Опыт военно-технического сотрудничества России с Сирией столь значителен, что достоин подробного разбора. Всего ста дней оказалось достаточно, чтобы сирийские миги профессионально сопровождали российские бомбардировщики. Однако ВТС с армиями других независимых государств, в том числе, в полной мере союзных России, пока оставляет желать большего. Совместный боевой вылет сирийских истребителей МиГ-29 и российских штурмовиков СУ-25 далеко не первый случай совместных боевых действий российских войск с армия других стран за последние 25 лет. Совместными действиями можно назвать и участие российской 201-й дивизии в гражданской войне в Таджикистане, и координацию действий с осетинскими и абхазскими частями в августе 2008 года. Но и то, и другое носило стихийный или ситуативный характер. Сейчас же сирийские летчики заранее посетили авиабазу Хмеймим, чтобы скоординировать свои действия с российскими коллегами, обменяться радиочастотами и позывными.
На практике все это могло напоминать тренировочный процесс, - все-таки уровень подготовки сирийских пилотов значительно ниже, чем у россиян. С другой стороны, они уже пять лет воюют и набрались своеобразного, свойственного только этой конкретной войне опыта. Так что если сирийцы могли подучиться у россиян пилотажу, то россияне имели возможность узнать что-то новое и для себя. ВВС Сирии все еще боеспособны, по крайней мере, на том уровне, который позволяет их использовать в вспомогательных целях. В том числе, для эскортирования штурмовиков, что и были продемонстрировано.
В более широком смысле российские вооруженные силы сотрудничают со своими союзниками исключительно на учениях. Флот – другое дело, эскортирование гражданских конвоев у берегов Сомали и Йемена несколько проводилось с судами других государств, но даже случаев совместных столкновений с пиратами не было. При этом статус военно-технического сотрудничества с зарубежными странами дифференцирован. Присутствие групп российских военных и гражданских специалистов во множестве стран мира, где они помогают справлять с нашей военной техникой, - тоже ВТС. В советское время зенитные установки поставлялись даже в Марокко, и по рассказам военных переводчиков, было довольно сложно обучить офицеров королевской гвардии обращаться с ними – вплоть до несчастных случаев на производстве. Но даже и в Минске существует специальная наблюдательная группа наших специалистов, которая мониторит соблюдение технологий тех товаров военного назначения, которые Белоруссия производит в интересах российской армии.
В случае с Белоруссией ВТС сводится к совместным учениям, правда, как правило, масштабным и резонансным. Например, учения «Щит Союза-2015» осенью прошлого года привели прибалтийские государства и Польшу в состояние, близкое к истерике, хотя они не были самыми крупными по количеству принимавших в них участиях военнослужащих и техники. В рутинном же режиме речь идет об обеспечении жизнедеятельности двух российских радиолокационных баз – раннего предупреждения в Ганцевичах и длинноволновой связи с подводными лодками в Вилейке. Переговоры о создании базы ВВС на территории Белоруссии пока тонут в торговле, что типично в отношениях с Минском. А пока суд да дело, российская эскадрилья усиления все-таки прилетела прошлым летом на белорусские аэродромы, чем, опять же, сильно возбудила Литву и Польшу.
К слову, в полной мере понять, что из себя на деле представляет гигантская по европейским меркам белорусская армия, не представляется возможным. Президент Лукашенко считает одним из своих основных достижений отсутствие совместных с Россией жестких военных обязательств. То есть, Россия-то Белоруссию оборонять обязана, ибо «мы – союзники», но «белорусы в горячих точках служить не будут». Президента, конечно, можно понять, но если смотреть с взлетно-посадочной полосы авиабазы Хмеймим или с югоосетинского полигона Дзарцем, то выглядит это, скажем так, не по-товарищески.
201-я российская военная база в Таджикистане – один из оплотов безопасности республики. Ситуация в стране и вокруг нее очень сложная. Специфическая политическая система, сконструированная после «национального примирения», изначально несет в себе элементы нестабильности, и иногда ее замыкает, как летом прошлого года. Российские военнослужащие во внутренние конфликты не вмешиваются, но их контакты с таджикскими коллегами куда более плотные, чем с белорусами – прифронтовое положение обязывает. Сейчас отношение к афганскому «Талибану» несколько двойственное, но угрозы, исходящей из Афганистана, никто не отменял, и в декабре 201-я база была усилена соединениями специального назначения именно для сдерживания возможных прорывов или диверсий со стороны Аль-Каиды и ИГИЛ. А учитывая, мягко говоря, неконтактность с внешним миром соседнего Туркменистана, 201-я база давно уже стала ключевым элементом российского военного присутствия в регионе.
