Отложите статью о причинах мирового финансового кризиса. Не читайте о том, что скоро человечество начнет страдать из-за нехватки продуктов питания. Признайте, что в этот момент вашу голову первым делом посещают самые низменные эгоистические мысли («гм, отлично, что я не уволился, хотя мой шеф - г...но»).
Известные и неизвестные психологи в один голос утверждают, что нас интересуют только две категории новостей: ужасные новости о примелькавшихся лицах и собственно ужасные новости. С первыми все ясно – высоко взлетают, скоро с треском рухнут вниз. Новости о вторых подбадривают, не вызывая искреннего сострадания. Всегда приятно осознавать, что кому-то еще хуже.
...Рецензии на свежий фильм по мотивам пелевинской книги «Generation П» не вписываются ни там, ни сям. Пелевин – модный писатель, но титул «самого влиятельного интеллектуала России-2009» навевает широкой публике почтительное уважение и зевоту. И потом, ведь книгу опубликовали в 1999-м, а фильм оказался в прокате 12 лет спустя. Фильм о наивных 90-х и нудном, вымирающем от своего занудства поколении П., которое теперь кажется уже чем-то доисторическим. Вы хотите сказать, что кому-нибудь это до сих пор может быть интересно? И вообще, что тогда Пелевин мог знать о нашем жестком 2011-м?
Чтобы отмести все сомнения в необходимости покупки билетов, рекламный плакат фильма рассчитан на самых юных, но уже получающих свои стипендии и финансовую помощь «извне». Все оформлено броско, бескомпромиссно красно-черно, в че-гевара-стилистике. Пелевин – большими буквами, а за ними явственно толпятся суровые «критики», «которые в один голос…», «о его книгах, которые снискали широкое…» и «отразили взгляды поколения…». И вставьте куда-нибудь загадочный «интеллектуальный шарм…».
И тогда парни и девчонки откладывают в сторонку свои айподы, запасаются пивом и отправляются «интеллектуально тусить» в кинотеатр.
В фильме есть все, что нужно: сюжет и действие, много деревянного юмора и очень много мата. Но и «умняка» – завались. Символы, легенды, переклички с зороастрийской и шумерской мифологией, вавилонская башня не дадут скучать, равно как и сам главный герой с непривычным именем Вавилен Татарский и непривычной для 90-х, а ныне морально устаревшей профессией копирайтера (в фильме - модно-неопределенный «креатор»).
Парни и девчонки, соблазненные афишей и именем Пелевина, идут на ржачное развлечение, но выходят из кинотеатров одуревшими.
Что это? Содержательные претензии на российскую версию «Матрицы»? Но подробности телевизионного и прочего манипулирования в фильме слишком очевидны и пыльно декоративны, чтобы считать их настоящей основой хорошего фильма. В то же время, анекдот о жизненных перипетиях Вавилена то и дело спотыкается о рассуждаловки, а это мешает пить пиво и получать полное удовольствие от просмотра смешного фильма в обнимку с девчонкой.
В чем тут дело? Вроде, не такой дурак Пелевин, чтобы впихивать в книгу кучу ненужных символов и подробностей. Ведь была же какая-то идея, на которую все это должно работать? Но мозг не включается, а при попытке насильного осмысления - зависает. И остается ощущение недопонятости, недосказанности.
А дело в том, что смеяться над фильмом Generation П – все равно, что смеяться над землетрясением в Японии или голодающими в Африке, думая, что до нас не докатится. Докатится, и кое-что похуже. Уже, в общем-то, докатилось. Мы – тонем. Тонем уже очень давно, и именно об этом книга и фильм Generation П., которые вряд ли устарели за прошедшие 12 лет. Более того, год выхода экранизации очень символичен.
Экономический кризис только сорвал покрывала относительной стабильности и благополучия, обнажив главную проблему: безверие. Именно сейчас мы переживаем очередную переоценку ценностей, в очередной раз осознав, что жили не в настоящем, а параллельном мире.
Нам не повезло – мы живем в условиях мирового финансового кризиса. Нам повезло, ведь финансовый кризис – это возможность создания новых социальных идей, поскольку старые больше не работают. Такой идеей отчасти был СССР, но он развалился, что символизирует в фильме вавилонская башня.
