Может ли Дональд Трамп, став президентом, признать Крым российским? На самом деле, в этом не будет ничего особо удивительного – вопрос признания-непризнания является всего лишь одним из элементов американской геополитической стратегии, поэтому может быть использован в нужный момент в игре с Россией. Заявления Дональда Трампа о Крыме&В (в частности, о возможности его признания российским), естественно, вызвали бурную реакцию не только на Украине, но и в самих США.
Но если политические противники используют эти высказывания Трампа для того, чтобы выставить его «кремлевским кандидатом», то в России очень многие не верят в саму возможность столь радикального изменения американской политики в случае победы несистемного кандидата. Между тем, сценарий признания Крыма российским со стороны США относится к области практической политики – и поэтому вполне возможен. «Крымский вопрос» в американо-российских отношениях имеет не самостоятельный характер, а является производной от общей стратегии США в отношении России.
Есть несколько вариантов этой стратегии на ближайшую и среднесрочную перспективы – и из нескольких из них вполне логично вытекает признание Крыма. Более того, нет ни одной реалистичной стратегии, которая ставила бы себе целью отторжение Крыма от России. Все, что говорится о «борьбе за возвращение Крыма Украине», относится к области чистой пропаганды, а не практической политики.
Естественно, Штаты всегда будут рассматривать возможности провоцирования внутренних противоречий в России и использования внутренней смуты для развала нашего государства или уменьшения его размеров. И при осуществлении такого сценария Крым действительно может снова перестать быть российским.
Но к смуте и развалу страны могут привести все-таки в первую очередь внутрироссийские факторы. Так что роль США в любом случае может быть лишь вспомогательной и понятно, что никто из серьезных англосаксонских стратегов не считает сейчас вариант «самоликвидации России» сколько-нибудь реальным (хотя еще несколько лет назад всевозможные близкие к ЦРУ аналитические центры и тешили своих клиентов такими прогнозами).
Более того, сейчас США начинают впадать в другую крайность. Если раньше они недооценивали Россию (что было нам на руку, особенно в 2014 – иначе Вашингтон не решился бы на стратегически невыгодную ему операцию по «изоляции Москвы»), то теперь есть вероятность того, что некоторые стратеги могут поверить в собственную пропаганду насчет «российской угрозы Европе».
И все же определяющим в русской политике Вашингтона сейчас является борьба между стремлением сдерживать Россию и одновременно не провоцировать ее на жесткое противостояние, то есть договариваться там, где это возможно. Если победит Клинтон, то эта политика в целом сохранится. Одной рукой Вашингтон будет давить через санкции и перетягивание Украины, а другой пытаться разграничить сферы влияния на Ближнем Востоке и других регионах. Никакого признания Крыма при этой стратегии, естественно, не будет – борьба за мягкую, постепенную атлантизацию Украины будет продолжена. Крайне маловероятно, что даже в том случае, если Клинтон сформирует «ястребиную» администрацию, Вашингтон решится на обострение украинского противостояния: тем самым увеличиться риск «потерять» уже не Крым и Донбасс, а всю Украину.
Но для сценария «мягкого переваривания Украины» нужно два условия. Во-первых, победа Клинтон в ноябре, а во-вторых, сохранение относительной стабильности и власти прозападных элит на Украине в среднесрочной перспективе (как минимум, до конца десятилетия). Даже если Клинтон придет к власти, но на Украине начнется новая фаза борьбы за власть и дезинтеграции, вмешательство Вашингтона будет иметь свои пределы. США не будут воевать за Украину – то есть в случае прихода к власти в Киеве нейтрально или даже пророссийски настроенных сил американцы готовы смириться (конечно, не вслух) с потерей контроля над «незалежной».
Тем более, если «украинская карта» поможет усилить контроль над Евросоюзом, протолкнуть-таки Трансатлантическое партнерство и надежно отдалить Германию от России. Пророссийская Украина в обмен на выстраивание заградительного редута от Балтики до Черного моря и антироссийски настроенную Европу – вполне приемлемая для Вашингтона комбинация. В этом случае – то есть разворота Украины в сторону России, вхождения в Евразийский союз – крымский вопрос станет для США вообще не актуален. Можно будет обвинять Россию уже в аннексии целой «европейской страны», а не какого-то там полуострова. &В 
Но если к власти приходит не Клинтон, а Трамп – а сейчас это представляется гораздо более вероятным – то возникают, что называется, варианты.
