Принятый Госдумой закон о клевете оппоненты критикуют за излишнюю жесткость. Однако в западных демократиях за нанесение ущерба личности и достоинству карают еще суровей: наказание предусматривает порой даже длительное тюремное заключение. Однако за рубежом существуют и средства для того, чтобы избежать возможных злоупотреблений этим законом. Возвращение в УК из Административного кодекса видоизмененной статьи «Клевета» вызвало широчайшую общественную дискуссию. Лишь полгода назад парламент поспешно принимал прямо противоположное решение, и тогда, как раз, никакого возмущения не было.
Единороссы, выступившие авторами пакета поправок, объясняют идею тем, что предусмотренные КоАП наказания, ограниченные штрафом 2-3 тысячи рублей, «представляются неэффективным» средством защиты от посягательств на достоинство личности. В свою очередь, в оппозиции связывают действия властей с попыткой давления на критиков действующей власти, в первую очередь, журналистов и блогеров. В ответ авторы ссылаются  на международный опыт, причем, не только стран с достаточно жестким политическим режимом, например, Китая, но и традиционных демократий, вроде США и Франции.
Уголовная ответственность за клевету в западных странах действительно существует. Более того, это правонарушение зачастую карается даже жестче, чем предполагает российский аналог. Но, в то же время, правоприменительная практика в США, Великобритании или Франции куда обширней и детальней, чем у нас, что, в отличие от российского закона, практически исключает попытки использовать закон не по назначению.
Итак, однозначный плюс российского закона о клевете состоит в том, что он не предусматривает лишения свободы (изначально эта норма была, но ее убрали под давлением парламентской   оппозиции). Максимальное наказание – штраф 5 млн рублей, если клевета соединена с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Такой достаточно либеральный подход к наказанию за клевету «компенсируется» возможностью достаточно свободно трактовать документ.
По сути, четким в законе является лишь определение самой клеветы – это «распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию». При этом способы распространения клеветы, предмет клеветы и соответственно оценка ущерба остаются достаточно расплывчатыми. Например, не совсем ясно, что понимается под «публичным выступлением»: разговор на кухне в большой компании приятелей является таковым? Непонятен и пункт и о клевете в «произведении», т.к., по логике, например, художественное произведение априори является вымыслом. Спорна трактовка и пункта о клевете с использованием своего служебного положения. Не ясно, будет ли распространяться закон на частные мнения неутвердительного характера (очень важный аспект в судебной практике США). Возможно ли применить закон в целях ущемления свободы слова.
И, наконец, главное: будут ли эти  «темные места» прояснены при внесении поправок, которые, судя по всему, понадобятся при первом же случае применения закона?
В качестве наиболее любопытного сравнения остановимся на законодательстве США. В этой стране возможно применение очень суровых наказаний за клевету, но при этом свобода слова защищена огромным количеством наработанных годами судебной практики пояснений.
Как и в России, в США под клеветой понимается распространение заведомо ложных сведений порочащего характера. Законодательства различных штатов отличаются друг от друга, но в большинстве случаев клевета является уголовным преступлением, наказание за которое может доходить до $250 тыс. штрафа (примерно 7,5 млн. рублей) или 10 лет лишения свободы. И это не считая частных обвинений с возмещением морального ущерба вплоть до бесконечности.
В пример можно привести дело Кристал Кокс, которую в 2011 году федеральный судья Марко А. Хернандес обязал  выплатить $2,5 млн. компании Obsidian Finance Group, о которой женщина ранее написала несколько критических статей в своем блоге. Представителям фирмы удалось доказать, что эти статьи были основаны на заведомо ложной информации и пошатнули ее репутацию.
При этом правоприменительная практика и законодательная база в США значительно шире, чем в России. В этой стране существует целый блок профильных законодательных актов и судебных прецедентов. Чтобы успешно добиться в суде приговора в клевете, необходимо соблюдение целого ряда условий. Доказать, что клевета нанесла истцу ущерб, была публичной (но не частным мнением), а ее автор не защищен никакими особыми привилегиями. Есть и определенные оговорки. Например, доказывать злой умысел необходимо лишь в делах, в которых в роли оклеветанного выступает политик, чиновник или общественный деятель.
В случае если пострадавшая сторона – частное лицо, то в суде для признания вины достаточно доказать халатность при проверке информации. Наличие или отсутствие злого умысла в таких делах – не играет роли, т.к. защита частной жизни и репутации американцев не менее важная заповедь законодательства США, чем свобода слова.
