Злые языки предрекают китайской экономике безрадостное будущее: предприятия закрываются, рабочая сила дорожает, система кредитования буксует. В июле частные инвестиции сократились на 1,4%, вложения в основные активы госкорпораций – на 14%, экспорт в сравнении с прошлым годом упал на 4,4%, импорт – на 12,5%. Но действительно ли «китайское чудо» подошло к своему финалу? В конце августа официальный представитель МИД КНР Лу Кан заявил, что в международном сообществе «все полностью уверены в экономических показателях и потенциале развития Китая в будущем». И сослался, в частности, на бывшего помощника министра финансов США Чарльза Коллинза, который полагает, что в следующие 10–20 лет в китайской экономике будет усиленный рост. «Это служит подтверждением тому, что все полностью уверены в экономических показателях и потенциале развития Китая в будущем», – резюмировал Лу Кан.
Для этих слов был повод – ряд почти апокалиптических прогнозов, прозвучавших в СМИ и обращенных к Китаю. Да, мировая экономическая карта меняется, и прежние конкурентные преимущества экономики КНР больше не действуют. Больше нет дешевой рабочей силы,&В утрачиваются преимущества перемещения производственных мощностей и создания предприятий с участием иностранных инвестиций. Остается только громадный внутренний рынок – с его колоссальным потенциалом. Учтя данные обстоятельства, Пекин пересматривает экономическую стратегию страны. Китайское народное хозяйство переходит от прежней модели, ориентированной на инвестиции, производство и экспорт, к новой, завязанной на потребление и обслуживание, и уже достигло в этом заметных успехов.
Газета ВЗГЛЯД уже писала о том,&В что замедление роста китайской экономики – это побочный эффект смены модели развития – от наращивания экспорта любой ценой к стимулированию внутреннего спроса. Еще в 2002 году XVI съезд КПК определил цели властей – в четыре раза повысить благосостояние среднего китайца к 2020 году. А в марте этого года было подтверждено, что текущая пятилетка станет решающей в деле построения среднезажиточного общества. В конечном итоге валовой внутренний продукт на душу населения в Китае приблизится к 10 тыс. американских долларов и КНР станет государством с высоким уровнем доходов. При этом капиталовложения Китая в научные исследования возрастут до 2,5% ВВП, а коэффициент вклада научно-технического прогресса в экономический рост поднимется до 60%.
Между реформами в пользу роста благосостояния и следствием этих реформ в виде падения темпов роста экономики в целом есть конфликт. В Китае это еще и конфликт двух групп влияния. Можно считать, что в результате чистки элиты КНР под флагом борьбы с коррупцией&В закулисное противостояние между двумя политическими блоками в руководстве Китая и КПК – блоком провинциальных руководителей и блоком центральной власти – завершено победой последнего. И именно этим можно объяснить вызывающие неоправданную панику на финансовых рынках экономические реформы КНР. «Мы приняли окончательное решение относительно трансформации модели экономического роста, о выходе на новый путь зеленого и устойчивого развития», – подчеркивают в Пекине.
В «новых реалиях» акцент делается на структурные реформы, преодоление чрезмерной зависимости от экспорта своих товаров и рост инвестиций в основные фонды. Иными словами, речь теперь идет о примате устойчивости роста, а не о наращивании его темпов. Правительство КНР называет это «целевым регулированием за счет установления разумных пределов». Согласно его планам, в 13-й пятилетке (2016–2020 гг.) среднегодовые темпы роста ВВП Китая должны превысить 6,5%, а импорт – 10 трлн долларов. Для любой страны задача поддержания долгосрочных темпов роста ВВП в 7% в год считалась бы сверхамбициозной, но не для КНР. Здесь правительство вынуждено объясняться, почему предусмотрело замедление с ранее достигнутого уровня – более 10% в год.
Проще говоря, Китай намеренно идет на некоторое замедление экономического роста ради структурных реформ в производительных силах, повышения производительности труда, снижения ресурсоемкости и энергоемкости народного хозяйства. А платой за это станет закрытие большого числа компаний – отсюда и более скромные прогнозы по росту, и борьба внутри китайских элит.
С точки зрения структуры собственности в китайской промышленности доминируют три основных сектора. Хотя существует и довольно большой частный сектор, он значительно меньше того, который контролируется провинциальными властями. Самые большие конгломераты – это уже предприятия центрального подчинения. Правительство всячески заставляло провинцию избавиться от финансово неэффективных компаний, но провинциальные власти упирались. Итоговое решение тут, несомненно, будет компромиссным, однако остается вопрос, на каких условиях этот компромисс будет достигнут. Сталкиваются две силы – централизация против децентрализации. Коррупционные скандалы в этой политической борьбе являются оружием обеих сторон, но решающим элементом победы центра стала крайне проблемная ситуация с долговыми обязательствами провинциальных правительств и принадлежащих им банков.
