Никогда еще выборы во Франции не имели такого большого значения. Впервые результат президентских выборов в этой стране может оказать серьезнейшее влияние на мировые дела. Впрочем, это произойдет лишь в том случае, если 25-м президентом станет Марин Ле Пен или Жан-Люк Меланшон. Шансы на победу у них есть, но пока что им нужно выиграть первый тур, который состоится 23 апреля. Во Франции было пять республик (то есть конституций и принципов устройства власти) – и большую часть времени президентов избирал парламент.
Прямые выборы начались лишь в 1959-м – когда президентом был избран де Голль. Это были эпохальные выборы – в том числе и потому, что спустя несколько лет Франция лишилась не только своих колоний, но и Алжира, считавшегося департаментом республики. Столь же эпохальными были и единственные прямые выборы главы государства, проходившие до этого – когда в 1848-м Луи Бонапарт был избран президентом республики, а через три года провозгласил себя императором.
Понятно, что Наполеон Третий и де Голль являются самыми сильными фигурами в новейшей, посленаполеоновской истории Франции, но и нынешнее голосование может оказаться в одном ряду с этими выборами. В том случае, если президентом станет представитель контрэлит. Из четырех кандидатов, имеющих шансы выиграть выборы, таких два – Жан-Люк Меланшон и Марин Ле Пен.
Если 65-летний Меланшон предлагает покончить с пятой республикой – приняв новую конституцию и ограничив полномочия президента, ликвидировав «президентскую монархию» – то 48-летняя Ле Пен не призывает к изменению системы власти. Но оба они являются откровенно антисистемными, антиэлитными кандидатами. Они категорически неприемлемы для французской элиты – формально двухпартийной, но в реальности надпартийной.
Социалисты и голлисты давно уже превратились просто в два лагеря одной правящей бюрократии – система, по сути, не отличающаяся от американского двухпартийного уклада с его борьбой нанайских мальчиков. Разница между политикой двух последних президентов (социалиста Олланда и голлиста Саркози), конечно, есть, но она совершенно непринципиальна для обычных французов. За последние годы правящие элиты окончательно дискредитировали себя, а процесс евроинтеграции, то есть глобализации, еще и подчеркнул абсолютную несамостоятельную и безыдейную роль системных политиков.
То есть во Франции происходит тот же процесс, что и в других европейских странах – размывание полномочий национального государства обнажает убогость национальной элиты, ее полное перерождение в наднациональную. Недовольство избирателей приводит к эрозии всей партийной системы, к появлению новых, в самом деле растущих снизу, от народа, партий и движений – как в Италии и Испании – или к резкому росту популярности тех, кто не боится честно говорить о существующих проблемах, тех, кого десятилетиями травили как «маргиналов» или «популистов».
Точно такой же процесс идет и в англосаксонских странах – только там он привел к «Брекситу» и победе Трампа, а сами проигравшие элиты пытаются взять под контроль как невыгодный им процесс (выхода Великобритании из ЕС), так и настроенных на самостоятельную политику правителей (случай Трампа).
Так что Ле Пен и Меланшон бросают вызов не только французской элите, но и всему глобальному атлантическому истеблишменту, управляющему Западом.
Это проявляется хотя бы в том, что они говорят по поводу внешней политики – и левый Меланшон, и патриот Ле Пен предлагают выход из ЕС и НАТО. Причем даже сложно назвать это вопросами внешнеполитическими – в конце концов, евроинтеграция имеет своей целью ликвидацию национальных государств, так что речь идет о национальном суверенитете.
Сохранится ли независимая Франция или нет? Да, в случае победы Меланшона или Ле Пен Франция сразу не покинет ЕС – более того, референдум по ЕС, который обещает провести Марин, вполне могут выиграть и сторонники сохранения членства Франции в союзе. Но сам факт победы антиглобалистских кандидатов окажет огромное воздействие на весь мир.
Во-первых, победа несистемного политика в одной из пяти великих держав (Франция – член Совета Безопасности ООН и ядерная держава) подтвердит всю глубину кризиса проекта атлантической глобализации. После Brexit и победы Трампа, которые были категорически не нужны национальным элитам, бунт еще и Франции окончательно дезинтегрирует единый атлантический Запад.
Во-вторых, победа Ле Пен или Меланшона станет серьезнейшим ударом по Евросоюзу. Сейчас даже сложно представить себе реакцию Германии, локомотива и центра евроинтеграции, на победу во Франции противника ЕС – и, кроме того, понятно, что такой результат французских выборов скажется и на сентябрьском голосовании в ФРГ, на выборах в бундестаг. Рост популярности евроскептикам – «Альтернативе для Германии» – будет обеспечен.
Евросоюз не развалится, но ради его сохранения придется или переходить к политике «двух скоростей» (то есть фактически выделять два Евросоюза – основной, «настоящий», и внешний, периферийный) или сильно ограничивать полномочия Брюсселя в пользу национальных правительств, то есть проводить децентрализацию, полностью противоречащую всей логике атлантического проекта евроинтеграции.
В-третьих, приход к власти франкоцентричного и антиатлантического президента может привести к изменению всей европейской архитектуры безопасности. На фоне выхода Великобритании из ЕС и попыток Трампа существенно ослабить противостояние с Россией в Европе Франция может стать инициатором не просто примирения с Россией, но и разворота Европы с Атлантики в Евразию и выстраивания новой оси. Париж – Москва, Париж – Берлин – Москва или даже Париж – Берлин – Москва – Пекин.
Конечно, для того чтобы даже подступиться к этому, мало одной победы на выборах, но учитывая, что Франция раньше всегда была законодателем политической моды в Европе, роль хозяина Елисейского дворца не стоит переоценивать.
Да, Марин Ле Пен или Жан-Люк Меланшон, даже выиграв выборы, будут существенно ограничены в свободе действий – в июне во Франции пройдут парламентские выборы и ни Национальный фронт, ни тем более «Непокоренная Франция» не смогут получить в Национальном собрании большинство. И значит, у нового президента не будет своего правительства. Но все равно его влияние на внутреннюю и внешнюю политику Франции будет велико.
Но всё это определится 7 мая, а сейчас, в это воскресенье, 23 апреля, пройдет первый тур президентских выборов. Ни один из 11 кандидатов не наберет 50 процентов голосов – и два набравших больше всех претендента выйдут во второй тур.
Сейчас шансы на это есть у четырех кандидатов – кроме Ле Пен и Меланшона пройти дальше могут ставленник истеблишмента и атлантистов Эммануэль Макрон и бывший премьер Франсуа Фийон. Наиболее вероятная пара финалистов, если ориентироваться на данные соцопросов, – Ле Пен и Макрон. У них в районе 23–25 процентов. У Меланшона и Фийона – в районе 19–20 процентов.
Но опросы могут ошибаться, причем как сознательно, так и случайно. Ну и степень мобилизации избирателей у разных кандидатов разная – выше всего она у Ле Пен и Меланшона. Не говоря уже о том, что число неопределившихся крайне велико и на них окажут влияние итоги заключительных теледебатов, которые состоялись в четверг вечером.
Так что финальная пара может оказаться самой неожиданной – впрочем, присутствие в ней Марин Ле Пен практически гарантировано. И дальше впереди будут две недели страшной медиа- и политической атаки на лидера Национального фронта. А если в паре с ней окажется Жан-Люк Меланшон, то французская политическая система просто «зависнет».