Особые привилегии, в первую очередь, распространяются на СМИ. Например, если бы вышеупомянутая Кристал Кокс была не простым блогером, а профессиональным журналистом – вполне возможно, ей удалось бы доказать свою невиновность. Дело в том, что американские журналисты они обладают очень мощным средством защиты – ссылкой на анонимный источник, который не обязаны раскрывать даже в суде. Это практически гарантирует освобождение СМИ от обвинений в клевете. Защищает журналистов и свобода на выражение мнений. Если в суде удастся доказать, что та или иная информация – это частное мнение автора – обвинение в клевете станет невозможным.
В 1974 году в деле Герца против Роберта Велша Верховный суд США постановил, что мнения не могут рассматриваться как клевета. Позже в деле Нью-Йорк таймс против Салливана Верховный суд расширил свое пояснение: по его мнению, слишком широкое применение понятия «клевета» ущемляет свободу слова, которая требует «жизненного пространства». Это значит, что, порой появление ложных суждений неизбежно. Это судебное разбирательство установило обязательное требование для уголовного преследования за клевету - наличие «подлинного злого умысла». Впоследствии высшая судебная инстанция США неоднократно корректировала свое мнение. Например, после дела Милковича против Лорэйн Джорнэл Ко. было принято решение считать информацию мнением лишь в том случае, если в тексте статьи или засвидетельствованного публичного выступления есть прямое указание на это.
Есть и огромное количество других правовых норм, как федеральных, так и уникальных для каждого штата. Где-то, например, СМИ, распространившее клевету другого человека, несет ответственность вместе с непосредственным источником. Где-то – считается лишь ретранслятором и к ответственности не привлекается. Где-то предусмотрено групповое обвинение и групповая ответственность, где-то все должно решаться в индивидуальном порядке.
Впрочем, для США особое отношение к свободе слова и всем ее проявлениям – это настоящий «пунктик». В других странах законы бывают жестче, но не менее конкретными.
Например, в старейшей демократии мира Великобритании клевета расценивается как «преступление против общественного порядка». Там существует четыре вида клеветы: богохульство, диффамационный пасквиль (т.е. клеветническая статья в СМИ), непристойный пасквиль и пасквиль, распространяемый в мятежных целях. В качестве наказания предусмотрены тюремный срок или штрафы.
Во Франции за клевету можно поплатиться не только штрафом вплоть до 45 тысяч евро или тюремным сроком до 5 лет, но и запретом заниматься определенными видами профессиональной деятельности.
В Германии существует такое понятие как клевета против действующей власти, ее оскорбление или призывы к нарушению целостности республики. Наказать за это могут крупным штрафом или лишением свободы до 5 лет.
Уголовное наказание за клевету также существует в таких традиционных демократических странах как  Испания,  Канада, Дания и Австрия, но и там соответствующее законодательство обставлено существенными ограничениями.
Комментируя газете ВЗГЛЯД российский закон о клевете, член президентского совета по правам человека, бывшая судья Конституционного суда, доктор юридических наук Тамара Морщакова заявила, что в реалиях российской правоприменительной практики и недостатка независимости судов подобный закон, несмотря на все аналогии с западными документами, может использоваться не по назначению.
«Есть идея отправить этот документ на проверку в Венецианскую комиссию Совета Европы (орган, проверяющий законы на соответствие демократическим нормам). Говорить о решении этого органа сложно – комиссия часто достаточно лояльно к российским законам. Однако здесь речь идет не столько о самом законе, сколько о практике его применения, - говорит Морщакова. - В УК вполне могут быть статьи даже репрессивного характера, которые наказывают и предупреждают определенные преступления. Однако не в реалиях российской правоприменительной системы вводить их бессмысленно. Их позитивный эффект не будет виден на фоне многочисленных примеров некорректного применения. Ведь в законе о клевете, как и всем уголовном законодательстве, важнейший пункт – доказательство прямого умысла. А российские суды давным-давно забыли об этом, у нас слабо с этикой, неразвито трепетное отношение к демократическим ценностям. Так что у нас закон о клевете, каким бы хорошим он ни был, вполне могут использовать для борьбы с людьми».
Отметим, что ранее президент Путин, общаясь с правозащитниками по теме закона о клевете, уже говорил об озвученной Морщаковой проблеме правоприменения. По его словам, проблемы с применением не повод отказываться от принятия правильного закона. «Сложность доказывания не является основанием для того, чтобы вообще не формулировать эти правила поведения в УК. Эта проблема другого порядка — процессуального, а не сущностного», - подчеркнул тогда глава государства.