Совсем иной уровень взаимодействия установлен сейчас (и будет совершенствоваться дальше) между Россией с одной стороны и Абхазией и Южной Осетией с другой. Вернее, между министерствами обороны этих стран. Договоры об усилении интеграции с новыми республиками предусматривали создание совместных военных структур, что вызвало и в Сухуме, и в Цхинвале нешуточную полемику. Предлагалось часть местных вооруженных сил передать под совместное командование с российским офицером во главе, провести перевооружение и переподготовку этих совместных бригад, наладить совместное оперативное управление. В РА посчитали, что такое решение лишит Абхазию доли суверенитета, поскольку президент республики частично потеряет полномочия главнокомандующего. В РЮО же и вовсе обеспокоились мифическим «разоружением» республики. Вероломное поведение Грузии приучило жителей Южной Осетии заботиться о безопасности самостоятельно, а сокращение и так некрупных местных вооруженных сил вызвало фантомные последнего года Советского Союза. Тогда группировка внутренних войск МВД СССР, переброшенная в РЮО из Карабаха, по приказу из Москвы пропустила в город грузинскую милицию и активистов националистских группировок. Эта история сильно перепахала сознание жителей РЮО как невероятный акт предательства. И очень сложно объяснить местным, что это не «русские предали», а «советские» - по приказу министра внутренних дел СССР, выполнявшего распоряжение генерального секретаря ЦК КПСС. Эту особенность национального менталитета не учли те бодрые молодые люди, которые сочиняли проект военной интеграции РФ и РЮО как все другие интеграционные проекты. Скандал до сих пор не погашен, и периодически возникают проблемы, например, вокруг использования полигона Дзарцем (там рядом села, иногда учебные стрельбы проводятся в неприятной близости) или на уровне бытового поведения отдельных офицеров.
Несмотря на эти неурядицы, именно с Абхазией и Южной Осетией достигнут сейчас максимальный уровень военного сотрудничества. Безусловно, с точки зрения численности и насыщения тяжелым вооружением вооруженные силы обеих республик выглядят, мягко говоря, скромно. Но особенности местности делают даже небольшие, но профессиональные и морально устойчивые отряды существенной силой, что было продемонстрировано и в августе 2008-го. А суммарная военная мощь обеих российских военных баз – 4-ой в Осетии и 7-ой в Абхазии примерно равна полевой армии.
Несколько сложнее ситуация в Армении, где лишь совсем недавно начал действовать в полной мере договор о совместной охране воздушного пространства, что значительно усилило позиции российской военной базы, в том числе, на турецком направлении. В то же время российские военные базы в Армении живут в закрытом режиме с целью избежать конфликтных ситуаций. Но уровень взаимоотношений с армянскими вооруженными силами прекрасный, как и совместное понимание общих угроз и вызовов.
Военно-техническое сотрудничество с другими странами, например, с Китаем или Казахстаном в рамках ОДКБ, пока носит, к сожалению, эпизодический характер, хотя масштабы совместных учений могут поразить воображение масштабом и красотой. Однако создание совместных батальонов с заявленной целью «миротворчество» - пока лишь декларативный шаг, поскольку не оформлен механизм такого миротворчества и не очень понятно, что считать критерием для использования совместных сил быстрого реагирования. Возможно, основанием может послужить обращение правительства некого государства за помощью, но этот юридически выверенный термин сильно сужает возможности для маневра. Так, правительство может быть свергнуто к тому моменту, когда решит обратится за помощью, а какие-нибудь повстанцы или силы вторжения уже провозгласят новое правительство – неважно «демократическое» или джихадистское. И что тогда делать? Пока юридические детали не утрясены окончательно, совместные силы быстрого реагирования будут только тренироваться до изнеможения и участвовать в танковых биатлонах.