Челябинск, Апрель 22 (Новый Регион) – Челябинская область переживает исторический момент – в регионе меняется власть. Именно меняется, а не возвращается, как это было 13 лет назад – в декабре 1996. Руль переходит в руки новой команды с другим мировоззрением, опытом и походом к жизни. Как это отразится на жизни области, покажет время. Мы же предлагаем сегодня бросить взгляд назад и подвести итог 13-летнему периоду работы команды старой – выпестованной комсомолом и КПСС, с легкостью сменившей краснокорые партийные книжицы на разноцветные единоросские и лозунги «Пятилетку в 3 года» на задачи «победить безработицу за 2 месяца». Кстати, решить эту задачи им, как раз и не удалось. Удалось ли все остальное? «Новый Регион» попросил проанализировать работу уходящей команды политолога Семена Абрамова:
«Имел счастье лицезреть на официальном сайте главы Челябинской области фотографию, над которой пустила, наверно, слезу, ни одна сердобольная сотрудница пресс-службы: губернатор с фирменным прищуром вглядывается вдаль перед посадкой в «крутющий» чиновный БМВ, а впереди – узкая полоска трассы, исчезающей в родных палестинах. Метафора штатного летописца – конечно, очевидная – вполне себе достойная египетской фрески с поправкой на 21 век. «Петр Сумин отправляется в потусторонний политический мир на достойном времени и масштабу личности транспорте». Провожающие умиляются: «Вашим именем назовут эпоху в южноуральской политике!».
«Да, так уж у нас в народе принято – персонифицировать эпохи, – говорит скромный Сумин, – ну это не только моя эпоха, но и ……» далее список выдающихся деятелей. Ни в одиночестве, стало быть, собрался в путь-дорогу духовный наследник императора Мин-су, а вместе с соратниками или челядью – тут уж кому как угодно. Традиция. Правда, прошедшие 13 лет под управлением Петра Сумина далеко не каждому придет в ум называть эпохой, ибо ничего кардинального на Южном Урале так и не произошло, но проставить дату под портретом в музее села Верхняя Санарка: руководил областью с 1996-2010 год – этого наш герой достоин в полной мере.
Можно сколько угодно доставать на свет божий доказательства успешного «социально-экономического развития области за отчетный период», но факт остается фактом: ни на один главный вызов времени так и не был найден достойный ответ. Скорей, наоборот, в большинстве определяющих общественных тенденций было отыграно назад к кондовым традициям «совка» с очень большим заделом. Все 90-е годы, как бы мы к ним не относились, проходили под знаком изменения общественной структуры в сторону большей гибкости и открытости, «разбюрокрачиванию» политической системы, усилению внутренней конкуренции и мобильности, и, что немаловажно, подотчетности властных органов перед жителями как основополагающего принципа политического устройства. К этим изменениям общество продиралось сквозь чудовищные рогатки и искушения реформ.
Что же мы имеем к излету «эпохи Сумина»? Неконтролируемый чиновничий аппарат, вросший коррупционными корнями в тело южноуральской экономики. Абсолютная неподотчетность и безответственность, размытые механизмы общественного контроля. И все это на фоне возвеличения непогрешимого образа главного начальника области. Эффективный менеджер, которого, якобы, нанимает народ на решение технологических задач мироустройства, с легкостью превращается в провинциального царька. Даже по советским меркам подобная концентрация власти считалась недопустимой, что уж говорить об общемировых цивилизованных принципах. Где она выборность, состязательность, где вообще свежие идеи и конкурирующие подходы? За 13 лет область полностью лишилась самостоятельного мышления и тяги к обновлению! Эй, вы, там – наверху! Каким образом вы собираетесь модернизировать страну и внедрять инновационные подходы, если выкорчевываете питательную среду? Неужели рассчитываете на апгрейд без участия людей? Увы и ах, ничего в такой системе координат не выйдет, кроме зашкаливающей за все нормы чиновничьей вольницы.
Может быть, поэтому Южный Урал за 13 лет стремительно ворвался в список самых коррумпированных регионов. Наследие Сумина – это ведь и беззастенчиво ворующее чиновничество, причем в самых высоких эшелонах власти. Первый заместитель в тюрьме за откаты, другой только в связи с кончиной избежал полноценного расследования и, судя по всему, срока за вольное обращение с бюджетными средствами. Воровали семьями даже на строительстве резиденции губернатора. Заместитель по спорту также отметился на криминальной ниве. А что если бы привести весь список птенцов гнезда Петрова, ухвативших в клювике общественное добро, хватило бы страницы-другой?
Замыкая любые планы развития на аппарат такого качества, разумно ли надеяться, что будь то нацпроекты или же программа 2020, могут быть в принципе реализованы. Не рисуем ли мы утопии под вполне конкретные и не малые бюджетные деньги?
Замкнутая на все пуговицы чиновного сюртука политическая система породила и такую же замкнутую хозяйственную иерархию. Поползновения к демонополизации экономики так и остались под вопросом. Ключевая для нас проблема – создание полноценного рынка не только раз за разом отодвигалась, но даже и подмораживалась при каждом удобном случае. Что уж тут говорить о прикладных задачах типа ухода от перекрестного субсидирования. При нерешенности проблем с монополиями, она попросту ушла в малообъяснимый рост тарифов. Монополии властные не разрушают, а укрепляют хозяйственные монополии – это же аксиома.
Точно так же и бюрократическая зарегулированность деятельности малого и среднего бизнеса из проблемы номер один тихой сапой откатилась в разряд надуманных задач. Зайти на рынок человеку со стороны, минуя всевозможные откаты и покровительства, до сих пор остается целью неосуществимой. Сколько бы ни ратовали на словах правительственные начальники на бесконечных совещаниях, ситуацию это не изменило ни на йоту.
Народу же предложено вибрировать под бесконечные разговоры о нашем общем инновационном будущем. Будто бы словоблудие само по себе имеет сакральную природу преображаться в дела без чьего-либо участия. За 13 лет мы успешно зафиксировали передел в экономике и законсервировали расклад. Считалось, что это показатель стабильности и даже успешности. Вот если бы только не проклятые кризисы, которые однозначно выявляют, без оглядки на начальственные ЦУ, чего на самом деле стоит наша пресловутая хозяйственная устойчивость. Ровным счетом ничего. Да, наша экономика просела также как и мировая, если хотите частично и в следствие мирового кризиса, но, во-первых, выясняется, что роль, которую себе приписывали власти в возрождении хозяйства точно такая же как и в ее падении – то есть никакая: экономика сама по себе, власти сами по себе. Во-вторых, главные преобразования, требуемые для полноценной модернизации, так и не были проведены – диверсификация не была в должной степени подкреплена законодательной базой и исполнительной практикой. А это уже серьезный минус команды Сумина. И, конечно, свою лепту внесла безумная идеологизация хозяйственной жизни в духе партхоза. Словно бы каждое колебание конъюнктуры на рынке происходит либо благодаря, либо назло государственной машине.
При таких принципах хозяйствования никакой модернизации ожидать не стоит. Создав тромбы по всему периметру, смешно ожидать притока свежей крови к голове. Перекрыв всякие социальные лифты, откуда ждать новых людей с новыми инновационными идеями? Обращаясь к идеалам номенклатуры советской поры, замешанным на алчности новейшего времени, как к панацеи, можно ли надеяться на чудесное появление справедливых правил игры и морального мироустройства? В эпоху Петра Сумина этого не случилось. Но дорога не заканчивается даже вслед за его BMW».
