Москву посетил избранный Генеральным секретарем ООН Пан Ги Мун. После встреч с Владимиром Путиным, Борисом Грызловым и Сергеем Мироновым и до начала переговоров с главой МИД Сергеем Лавровым Пан Ги Мун нашел время для того, чтобы ответить на вопросы кореспондента "Известий" Надежды Поповой.

Что вы обсудили на переговорах в Москве?

Я приехал, чтобы в первую очередь поблагодарить российское правительство за поддержку моей кандидатуры. Мы также поговорили о ядерной программе Северной Кореи.

Переговоры по ядерной програмне длятся уже не первый год. Ким Чен Ир не соглашается вернуться за стол переговоров, пока США не отменят санкции. А тут новые санкции вводит еще и Совбез. Оправданны ли столь жесткие меры давления?

Все члены Совета Безопасности единогласно решили наложить санкции - и тут уже не мне решать.

Весной 2003-го США, невзирая на протесты ООН, вторглись в Ирак. Что вы будете делать, если такая ситуация повторится, а в роли США и Ирака будут другие страны?

Если речь идет о военных действиях со стороны ООН, то такое решение должен принимать Совбез, а не какое-либо одно государство. Что же касается ввода американских войск в Ирак, то эту тему я оставлю без комментариев.

Как разрешить иранский кризис?

Иран должен принять пакет предложений, выдвинутых ООН. Мы будем продолжать на этом настаивать. Любая страна, которая использует ядерную энергию, должна доказать, что преследует при этом исключительно мирные цели.

Как, по вашему мнению, следует реформировать ООН?

Нужно в первую очередь возродить уважение к этой организации. Я также буду налаживать доверительные отношения между государствами - членами ООН. Сейчас они зачастую с подозрением относятся друг к другу: маленькие страны - к большим, развивающиеся - к богатым. Надо, чтобы механизмы работы секретариата ООН были максимально прозрачными. Кроме того, нам нужно больше квалифицированных кадров.

В том числе и из России?

Когда мы выбираем сотрудников, то не ориентируемся на их национальную принадлежность. Главное - профессионализм.

Вы помните, когда решили стать дипломатом?

Это было в далеком 1962 году. Мне было 18. В составе студенческой группы я поехал в США. Мы посетили Белый дом, встретились с президентом Кеннеди. Время тогда было тяжелое. Корея с трудом восстанавливалась после войны, жили мы бедно. И я решил: надо что-то менять. Тогда же я решил посвятить себя дипломатии. И вот теперь исполнилась моя самая заветная мечта - я стал главным дипломатом планеты.