Накануне президент провел совещание, посвященное проблемам развития космической отрасли. Она остается «визитной карточкой» России как научно-технической державы. Однако основные конкуренты теперь обходят нас на корпус, а внятный проект по развитию космонавтики в стране отсутствует. Перспективы выглядят «беззвездными». Есть ли выход? За последние четыре года российскую космическую отрасль буквально раздирали перемены. Сначала ее «главный штаб» Роскосмос разделили на Роскосмос и Объединенную ракетно-космическую корпорацию. Затем их повторно слили в виде госкорпорации «Роскосмос». За тот же промежуток времени в кресле руководителя отечественной космонавтики последовательно сменились три человека: два ракетчика – Владимир Поповкин и Олег Остапенко, и бывший руководитель АвтоВАЗа Игорь Комаров (нынешний глава госкорпорации «Роскосмос»).
«Компас» российской космонавтики вертелся от создания «научно-технического задела по новым пилотируемым средствам для реализации в рамках международной кооперации пилотируемых полетов к планетам и телам Солнечной системы» (как это было сформулировано в государственной программе РФ «Космическая деятельность России на 2013–2020 годы) до создания на высокоширотной орбите периодически посещаемой пилотируемой станции, выведения на окололунную орбиту пилотируемого комплекса, с борта которого космонавты управляли бы автоматическими аппаратами, работающим на поверхности Луны, строительства обитаемой базы на Луне и прочее.&В
В общем, не столько «планов громадье», сколько разброд и шатание.&В
Наконец настало время президенту сказать свое веское слово, чтобы внести в космическую деятельность ясность и упорядоченность, а заодно нацелить ее на достижение новых высот. В таком подходе нет ничего специфически российского. Опыт мировой космонавтики показывает, что все крупные шаги в деле освоения космоса инициируются высшей исполнительной властью.
Веское слово (точнее, слова) были сказаны на&В
совещании, посвященном проблемам развития космической отрасли страны, которое прошло накануне. Остановимся подробно на каждом из них.&В
Слово первое: «Прежде всего нужно укрепить российскую группировку космических аппаратов, ориентировать ее на решение практических задач». Это – правильно и своевременно поставленная задача, тем более что ее решение потребует выполнения куда более сложного и масштабного плана – подъема всей электронной промышленности России на мировой уровень. Ведь отечественные спутники порой на 80 и более процентов комплектуются иностранными элементами.
Слово второе: нужно укрепить позиции РФ на рынке ракетных пусковых услуг. Начнем с общего.
Пусковые услуги составляют не более 1–2% международного рынка космических услуг. Причем Россия традиционно удерживает первое место в мире по количеству запусков. Куда дальше «укрепляться»? Даже если Россия займет всю эту нишу (что в принципе невозможно, ибо другие страны, включая США, Китай, Японию, Индию и ЕС, предоставляют качественные и соизмеримые по цене с российскими пусковые услуги), ее доля на мировом космическом рынке все равно не превысит 2%.
Все, что может сейчас предложить Россия на этом рынке, не считая ракет-носителей (РН) типа «Союз» и «Протон», спроектированных еще на заре космической эры, хотя и многократно модернизированных с тех пор, – это РН «Ангара», которая пока только «учится» летать. Машина получилась неплохая, но стоимость ее запуска выше не только чем у американского «Фалькона», но даже чем у «Протона».&В
Правда, специалисты говорят, что, когда «Ангару» поставят на конвейер и станут делать «как сосиски», ее стоимость упадет. Вероятно, это так. Но как быть с тем обстоятельством, что в США и Европе уже создаются носители частично многоразового использования, стоимость эксплуатации которых будет существенно ниже, чем у одноразовой «Ангары»?
Теперь что касается пилотируемых средств. Это – космические корабли. Все, что пока есть у России, – это корабль «Союз», который через два года отметит свой полувековой юбилей. Правда, он, как и одноименный носитель, был не единожды модернизирован, но в принципе это все тот же «старый добрый» «Союз», рассчитанный на доставку трех человек на околоземную орбиту.
А в это время в США создаются четыре новых типа космического корабля, рассчитанных как минимум на шесть человек каждый, причем с предоставлением комфорта на уровне кабин современных авиалайнеров. Это корабль НАСА «Орион» и три частных корабля – «Дракон», CST-100 «Спэйслайнер» и многоразовый крылатый «Дрим Чейсер». Причем «Дракон» уже несколько лет эксплуатируется в грузовом, автоматическом варианте, а «Орион» совершил один беспилотный испытательный полет.
Что же касается России, то закреплять свои позиции в конкурентной борьбе с упомянутыми машинами она, видимо, будет с помощью «Перспективной пилотируемой транспортной системы» (ППТС). Правда, существует эта система, внешне очень похожая на американский «Орион», пока только на рисунке. А потому очевидно, что она в любом случае окажется в роли догоняющей, ибо к моменту ее ввода в эксплуатацию бороздить космическое пространство будет как минимум пара новых американских кораблей.
Слово третье: «Сейчас необходимо поддержать сформированные заделы». И это правильная задача. Но при современном состоянии российской космической отрасли она может быть сведена к другой задаче – «только бы не упасть». Ведь единственный реальный «сформированный задел» отечественной космонавтики – это техника, технологии и опыт в области длительных космических полетов на ДОСах (долговременных орбитальных станциях), включая шесть «Салютов», один «Мир» и МКС – то, чем СССР/Россия занимается с начала 1970-х годов. Таким образом, президент фактически поставил задачу: не разучиться делать то, чему научились за последние полвека.