Тоска Пелевина по прошлому – не идеологическая, а рациональная. Был взгляд в перспективу и какая-то система ценностей. Теперь в будущее глядеть не хочется, потому что слишком уж пугающее это занятие. А в настоящее – противно. «Само
пространство, куда были направлены эти прежние взгляды (взгляд ведь всегда куда-то направлен), стало сворачиваться и исчезать, пока от него не осталось только микроскопическое пятнышко на ветровом стекле ума».
Теперь все гораздо хуже, говорит Пелевин, который ностальгирует по СССР не больше, чем Робинзон, выброшенный в открытый океан, тоскует по опаленному солнцем необитаемому острову – хоть какая-то опора.
«Татарский часто представлял себе Германию сорок шестого года, где доктор Геббельс истерически орет по радио о пропасти, в которую фашизм увлек нацию, бывший комендант Освенцима возглавляет комиссию по отлову нацистских преступников, генералы СС просто и доходчиво говорят о либеральных ценностях, а возглавляет всю лавочку прозревший, наконец, гауляйтер Восточной Пруссии. Татарский, конечно, ненавидел советскую власть в большинстве ее проявлений, но все же ему было непонятно - стоило ли менять империю зла на банановую республику зла, которая импортирует бананы из Финляндии».
Теперь опоры нет ни у кого. Только желание все время прятаться от жизни и благополучно топить себя в новых условностях и символах, не успев толком вырваться из прежних. Этим и занимаются все время герои фильма, каждый по-своему. Прячутся за образами.
Почему мы так жили? Боялись самих себя, предпочитая верить во что-то, созданное не нами. В богиню Иштар или мифы и образы героев советской эпохи.
Почему мы так живем? Боимся самих себя, предпочитая верить во что-то, созданное не нами. В бренды и тренды, социальные сети и современных идолов вроде Ренаты Литвиновой, которая эпизодически появляется в фильме в непропорционально рената-мифу маленькой роли - как будто именно с иллюстративной целью. Наша жизнь напичкана символами не меньше, чем в эпоху СССР. Просто теперь их стало больше, и стоят они дороже. Я потребляю, значит, я – существую.
Идолы все еще нужны – мы так устроены, что испытываем в них потребность и не можем освободиться. Чтобы почувствовать себя живыми, нам нужна власть, нужно стать земными мужьями богини Иштар, обладать особыми вспомогательными символами и знаками, которые кем-то придумываются и всегда неправильно трактуются. Так даже удобнее.
Главный герой тоже обзаводится ими. Вавилен верит в смятую пачку от сигарет «Парламент», значок с Че Геварой и еще что-то. Его приятель верит в силу грибов-мухоморов. Его работодатели – в силу манипуляций и созданные ими образы. Дошло до того, что герой Михаила Ефремова верит не в себя самого, а в свое 3-D изображение, вмонтированное в телерекламу. Только так он чувствует, что живет – глядя на себя в цифровой толпе людей. И все они нуждаются в таргет-групп – герои фильма предпочитают верить во что-то, проверенное на ком-то.
Эта вечная погоня за искусственно созданными образами приводит к искусственному стилю всей жизни, который просто надевается по утрам, как костюм. Мы ищем правды о себе где угодно, только не в себе самих.
Поэтому герою Пелевина рассказывают легенду о Семурге:
- Была такая поэма у аль-Газзави. «Парламент птиц». Это о том, как тридцать птиц полетели искать птицу по имени Семург - короля всех птиц и великого мастера.
- А зачем они полетели искать короля, если у них был парламент?
- Это ты у них спроси. И потом, Семург был не просто королем, а еще и источником великого знания. А о парламенте так не скажешь.
- И чем все кончилось? - спросил Татарский.
- Когда они прошли тридцать испытаний, они узнали, что слово «Семург» означает «тридцать птиц».
- От кого?
- Им это сказал божественный голос.
Кто такие эти люди, выбравшие пепси? «Поколение П» имеет отношение не только к 90-м и прочим временам, потому что продолжает размножаться. П – это мы.
...И немногие, как Вавилен, в итоге осознают, что для них высшим счастьем было бы стать каким-нибудь персонажем из рекламы пива, который просто шагает вперед по своей дороге жизни. Захочет, отдохнет, захочет, идет дальше. Чтобы быть по-настоящему счастливым, не нужны ни символы, ни идолы.
