Барак Обама призывает не ограничивать инвестиции в военные программы НАТО, направленные на защиту европейских стран от «агрессивных действий со стороны России». За привычной антироссийской риторикой кроется предвыборная игра, в которой Обама выступает главным оппонентом Дональда Трампа и лоббистом Хиллари Клинтон. Администрация Барака Обамы чем дальше, тем больше превращается в филиал избирательного штаба Хиллари Клинтон, а сам президент США фактически стал самым &В высокопоставленным в стране агитатором, которые отрабатывает актуальные предвыборные темы.
После того, как главный конкурент Хиллари Клинтон Дональд Трамп сказал&В о том, что не станет возражать против распада НАТО, и призвал европейские страны «либо заплатить, в том числе и за прошлые недоимки, или убираться», Обама выступил с ровно противоположным заявлением.
«Мы инвестируем в наши военные возможности, необходимые для сдерживания агрессии и защиты нашей безопасности и наших союзников. И это включает в себя расширение наших планов в Европе для того, чтобы поддержать наших союзников по НАТО в свете агрессивных действий со стороны России», - заявил&В Обама на встрече с министром обороны Эштоном Картером.
В Кремле уже выразили сожаление в связи с заявлениями Обамы. «Мы не разделяем такие конфронтационные подходы. Более того, мы выражаем особенное сожаление, что речь идет о соответствующем конфронтационном настрое европейских государств из-за океана», - сказал по этому поводу пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков.
Что ответил главнокомандующему Эштон Картер, не сообщается, но неожиданный ответ пришел из Европы. Если в последнее время американские генералы наперебой просили увеличить бюджет Пентагона для противостояния России, то командующий ВВС США в Европе генерал Фрэнк Горенц признал, что в настоящее время нет необходимости наращивать численность американских военно-воздушных сил и НАТО в этом регионе и открывать новые базы на континенте.
«Могу честно сказать, – подчеркнул американский военачальник, – что впервые за долгое время сложился отличный баланс между инфраструктурой и структурой сил в Европе».
Впрочем, он также не упустил случая пожаловаться на высокоэффективную российскую систему ПВО, которая «создает неопределенность для свободы перемещения в районах, охваченных этими системами».
Таким образом, из заочной полемики Трампа, Обамы и Картера можно сделать вывод о том, что запросы американских избирателей, американской политической элиты и американских военных – это три частично пересекающихся, но всё равно принципиально разных подмножества.
Дональд Трамп, как известно, популист, все его «экстравагантные» заявления – это, по сути, глас народа. Высказывать тезисы, которые не разделяют большинство избирателей, он не будет. А народ в США, как и во всем мире, хочет, чтобы их страна была защищена от внешнего врага, но при этом совершенно не желает тратить деньги на бескорыстную поддержку союзников, явной пользы от которых не наблюдается. Среднестатистическому американцу, если только он не потомок бежавшего от коммунистов мигранта, абсолютно наплевать на происходящее в Восточной Европе.
Поэтому никакого противоречия в желании видеть Америку «снова великой» и стремлением распустить НАТО нет. Зачем тратить деньги на поддержку условной Польши, а тем более Украины, когда на них можно построить стену на границе с Мексикой или усовершенствовать ПРО?
Американская политическая элита, особенно демократическая ее часть, наоборот, заинтересована не просто в сохранении, а в увеличении влияния за рубежом. Когда российские оппозиционеры критикуют Кремль за чрезмерное, по их мнению, внимание к Сирии, и недостаточное – к внутренним проблемам, они просто забывают сравнить соотношение российских затрат на внешнюю политику с американскими. Поэтому истеблишмент делает ставку на Хиллари Клинтон, которая обещает и дальше нести американскую демократию по всему миру – как политическими, так и другими средствами, среди которых не последнее место занимает военная поддержка американских интересов.
Вокруг подобной политики объединяется и оружейное лобби, заинтересованное в оснащении новых баз и поставок вооружений очередным «союзникам» (а по сути – вассалам), и многочисленные институты и фонды, заинтересованные в новых грантах на «развитие гражданского общества» и «противостояние кремлевской пропаганде», и, собственно, сами военные, которые также всегда готовы освоить новые бюджеты.
Военным для того, чтобы ощущать себя спокойно, необходимо «чистое небо» - то есть возможность беспрепятственно осуществлять полеты без «ведения» их самолетов силами ПВО противника. И вот этого они не имеют. Как сетует генерал Горенц, «охват этих (зенитно-ракетных) систем простирается далеко (за пределы национальной территории России)».
Но никакого нарушения права на самооборону в этом нет, охват американских систем ПВО и ПРО, не говоря о космических войсках, простирается также весьма далеко за пределы их национальной территории. Учитывая скорость современных самолетов и ракет, зенитно-ракетная система, которая не «добивает» дальше границы, является практически бессмысленной.
Поэтому американским генералам требуются все более и более современные самолеты и ракеты, способные преодолевать российские ЗРК. Впрочем, как мы знаем из истории вооружений, эта гонка может быть бесконечной, и на каждое увеличение скорости и невидимости средств атакующих следует усовершенствование средств защитных.
Сейчас американцы надеются&В на новый F-35 как на «средство сдерживания России», но проблема в том, что «сдерживать» никого не надо. Как неоднократно отмечалось, это не Россия расширяет направленный против НАТО военный блок, и не Москва называет Вашингтон или любую другую мировую столицу «главной угрозой миру», и не сравнивает своих партнеров с ИГ или Эболой.
Анализируя нынешние высказывания американских политиков, следует учитывать предвыборный фактор, поэтому в реальности и в случае победы Трампа НАТО не будет распущено, и в случае победы Клинтон затраты на военную поддержку стран Восточной Европы&В  не выйдут за пределы разумного.
В любом случае, России следует поддерживать двух своих главных союзников – армию и флот, и не забывать о том, что в международном праве сейчас, как и всегда, главным остается право сильного.