Проблема с беженцами в Европе достигла крупнейшего масштаба со времен окончания Второй мировой войны. То, что в 1945-м речь шла о миллионах, а сейчас только о десятках тысяч, не меняет сути проблемы: резкое увеличение потока нелегальных мигрантов застало европейцев врасплох и будет иметь очень серьезные последствия, в первую очередь политические. Ситуация с потоком нелегалов, пересекающих границы Евросоюза, становится главной темой начала осени для Старого Света, и дело тут не только в истории с обнаружением в Австрии грузовика с несколькими десятками погибших нелегалов.
Число беженцев растет все последние месяцы: в Венгрии, одной из трех главных стран, через которые мигранты попадают в ЕС, уже принимают по три тысячи человек в день. Беженцы живут в палатках в центре Будапешта, при этом большая часть стремится уехать дальше, на север, в первую очередь в Германию (около 80% процентов прошений о предоставлении убежища на территории ЕС приходится на Германию, Францию, Великобританию, Италию, Швецию и Бельгию).
Основная масса нелегалов бежит в Европу из Азии и Африки. Это сирийцы, афганцы и жители африканских стран (Эритрея, Нигерия, Сомали). Но есть и свои, европейские, нешенгенские жители – цыгане с Балкан, в первую очередь из Косово.
Сколько всего их прибыло в этом году, толком неизвестно. По одним оценкам, границы ЕС по суше и морю пересекли около 350 тысяч человек. При этом в Греции говорят о 200 тысячах с начала года, в Италии – о почти 100 тысячах, а в Венгрии – о 140&В тысячах, так что общее число может доходить и до полумиллиона. И около 3 тысяч в этом году утонуло в Средиземном море при попытке достичь берегов Италии и Греции.
Европейские политики все последние дни делают громкие заявления о необходимости принятия срочных мер, но к проблеме, которая нарастала все последние годы и особенно заметно в текущем году, есть два принципиально разных подхода.
Один, официальный, на уровне ЕС и большинства западноевропейских национальных правительств – нужно обсуждать то, как лучше и справедливее для всех стран ЕС принять беженцев. Квоты по странам, которые еще в мае предложила Еврокомиссия – пропорционально их населению, экономике, уровню жизни. Больше всех должны принять Германия и Франция, но и все остальные страны ЕС должны приютить беглецов. И если Швеция и так давно уже принимает беженцев со всего мира, то страны Восточной Европы и Прибалтики не горят желанием размещать у себя нелегалов.
В предложениях ЕС речь идет всего о 20 тысячах человек на все страны союза, притом что поток беженцев на порядок больше. Одна только Германия ожидает в этом году до 800 тысяч заявок о предоставлении статуса беженца, что в четыре раза больше, чем в прошлом году. При этом Берлин призывает все остальные страны размещать у себя нелегалов, угрожая, что в противном случае под вопросом окажется само отсутствие границ внутри Евросоюза. «Если мы не сможем справедливо распределить беженцев, то, конечно, вопрос о Шенгенском соглашении будет поднят для многих», – так сказала канцлер Меркель. Но давление канцлера, которую сирийские беженцы в лагерях в Венгрии называют «мама Меркель», связано с желанием Германии продемонстрировать свое верховенство в ЕС и поддержать дисциплину в его и так нестройных рядах, а вовсе не с желанием принять меньше мигрантов.
Внутри своей страны федеральное правительство активно пропагандирует идеи о пользе, которую принесут нелегалы, и готово ради них на многое. Как заявил министр внутренних дел де Мезьер, для приема и интеграции новой волны мигрантов нужно будет быстро, в течение нескольких недель, произвести «изменения во&В всем: в&В школе, полиции, возведении жилья, судах, системе здравоохранения», во всем, включая конституцию.
Второй подход – необходимо прекратить принимать нелегальных мигрантов и беженцев, если не полностью, то хотя бы в таких больших масштабах. Так думает немалая часть европейского населения, так говорит оппозиция (например, Марин Ле Пен, назвавшая миграционную политику Евросоюза в корне порочной – предоставляя законный статус одному нелегалу, власти тем самым дают надежду десяти другим и побуждают их прибывать во Францию в поисках лучшей жизни), но публично об этом не может сказать ни один высокопоставленный чиновник ни одной из стран ЕС. Ведь это напрямую противоречит европейским ценностям.
Возмущаются лишь власти Венгрии, Чехии и Словакии, которые требуют избавить их страны от наплыва нелегальных мигрантов, использующих их территорию как транзитную на пути в Западную Европу. При этом, как только они начинают предпринимать самостоятельные шаги по защите своих границ, их тут же одергивают из Брюсселя или больших столиц, как уже было с протестами Парижа против строительства Венгрией стены на границе с Сербией. Восточноевропейцы уже называют проблему беженцев более важной, чем даже кризис с греческими долгами, поставивший под угрозу зону евро, потому что она затрагивает сразу множество аспектов, от демографических до социальных. Кроме того, в Восточной Европе не понимают, почему они должны нести ответственность за чужую политику.
