела сформироваться влиятельная гедонистическая космополитическая прослойка. Ее главный сегодняшний лозунг – «Все пропало» – начинает транслироваться во все сегменты общества, причем не имеет значения, что именно пропало, каждому предлагается свой выбор реальных или мифических потерь: пармезан, шоп-туры в Европу, Новороссия или смысл жизни.
Если истеричному меньшинству удастся заразить своей паникой заметную часть общественности, все пойдет по накатанной, как уже было в 1916–1917 и в 1986–1991 годах. Естественно, подобная стратегия может сработать только в том случае, если высшая власть не оказывает ей серьезного противодействия (как было в годы Первой мировой войны, когда все мысли императора были связаны с его деятельностью как главнокомандующего) или же вообще своими собственными действиями еще больше расшатывает как вертикаль власти, так и страну (это уже перестроечный опыт Горбачева). Только тогда доверие, которое морально и психически устойчивое большинство питает к власти, начинает подтачиваться, истончаться, и в какой-то момент общество оценивает действия правителя (да и в целом смотрит на все происходящее) глазами того самого меньшинства, которое еще вчера казалось ему гораздо более чуждым, чем далекая, но своя власть.
После чего часть народа впадает в апатию – «чума на оба ваших дома» – и отстраняется от власти, правда, не присоединяясь к ее ниспровергателям, а другая становится благодарной аудиторией для борцов с режимом. Пассивных наблюдателей на порядок больше, чем восторженных, сочувствующих «борцам», и на два порядка, чем самих активных ниспровергателей, но именно благодаря тому, что молчаливое большинство перестало считать власть своей, и становится возможным переворот.
Начинается смута, а когда правитель уходит или его свергают, выясняется, что, во-первых, это сделали ценой развала страны, а, во-вторых, новые власти оказываются на порядок хуже тех «предателей», от которых только что так счастливо избавились.
Пока что в русском обществе есть достаточный запас устойчивости и доверия к Путину (который сейчас выступает гарантом российской государственности в полном смысле этого слова), но понятно, что по мере осложнения экономической ситуации, которое неизбежно даже при максимально быстром развороте России с Запада на Восток и Юг и запуске импортозамещения и стимулирования промышленного производства, прочность нашей страны будет подвергаться серьезным испытаниям.
Сейчас абсолютное большинство людей понимает, чем руководствуется Путин. Понимает, что в идущей войне нужна внутренняя консолидация, объединение ради общей цели, ради общего дела (а оно максимально амбициозное – возрождение самодостаточной России). Понимает даже то, почему именно Путин не хочет заранее готовить народ к экономическим и социальным потерям, потому что действительно рассчитывает минимизировать их, а вовсе не из-за страха перед обвалом рейтинга.
Но уровень недоверия к элите все равно очень высокий, потому что немалая часть ее коррумпирована, безответственна, неэффективна, морально и идеологически чужда. Далеко не все там воспринимаются как «чужие», но многие, и это тот случай, когда несколько ложек дегтя портят всю бочку меда. «Элиту» терпят, тем более когда видят, как Путин пытается принудить ее к работе на общие интересы, как постепенно национализирует ее.
Но в ходе кризиса отношение к ней будет стремительно ухудшаться, если власть не начнет показывать примеры самоограничения, не начнет насильно и даже демонстративно сокращать разрыв между народом и управленческим классом (как социально-экономический, так и функциональный). Это не просто путь к справедливому обществу и эффективному государству, это важный ход в деле предотвращения смуты, ведь именно рост претензий к власти станет той платформой, через которую будут пытаться перекинуть мостик к Путину, к тому, чтобы обвинить его в предательстве Новороссии, рубля, России.
Другим способом предотвращения резкого роста народного недовольства могла бы стать ускоренная чистка элиты, но даже если Путин решится на ее начало в жесткой форме, за год кадровую революцию не проведешь. А именно ближайшие полгода-год станут самым сложным временем, потому что общая тревожность из-за финансовой и экономической неопределенности станут идеальной атмосферой для сеятелей страха и паники.
Посеяв панику, они будут ежедневно удобрять ее в ожидании всходов ненависти. Для того чтобы они не взошли, мало уповать на мудрость и силу русского народа, на волю и опыт Путина и на их любовь к России. Во время шторма нужно приготовить всех к испытаниям, замазать щели и построить распустившуюся «элиту», напомнив ей, что она выживет, только если снова станет служивым сословием.
