«Ко мне подошли два полицейских и сказали, что та женщина обвинила меня в умышленном нанесении ей телесных повреждений, которые имели последствия для здоровья. Я сказал, что это ложь», – рассказал газете ВЗГЛЯД российский журналист Андрей Митьков. Он поделился своей версией скандальной истории, из-за которой его могут лишить олимпийской аккредитации.

В пятницу пресс-атташе олимпийской команды России Мария Киселева заявила, что у российского журналиста Андрея Митькова, которого в Лондоне обвинили в нанесении телесных повреждений беременной женщине-волонтеру, а затем отпустили, аннулирована аккредитация.

В то же время сам он настаивает, что все претензии к нему были сняты, он никого не трогал, следовательно, оснований для лишения его аккредитации нет. Впрочем, о том, что решили делать с его аккредитацией, он сам не знает, поскольку затрудняется перевести соответствующие документы МОК. Свою позицию журналист изложил в интервью газете ВЗГЛЯД.

ВЗГЛЯД: Расскажите, пожалуйста, что, собственно, произошло?

Андрей Митьков: Во вторник после завершения турнира в женской тяжелой атлетике в весовой категории до 63 кг я со своим российским коллегой спустился в смешанную зону, чтобы записать интервью со Светланой Царукаевой, которая выиграла в этих соревнованиях серебро. Некая женщина в форме волонтера с первых же минут моего пребывания там начала чинить препятствия, указывая, где можно стоять, а где нет. Аргументировала это неким приоритетом волонтеров, собирающих комментарии для системы олимпийских новостей при общении со спортсменами.

Когда появилась Светлана Царукаева, я попытался подойти к ней в самом начале смешанной зоны для пишущей прессы, но женщина в форме волонтера вместе со своим коллегой преградили мне путь. Я попытался подойти к Светлане Царукаевой с другой стороны, но эта женщина вновь преградила мне путь. Никакого физического контакта в эти моменты между нами не происходило.

ВЗГЛЯД: Претензии этой женщины были обоснованными?

А.М.: Я не нарушал регламент работы прессы: находился строго в том месте, которое предназначено для пишущей прессы. Там не было особого отделения для волонтеров, работающих на систему олимпийских новостей. Более того, услышав заявление женщины в форме волонтера, что я не могу стоять там, где я стою, я обратился к руководителю смешанной зоны с вопросом: «Какие проблемы? Разве я что-то нарушаю?» Он ответил отрицательно, с улыбкой подтвердив правомерность моих действий. На попытки ущемления своих профессиональных прав со стороны женщины в форме волонтера я реагировал эмоционально, но никого не оскорблял.

Я сказал, что подготовлю официальное письмо в Международный олимпийский комитет о препятствиях для работы прессы и попросил показать аккредитацию, чтобы зафиксировать ее имя и фамилию. Она отказалась, а когда я начал записывать эти данные с аккредитации руководителя смешанной зоны, она вдруг закричала «Полиция!» и убежала.

Когда мы с коллегами завершили беседу со Светланой Царукаевой, ко мне подошли два полицейских и сказали, что та женщина обвинила меня в умышленном нанесении ей телесных повреждений, которые имели последствия для здоровья. Я сказал, что это ложь, и попросил просмотреть запись камер видеонаблюдения. Через полтора часа выяснилось, что этой видеозаписи нет.

ВЗГЛЯД: Вам объяснили, что с ними случилось?

А.М.: Мой уровень знания английского не позволил мне понять причины. Полицейские заявили, что мне придется проехать в отделение.

Там я провел около 16–18 часов (с вечера 31 июля до середины дня 1 августа). На допросе я узнал, что первоначальное обвинение после медицинского освидетельствования женщины было изменено на более мягкое – неумышленное нанесение телесных повреждений. Врачи констатировали, что нет никаких следов «телесных повреждений», как и угроз состоянию здоровья. Насколько я помню перевод с английского, в ее показаниях так и было записано: состоялся случайный контакт (я якобы задел ее своей левой рукой, протягивая диктофон в сторону Светланы Царукаевой).