Трамп может пойти на «большую сделку» с Россией – если он действительно попытается по-новому позиционировать США на мировой арене. Крым, по большому счету, и так уже отыгран Вашингтоном по максимуму. Европейские санкции, главное, что нужно было США для давления на Россию, уже в следующем году&В невозможно будет продлить. Европа готова забыть не только Крым, но уже и Донбасс – лишь бы ослабить американскую удавку и восстановить рабочие отношения с Россией.
Все, что дальше США могут иметь с «крымского вопроса», относится уже полностью к области пропаганды и дипломатических игр – то есть не несет прямой и весомой геополитической выгоды. Конечно, можно десятилетиями не признавать вхождение Крыма в состав России – и сохранять американские санкции (которые, в отличие от европейских, для России не имеют принципиального значения), взбадривать киевских правителей и заявлять протесты: но как инструмент давления на Россию «Крым» будет низкоэффективным. Да и долго ли можно будет его использовать? Ведь делать ставку на существование в нынешнем виде Украины в ближайшие десять лет не стал бы и Збигнев Бжезинский. До Крыма ли тут.
Ну не признавали США вхождения Прибалтики в состав СССР в 1940 году – ну и что? Как это влияло на отношения Вашингтона и Москвы? Никак – да и ни о каком «возвращении независимости Прибалтийских государств» не могло быть и речи, если бы не развалился Советский Союз.
Трамп прямо говорит о том, что он за хорошие отношения с Россией и сотрудничество с ней там, где это выгодно. И, конечно, он понимает, что никакие нормальные отношения невозможны при наличии санкций и требований «вернуть Крым Украине». Трамп понимает, что Украина находится в зоне жизненных интересов России (то же самое он говорил и о Прибалтике) и готов договариваться и по поводу нее.
Если Трампа не убьют после победы на президентских выборах, он, как минимум, попытается выстроить новые отношения с Россией. И, конечно, вопросы признания Крыма российским и снятия санкций рассматриваются им как «хорошие карты» на руках. Трамп, как минимум, попытается использовать их в игре с Путиным. При этом он, по своей прямоте и геополитической неопытности, может откровенно предложить «размен»: захотеть получить в ответ изменение российской позиции по Ирану или что-то в этом духе. Неважно, что России это не нужно и Путин на это не пойдет. Сам прагматичный подход Трампа к решению второстепенных (а Крым реально не входит даже в первую десятку важных американо-российских проблем) уже можно будет приветствовать.
При всем своем желании Трамп не сможет полностью убрать крымский вопрос из американо-российских отношений – санкции были введены Конгрессом, который в обозримом будущем не пойдет на их полную отмену. Но в качестве президента Трамп может признать Крым российским де-факто (и даже де-юре), что станет важным шагом для возвращения к более здоровой атмосфере в американо-российских отношениях.
В конце концов, для России не имеет никакого значения то, что думают о Крыме иностранные державы – санкции это проблема тех, кто их ввел. Но сами США хотят – и это заметно и в действиях нынешней администрации – выйти из провалившейся политики «блокады России», чтобы договариваться по конкретным геополитическим вопросам. Трампу, который идет к власти на противопоставлении себе всему вашингтонскому истеблишменту, будет проще сделать символический жест в сторону Путина, пойти на то, что сейчас кажется невозможным. В том числе и признать Крым российским, а то и посетить Севастополь.
В начале 70-х Ричард Никсон отправил в Пекин Генри Киссинджера, а спустя несколько месяцев уже сам прилетел к Мао – хотя до этого США более двух десятилетий не признавали Китай как таковой (считая «Китаем» бежавшие на Тайвань власти, свергнутые коммунистами). Трамп похож на Никсона – как минимум тем, что бросает вызов элите и хочет изменить сложившийся миропорядок. И тем, что он тоже слушает Генри Киссинджера.