Развитие страны ощутимо сдерживается и нехваткой природных ресурсов. Чтобы поднять благосостояние (а значит и внутреннее потребление) китайцев в четыре раза, потребление этих ресурсов должно быть вдвое, а лучше втрое больше к нынешнему уровню. Но тут есть свои проблемы – с логистикой. Банально не хватает транспортных мощностей, чтобы доставить железную руду, глинозем или бокситы из портов вглубь страны на предприятия.
Оптимизация структуры экономики без потери скорости ее развития вряд ли возможна, тем более финансовая эффективность народного хозяйства в КНР недостаточно высока.&В Если огромное количество провинциальных предприятий – малых и средних – должны быть закрыты (сейчас они существуют только за счет предоставляемых и возобновляемых кредитов от государственных провинциальных банков), это автоматически означает снижение внутреннего производства и рост безработицы, то есть снижение совокупного платежеспособного спроса, а в КНР и так более 200 миллионов человек живут за чертой бедности. К 2020 году население страны составит 1,42 млрд человек, и ставится задача вывести из нищеты как минимум 70 млн граждан страны. Глобальный кризис не мог не ударить по Китаю, но задачу повышения уровня жизни с правительства никто не снимал.
Для смягчения удара используются как внеэкономические, так и внутриэкономические методы – корректировка фискальной и монетарной политики, реформа банковского и таможенного регулирования, расширение пенсионных программ, медицинского страхования и охраны окружающей среды «в интересах отбора лучших и отсева худших в условиях рыночной конкуренции». Углубляется и реформа налоговой системы, при этом финансовая политика Пекина остается активной, а денежно-кредитная – взвешенной, что преследует цель избежать ряда системных рисков. Что касается внешнего предложения, Китай готов принимать на себя больше ответственности и обязательств в международных делах и выдвигает новую концепцию глобального управления. Си Цзиньпин уже подчеркивал, что эта система предназначена для совместного использования всем миром, ею не может единолично распоряжаться какое-либо одно государство.
Goldman&В Sachs признает тенденцию повышения статуса Китая в «цепочке глобального приращения стоимости» и утверждает, что переход страны к «новой экономике» уже дает эффект. Moody's повысило прогноз экономического прироста Китая в 2016 году и 2017 году до 6,6 и 6,3 процента соответственно, мотивируя это тем, что «китайская экономика остается стабильной, цены на товары массового потребления повышаются, увеличиваются инвестиции в рынки с формирующейся рыночной экономикой». То есть экономического кризиса в Китае нет. Есть временные издержки от смены стратегии.
По номинальному ВВП, превысившему 10 трлн долларов, китайская экономика уже стала второй в мире – и первой по объемам промышленного производства, обеспечивая 25% мирового экономического роста. И постепенно Китай превращается в государство инновационного типа. Одной из основных задач пятилетнего плана является «повышение качества и эффективности» за счет ускоренного роста совокупного национального спроса и потребления, которое пройдет на фоне «широкомасштабной активизации инвестиционной деятельности за рубежом». Около 30 тысяч китайских предприятий ведут бизнес за границей, миллионы китайцев проживают и работают в самых разных уголках мира, объем прямых инвестиций Китая в другие страны превысил отметку в 1 трлн долларов США, а за годы 13-й пятилетки вырастет еще на 500 млрд долларов. При этом заграничные активы Китая оцениваются в 7 трлн долл. США.
Суммарно же ВВП Китая к концу пятилетки достигнет 14 трлн долларов, что будет равняться 70% ВВП США, и разница между двумя странами продолжит сокращаться. Китай предоставит миру огромный рынок, достаточный капитал, богатство товаров и еще более ценные шансы и возможности. Более того, в Китайской академии современных международных отношений говорят, что «в последующие пять лет КНР даст миру системно новые шансы в области преодоления мировой экономической депрессии». Достижение этой цели возможно различными способами, и именно вокруг них в руководстве страны шла ожесточенная, но скрытая борьба, обусловленная глубинным и сложным хозяйственным конфликтом.
Одним словом, «не дождетесь». Китай остается самой динамичной экономикой в мире, успешно решающей внутренние социальные проблемы. Но он принципиально отличается от западных экономик, так что не следует использовать американские или европейские лекала для прогнозирования будущего народного хозяйства КНР. Оно по-прежнему обладает огромным потенциалом, реализация которого неизбежно изменит не только сам Китай и весь Азиатский регион, но и международные правила игры.