Осенью 2008 года, когда Украина вступила в период кризиса, часто доводилось слышать по телевидению и читать в прессе единодушные мнения священников и психологов, говорящих, что социально-экономические потрясения должны заставить людей больше уделять внимания духовным вопросам. Логика была такова: человек, убедившись в хрупкости всего материального, должен повернуться лицом ко всему нематериальному.

Как показала практика, этого не произошло. Кризис, несомненно, поубавил народную тягу к гламуру и глянцу, но отнюдь не по каким-то духовным соображениям, а вследствие того, что просто денег на руках стало мало, и на первый план вышли проблемы удовлетворения первичных потребностей. Словом, борьба за существование.

***

Недавно, посмотрев фильм «Нога» (1991 год), рассказывающего о судьбе «красивого, обаятельного и умного» студента-первокурсника, который после Афганской войны превратился в убийцу и лишенного смысла жизни человека, я задумался над вопросом, куда приводит и что делает из людей борьба за выживание.

Почитав несколько статей о психологии посттравматического синдрома воинов-афганцев, я пришел к выводу, что жизнь нынешнего Донбасса – это своеобразный «посттравматический синдром» пережитой первой волны социально-экономического кризиса. Говорю о донетчине, потому что здесь живу, хотя подозреваю, что ситуация в других регионах страны мало чем отличается.

В статьях, которые я читал, указывалось, что «отложенный стресс» у афганцев может проявляться в виде депрессии, гнева, злости, омертвления души, навязчивых воспоминаниях, тенденциях к самоубийству и убийству, отчуждении. Я задал себе вопрос: «Не то же ли самое я сейчас наблюдаю на своей малой родине, но по причине уже социально-экономического стресса?».

За два года в Донецкой области вырос уровень преступности, самоубийств, маргинализации отдельных социальных групп. А сколько людей уже два года пребывает в состоянии гнетущей депрессии… Тотальный жизненный пессимизм, безверие, обнищание интеллекта и духа. И дело-то в большинстве случаев совсем не в отсутствии желания с оптимизмом смотреть в будущее, читать книги и самосовершенствоваться. Просто борьба за кусок хлеба у основной массы жителей региона отнимает все силы и время.

Получается такая себе «война с жизненными обстоятельствами». Так же, как и афганцев, жителей Донбасса на эту «войну» отправило государство. Верней, государственная глупость, цинизм и отношение к народу, как к пушечному мясу. В случае с Афганистаном речь шла о военно-политических целях, средством достижения которых становились деревянные ящики с надписью «бакшиш шурави» («подарок советским солдатам»). Эти ящики моджахеды кидали на дорогу, чтобы проезжающие на танках бойцы советского контингента их заметили, открыли и увидели разрубленные части тела своих сослуживцев.

В случае же с нынешней социально-экономической ситуацией в Донбассе, о таких ужасах, конечно, речь не идет. Но отношение местной «элиты» к жителям региона, в сущности, то же самое, что и было у советской власти к своему народу. Люди – это человеческий ресурс. Человек – это инструмент. Поэтому донбассовцев в советском духе можно взять за горло административным влиянием, организовать «контингент избирателей» и отправить «воевать» за победу сине-белого добра над оранжевым (или бело-сердечным) злом. А потом, добившись победы, наградить своих «электоральных солдат» такими условиями жизни, от которых хочется идти грабить, убивать и вешаться. Не всем, конечно, но таких, как свидетельствует статистика, за последние два года стало намного больше.

О «синдроме шахты Засядько» и говорить не приходиться. Чего стоит все та же статистика в хронологическом порядке…

24 мая 1999 — погибли 50 шахтёров.

19 августа 2001 — погибли 55 шахтёров.

31 июля 2002 — погибли 20 шахтёров.

20 сентября 2006 — погибли 13 шахтёров. Произошёл крупный выброс метана. Лава была новая, её должны были сдавать в эксплуатацию. Сработала автоматика газовой защиты и взрыва не произошло, но горняки отравились газом.

18 ноября 2007 произошла самая масштабная катастрофа на украинских угольных шахтах после обретения независимости — погиб 101 шахтёр. Через две недели, 1 декабря 2007, на том же горизонте произошёл второй взрыв — 52 горняка пострадали; на следующий день — 2 декабря 2007 — погибли 5 горноспасателей, занимавшихся ликвидацией последствий аварии.

А теперь представьте, что вы работаете горняком на шахте Засядько, у вас в голове все вышеуказанные трагедии, с каким чувством вы каждый день будете погружаться в шахту? О чем будут думать ваши жены и дети? Не о том ли, что ежедневно провожают вас, как на войну, с которой однажды вы можете не вернуться? И к чему приводят в психологическом плане подобные переживания?..

***

Как-то раз я ехал в такси и водитель рассказывал мне, чтобы он сделал с Горбачевым, случайно встретив его на улице. За развал «великой страны», за проданное американцам счастье…. В качестве позитивного примера таксист, конечно же, хвалил брежневские времена, когда всего хватало, и беспокоиться было не о чем. Я возразил водителю, сказав о том, что в этом «социальном раю», собственно говоря, и зарождались экономические причины развала Союза. Что мог сделать Горбачев, если цены на нефть и газ упали, и коммунистическая идеология осталась без базиса? Но таксист продолжал защищать Брежнева. Тогда я спросил, есть ли у него родственники или друзья, прошедшие Афган. Он грустно ответил, что есть, а некоторых из них уже нет. По выражению лица водителя было видно, что те, о ком он говорит, были ему близкими людьми. Таксист, наверное, понял, что мой следующий вопрос будет: «А вы помните, кто их туда послал?», - и о Брежневе таксист уже больше ничего не говорил. Предсказуемый вопрос я решил не озвучивать.

Немного помолчав, водитель решил завести разговор о делах уже более современных. Таксист начал рассказывать, чтобы он сделал с Ющенко, случайно встретив его на улице. В первую очередь, водитель не мог простить экс-президента за убийство «экономического чуда», которое шаг за шагом создавал Янукович на посту премьера в 2002-2004гг. Не дожидаясь моих возражений, таксист резко сменил свой тон и приступил к матерной критике Виктора Федоровича на посту уже Президента страны. Одну из фраз водителя я запомнил дословно: «Я не хочу, чтобы мои дети потратили всю свою жизнь на борьбу за выживание, как их [ё......ный] отец».

Да, кризис – этой война. И у этой «войны» есть свой «посттравматический синдром». Донецкая реальность, как мы убедились, яркое тому подтверждение. Хочется верить, что «все проходит, и это пройдет», а пока что донецкая власть продолжает недрожащей рукой посылать свой народ на экономическую смерть.

«Я не знаю зачем и кому это нужно…»