Следующее слово президента – это «обеспечить дальнейшее развитие космической отрасли». Правда, он не сказал, в каком направлении и какими темпами. Не стоит его за это критиковать, ведь ответ на вопрос, куда и когда лететь, должны были подготовить помощники-советники по космической деятельности, с учетом той цели (очевидно, поднимать науку, технику, авторитет и престиж государства), которую он поставил перед отечественной космонавтикой. Но практически с того момента, когда Путин впервые приступил к обязанностям главы государства, они не могут разработать проект, который достиг бы этой цели.
Впрочем, кое-какая конкретика все-таки есть. Несмотря на то, что еще в августе этого года вице-премьер Дмитрий Рогозин назвал нецелесообразным выделение крупных сумм на подготовку пилотируемых экспедиций к Луне и Марсу, в октябре президент РКК «Энергия» Владимир Солнцев заявил на 66-м Международном астронавтическом конгрессе в Иерусалиме, что «приоритетным направлением пилотируемых программ для России в ближайшие 10–20 лет является исследование Луны». По словам Солнцева, процитированным ТАСС, «в России разрабатывается перспективный транспортный корабль нового поколения, в ближайшее время начнется разработка других элементов лунной программы», а «пилотируемую экспедицию на поверхность Луны планируется осуществить до 2030 года».
Непонятно, зачем это нужно. Чтобы повторить американскую программу «Аполлон» полувековой давности? Ведь на Луне перед человечеством ни в настоящее время, ни в обозримом будущем нет и не будет стоять задач, ради решения которых пришлось бы создавать технику, отличную от «аполлоновской».
Впрочем, ученые (в частности, директор Института космических исследований, вице-президент РАН, академик Лев Зеленый) подчеркивают, что Луна, с учетом тех сведений, которые мы получили о ней за последние полвека, это не та Луна, которую мы знали в 1960–1970-е годы. И тот же Зеленый отмечает, что окончательное решение о пилотируемой экспедиции на Луну и тем более о строительстве там базы должно быть принято только после того, как мы дополнительно изучим нашу соседку с помощью автоматических аппаратов.&В
Первый российский аппарат прибудет на Луну не раньше конца 2017 года, а лунный ровер – не раньше 2019-го. Таким образом, до начала 2020-х годов Россия вряд ли получит ответ на вопрос, является ли полет космонавтов на Луну оправданным с научной точки зрения.&В
Предположим, что ответ будет положительным. Что тогда? Если «по-аполлоновски» взяться за подготовку лунной экспедиции, ее можно осуществить менее, чем за 10 лет. Однако на куда менее сложный, масштабный и затратный проект создания РН «Ангара» ушло 20 лет. А если не «по-аполлоновски», то высадку космонавтов на Луну нужно начинать готовить уже сейчас, чтобы хотя бы попытаться успеть к 2030 году. Но тогда разговоры о научном обосновании отправки российских посланцев на Луну – это чистая профанация.
Возможно, Россия с кем-нибудь «возьмется за руки», чтобы совместно достичь Луны и вообще двинуться дальше в космос. Однако, как свидетельствует опыт сотрудничества в космосе между СССР/Россией и Западом, сотрудничество это реализуется лишь при наличии двух условий. Первое – благоприятный политический климат типа разрядки первой половины 1970-х годов или окончания холодной войны в начале 1990-х годов. Второе – когда Россия может внести в совместный проект что-либо конкретное в виде технологий или опыта. Сочетание этих условий и породило вначале «Аполлон-Союз», а потом «Шаттл-Мир» и МКС.
Какой сейчас политический климат в отношениях между Россией и Западом, уточнять излишне. Что же касается второго условия, то возможности России, ограниченные лишь околоземной деятельностью, уже не представляют интереса не только для западных держав (США уже отказались создавать совместно с нами очередную околоземную станцию), но даже для Китая, который собственными усилиями приступает к строительству станции на околоземной орбите. Что же касается возможного партнерства в экспедициях на Луну, то ни одна космическая держава мира пока не приняла решение повторить «Аполлон», а если и примет, то нет никакой гарантии, что она захочет это сделать вместе с Россией.
Президент упомянул, что, планируя космическую деятельность, «нужно исходить из реальных возможностей государства». Трудно спорить с этим утверждением. Вопрос в том, что понимать под «реальными возможностями» России? Они достаточно велики, чтобы тратить десятки миллиардов долларов на подготовку и проведение спортивных соревнований мирового уровня. Если подлинно инновационный космический проект (как, например, облетно-орбитальная экспедиция к Марсу) обойдется в сумму, не большую, чем эти соревнования, возможно, стоит попытаться сделать так, чтобы российские посланцы оказались первыми хотя бы на околомарсианской орбите.&В
Те новые технологии, авторитет и престиж России (а также стимулирование науки), которые будут получены в ходе осуществления такого проекта, с лихвой окупят средства, потраченные на его реализацию. И, кстати, когда у РФ появятся реальные возможности идти вперед в космосе, то многие космические державы ради получения доступа к этим возможностям отодвинут политические противоречия с Москвой и объединят с ней усилия ради дальнейшего исследования и освоения внеземного пространства.