Мы можем сколько угодно тешиться воспоминаниями об общем прошлом и сказками о славянском братстве, но и в этом общем прошлом русско-украинская взаимная ревность всегда имела место (даже если отбросить агрессивную русофобию Западной Украины). Нынешнее искусственное украинское государство с 1992 года стало строить себя на идее полного отрицания какой-либо общности с Россией, поэтому говорить о политическом и тем более военном союзе с Украиной в обозримом будущем несерьезно. Соответственно, крайне близорукой политикой со стороны России является постановка себя в зависимость от Украины по военным вопросам. Выбивая себе базу в Севастополе, Москва добровольно делала себя заложницей Киева. Причем мы не хотим понять не только то, что Украина — это другое государство, а Крым — часть этого государства, но и то, что страна пребывания контролирует деятельность иностранных военных баз на своей территории. Такова мировая практика. Например, в 2003 году Турция запретила США использовать базу Инджирлик для ударов по Ираку.

Соответственно, если Украина не будет давать нам использовать Севастополь, мы не сможем его использовать.

При этом совсем никто не рассматривает вопрос, зачем нам ЧФ.

Еще в советское время Балтийское и Черное моря наши моряки называли «бутылками, пробки от которых находятся в руках НАТО». Форсирование балтийской и черноморской проливных зон считалось сложнейшей проблемой, которую невозможно решить, не применяя ядерного оружия. Сегодня проблема форсирования ЧФ Босфора (его ширина в самом узком месте — 700 м) и Дарданелл не может рассматриваться всерьез. Единственная задача ЧФ в обозримой перспективе — прикрытие не очень длинного российского побережья на Северном Кавказе и экономической зоны России в Черном море.

К тому же от кого прикрывать побережье? ВМС Турции, конечно, сегодня сильнее ЧФ, однако нельзя забывать о том, что они «обслуживают» не только Черное, но и Средиземное море, а главный потенциальный противник для них — ВМС союзника по НАТО Греции. Турецкий флот не имеет авианосцев и кораблей — носителей крылатых ракет, его десантные возможности ограниченны, поэтому серьезной угрозы для Черноморского побережья Кавказа он не представляет. С другой стороны, Босфор и Дарданеллы в случае конфликта с Турцией будут заблокированы намертво (для России это означает лишь то, что мы не сможем экспортировать через них нефть, поэтому Москва так активно пробивает проект обходного нефтепровода Бургас — Александропулос). Даже если удастся уничтожить весь турецкий флот, турки блокируют проход через них с суши.

Кроме гипотетической турецкой угрозы, есть угроза еще более гипотетическая — появление в Черном море ВМС США с авианосцами, крылатыми ракетами и десантными соединениями (ВМС других стран НАТО будут не более чем приложением к ВМС США). В военном плане справиться с этим будет действительно непросто, но с чисто политической точки зрения подобная война, пожалуй, возможна в единственном случае — если Россия начнет разваливаться изнутри. Правда, тогда ЧФ нам точно не поможет, а американская интервенция может показаться меньшим из зол на фоне других потенциальных интервенций.

Никакие другие угрозы нет смысла рассматривать даже в гипотетическом плане.

Сегодня в России строится две серии новых боевых кораблей, которые теоретически могли бы пополнить ЧФ. Это дизельные ПЛ пр. 677 (головная «Санкт-Петербург», заложенная в 1997 году, сейчас проходит испытания, еще две строятся) и сторожевые корабли (корветы) пр. 20380 (головной «Стерегущий», заложенный в 2001 году, введен в состав ВМФ в начале этого года, еще три находятся на верфях). Эти семь единиц рассчитаны на весь ВМФ РФ. По имеющимся сведениям, они уже расписаны между СФ, ТОФ и БФ, черноморцы не получат ничего. Учитывая очень низкий темп строительства новых кораблей, даже если будут закладываться следующие корпуса, в самом лучшем случае ЧФ до 2017 года может получить одну ПЛ и 1—2 сторожевика.

К этому времени все крупные корабли Черноморского флота уже, очевидно, будут списаны. В строю останется 2—3 десятка наиболее новых (точнее, наименее старых) сторожевых, малых противолодочных и малых ракетных кораблей, ракетных и артиллерийских катеров, а также тральщиков, хотя и им всем будет уже под 30 лет. Эти силы, как было сказано выше, будут необходимы и достаточны для того, чтобы обеспечить оборону российского побережья. Севастополь как ВМБ станет просто избыточен, там нечего будет держать. И изменить эту ситуацию сейчас уже невозможно в принципе. В итоге проблема аренды этой базы Россией перейдет в плоскость исключительно политическую, военная составляющая будет утрачена.

В 1997 году, когда подписывалось ныне действующее соглашение об аренде, Россия не могла отказаться от Севастополя хотя бы потому, что Новороссийск был не способен принять столько кораблей и людей, сколько имел ЧФ. Сегодня проблема решается сама собой. Новороссийск в качестве ВМБ в ближайшем будущем станет вполне адекватен тому, что останется от ЧФ.

При этом надо признать, что Новороссийск по природно-климатическим условиям не очень удобен как военно-морская база из-за сильных северных ветров в зимнее время (хотя уже сегодня там базируется значительная часть легких сил ЧФ). Возможно, надо строить новую ВМБ. Это дорого, но не дороже, чем аренда Севастополя, финансирующая, по сути, антироссийские амбиции Киева.

Впрочем, независимо от того, сколько единиц числится в составе ЧФ, имеет смысл обойти Черноморские проливы еще до того момента, как Турция их блокирует. То есть получить базу в Средиземном море.

СССР имел эскадру в Средиземном море (она официально называлась 5-й оперативной эскадрой) с конца 60-х до начала 90-х. Состояла она из кораблей всех трех европейских флотов (Северного, Балтийского, Черноморского). И сейчас, даже несмотря на сокращение корабельного состава, те же три флота могут «скинуться» не на полноценную эскадру, но на отряд кораблей. В том случае, конечно, если им будет где базироваться.

База в Средиземном море у нас есть. Это сирийский Тартус, единственный сегодня российский военный объект за пределами бывшего СССР.

Сегодня Тартус, увы, на полноценную базу не тянет, мы имеем там один причал, у которого постоянно дежурит плавмастерская, приходящая с ЧФ. Боевые корабли российского ВМФ заглядывают туда крайне редко. Тем не менее этот объект у нас есть уже сейчас.

Через союз с Сирией, включая наличие военной базы (которая может быть не только военно-морской, но и военно-воздушной) на ее территории, мы могли бы укрепить свои позиции на Ближнем Востоке и влиять на ситуацию в этом важнейшем регионе мира. Как минимум морская, а возможно, и авиационная группировка в Тартусе стала бы важным фактором, влияющим на баланс сил как на Ближнем Востоке, так и на юге Европы. Но можно было бы пойти и дальше. Например, предоставить Сирии гарантии безопасности в обмен на ее примирение с Израилем. Тогда именно Москва, а не Вашингтон могла бы вывести из безнадежного тупика ближневосточный мирный процесс, резко повысив свой авторитет и влияние не только в этом регионе, но и в мире в целом.