ВЗГЛЯД: Чем все в итоге кончилось?

А.М.: По результатам следственных действий с меня сняли все обвинения, объявили, что дело закрыто, и отпустили. Мне даже не стали выносить «предупреждение» (как объяснила мне предоставленный адвокат, с учетом всех обстоятельств дела это могло оказаться для меня максимальным наказанием).

Я, по совету адвоката, принес женщине извинения за возможный неумышленный контакт. А вечером 1 августа, вскоре после выхода из полицейского участка, вылетел в Москву – в соответствии со своими профессиональными планами я должен был вернуться в Россию. Новый визит в Лондон планирую начать 6 августа, чтобы осветить события последней недели Олимпийских игр.

ВЗГЛЯД: Как сейчас обстоят дела с вашей аккредитацией? Мария Киселева (пресс-атташе олимпийской сборной России – прим. ВЗГЛЯД) заявила, что вы лишены ее. Вы видели эти документы?

А.М.: Я запросил у Марии Киселевой по электронной почте документы МОК о лишении меня аккредитации, и документы, на основании которых МОК принял такое решение. В тех документах, которые я получал, насколько позволило мне понять мое знание английского, говорится, что комитет рекомендует лишить меня аккредитации.

Сегодня у меня была переписка с пресс-атташе нашей сборной Сергеем Аверьяновым, и он сказал, что в настоящее время выясняет статус моей аккредитации. Если я ее лишен, то приехать 6-го числа, как планировал, конечно, не смогу. Ожидаю ответа.

Также сообщается о том, что были опрошены четыре человека – волонтер, с которой возник конфликт, руководитель смешанной зоны и еще неизвестные мне люди. Но в документах ни слова не говорится о моих показаниях, которые я давал в полиции, ни о показаниях вице-президента Международной федерации спортивной прессы Николая Долгополова, других российских журналистов.

Сегодня обратился к своему адвокату с просьбой рассмотреть возможность обращения в суд по целому ряду пунктов, связанному с описанным инцидентом.

ВЗГЛЯД: Что вы намерены дальше предпринимать?

А.М.: Мы обратимся с адвокатом в МОК с требованием пояснить ситуацию. И уже в зависимости от их реакции, от позиции, которую займет российский Олимпийский комитет,   будем рассматривать наши дальнейшие шаги.

ВЗГЛЯД: С вами случались раньше подобные истории?

А.М.: У меня большой опыт работы на крупнейших мировых соревнованиях, в том числе на семи Олимпийских играх, и я прекрасно знаком с регламентом работы прессы. Более того, за первые пять дней Олимпийских игр в Лондоне я посетил более 20 матчей и сессий в разных видах спорта (плавание, прыжки в воду, дзюдо, баскетбол, гандбол и другие) – и нигде не происходило никаких недоразумений.

В смешанных зонах олимпийских турниров не было никаких приоритетов для работы волонтеров для системы олимпийских новостей. Все они присоединяются к журналистам из стран, которые представляют интересующие их спортсмены, и записывают ответы. С некоторыми волонтерами лично у меня установились добрые неформальные отношения.

ВЗГЛЯД: В целом, с какими негативными ситуациями приходится сталкиваться работникам СМИ на Олимпийских играх в Лондоне?

А.М.: Это касается каких-то человеческих отношений. Большую часть времени я провел на соревнованиях по плаванию, и там с волонтерами установились теплые, дружеские отношения. Вот, например, стоят русские журналисты в смешанной зоне, все понимают, что не удастся записать эксклюзивное интервью, поэтому вопросы задают по очереди. В этот момент может подойти волонтер, которому необходимо написать короткий комментарий спортсмена, а ведь они не знают ни виды спорта, ни каких-то нюансов. В таких случаях они подходят к журналистам и спрашивают: а можно мы постоим рядом с вами и запишем комментарий? Конечно, можно! Но у этой девушки были какие-то особые амбиции вроде того, что волонтер должен записывать эксклюзивное интервью.