«У меня есть только один вопрос: кто бомбил Ливию? – заявил премьер-министр Словакии Роберт Фицо. – Кто создал проблемы в Северной Африке? Словакия? Нет».
Две этих позиции невозможно сблизить, потому что в их основе лежат совершенно разные ценностные установки.
Либеральные и левые евроинтеграторы считают, что Европа должна быть единой и мультикультурной, поэтому необходимо и даже полезно принимать беженцев. Тем более из стран, пострадавших в результате тех или иных действий западных стран – это скорее уже аргумент для европейских левых. Эти беженцы никак не угрожают европейской идентичности – «в 2014 году в Европе прошение об убежище подали 600 000 человек, то есть 0,1% населения ЕС. Это сущая ерунда для державы вроде Евросоюза, который пока что следует недостойной, чтобы не сказать, преступной миграционной политике», восклицает один из французских сторонников приема все большего количества мигрантов.
Националисты, патриоты и традиционалисты говорят о том, что Европа и так уже потеряла большую часть своих традиций и уклада, и нынешняя политика по приему мигрантов приведет к еще большему размыванию национального уклада в европейских странах. Мало того что Евросоюз проводит политику унификации, толерантности и мультикультурализма, подрывающую национальные культуры и государства изнутри, так он еще и потворствует наплыву нелегалов, желая окончательно ослабить национальные государства, сломать сопротивление евроинтеграции и глобализации.
Примирить эти взгляды невозможно – большая часть европейских элит осознанно или вынужденно поддерживает прием мигрантов, а все большая часть населения выступает против. Пока еще те, кто против, не имеют большинства – не только в правительствах, но даже и в парламентах своих стран (за отдельными исключениями, вроде той же Венгрии). Но понятно, что в случае, если рост числа беженцев не остановится, а к этому нет никаких предпосылок, ведь конфликты на Ближнем Востоке и в Африке Европа не собирается, да и не может погасить, то и у национальных правительств, и у Еврокомиссии будет оставаться все меньше возможностей и дальше проводить столь непопулярную политику. Можно требовать от общества смириться с новыми сотнями тысяч мигрантов, тем более что миллионы их соотечественников уже и так живут в европейских странах, но нельзя не учитывать последствий этого насилия.
Речь даже не о долгоиграющих последствиях, таких, которые наступят через пять-десять лет – социальных, демографических, геополитических и прочих – а о ближайших политических. Не только сам факт приема новых мигрантов, но и разнообразные заявления властей европейских стран о необходимости принимать беженцев, несомненно, скажутся на том, как будут голосовать избиратели на ближайших выборах.
В 2017 году они пройдут в нескольких странах, включая Германию и Францию. И агитация за беженцев сегодня может завтра очень болезненно аукнуться правящим партиям.
Во Франции Марин Ле Пен и так уже является самым популярным политиком, и в случае, если ситуация с беженцами будет последовательно ухудшаться в течение ближайшего года, сложно даже предсказать, сколько дополнительных миллионов голосов она получит.
А в Германии, где, казалось бы, все системные политические партии придерживаются более-менее схожей позиции по вопросу беженцев, вполне возможен резкий всплеск популярности прогремевшего в прошлом году ПЕДИГА («Европейские патриоты против исламизации Запада») – такой, после которого с ним уже будет сложно не считаться.
Кроме того, репутация самих евроструктур, конечно же, уже пострадала от неспособности решить проблему, которая по-настоящему волнует жителей Европы. Евросоюз и так находится в сложном положении – не только из-за споров про направление движения, ведь мало кто готов идти в сторону большей интеграции, политической и финансовой, как предлагают немцы. Но и вследствие текущих проблем – как из-за греческого кризиса и финансовой слабости нескольких других стран, так и вследствие разногласий по вопросу санкций в отношении России. Проблема мигрантов, нелегалов и в целом исламизации Европы и так была одной из острейших в ЕС, и ее неизбежное обострение вызовет как рост евроскептицизма, так и углубление недоверия к ориентированным на евроинтеграцию национальным политическим силам.
В России наши «европейцы» уже увидели в публикациях и новостных выпусках отечественного телевидения на тему беженцев «нагнетание истерии» и попытку отвлечь внимание несчастных русских людей от настоящих, внутренних проблем. Преувеличивают масштабы, выдумывают страшилки, нагнетают ненависть и страх перед Западом, сублимируют собственные страхи перед мигрантами – чего не сделает проклятая кремлевская пропаганда, чтобы запугать народ, «оказавшийся в заложниках у Путина». Мол, не надо волноваться – европейцы прекрасно справятся со всеми проблемами, в отличие от вас, в России.
Но мы бы и рады увидеть то, как европейцы справляются со своими проблемами, мы, собственно говоря, только этого им и желаем. Только именно справиться, то есть исправить, а не загонять болезнь все глубже, рассчитывая, что не рванет. Потому что неизбежно рванет, причем с самыми нехорошими последствиями, с далеко разлетающимися осколками. И это нас, как соседей Европы, не может не волновать.