Начало примирения с Турцией вызвало целую бурю чувств в русском обществе. Как можно простить Эрдогану сбитый Су-24 и забыть убитого Олега Пешкова, говорят одни. Другие готовы хоть завтра лететь на турецкие курорты. Но между двумя этими позициями, если присмотреться внимательней, нет такого уж неразрешимого противоречия. Извинения-сожаления&В Реждепа Эрдогана открыли возможность нормализации русско-турецких отношений – первое из условий, поставленных Владимиром Путиным в конце ноября, сразу после уничтожения нашего самолета Су-24, можно считать выполненным. О том, что другого пути, кроме извинений, у Эрдогана нет, газета ВЗГЛЯД&В написала&В спустя три дня после 24 ноября:
«В&В Кремле решили быстро и жестко принуждать Эрдогана к извинениям...&В Чем быстрее извинится Эрдоган, тем меньший ущерб будет нанесен отношениям... Вопрос только в том, сколько времени понадобится Эрдогану для признания очевидного. Дай бог, чтобы пару недель или месяц – но, если нужно будет, Путин подождет и полгода, и год».
Понадобилось семь месяцев. И хотя отношения Путина и Эрдогана уже никогда не будут прежними, но отношения двух стран получили шанс на восстановление. Не сразу, и тоже не до прежнего уровня – но все же начала переворачиваться одна из самых мрачных страниц в русско-турецких отношениях.
Сейчас снова идет война – в Сирии, которую наши недруги были бы не прочь превратить в русско-турецкую, но это не в интересах ни Москвы, ни Анкары. Да, Эрдоган ударил в спину – но, желая поднять собственный вес в глазах Путина и США, он добился прямо противоположного результата, вдобавок поставив под удар весь комплекс российско-турецких отношений. Ответная реакция Москвы была совершенно естественной. Ни уничтожение самолета, ни убийство летчика нельзя было оставить без последствий.
Поставив на паузу все связи с Турцией, Путин выиграл войну нервов (за которой стояла и эмоциональная реакция на предательство, и хладнокровный геополитический расчет). Эрдоган фактически признал свою неправоту. Это серьезная победа. Но за время конфликта некоторые наши граждане впали в псевдопатриотический угар, который не может быть поставлен в вину простым людям, но непростителен для тех, кто называет себя политиком, экспертом или журналистом.
Сейчас мы наблюдаем последствия этого угара. Люди начинают говорить, что Эрдогану нет прощения, что они никогда не поедут в Турцию, что Россия не должна принимать извинений. «Торгуем кровью нашего боевого летчика, бросаемся в объятия убийце» – все это следствие безудержной антитурецкой пропаганды, которой предавались некоторые наши медиа. Но разве не сам Путин задавал тон пропаганде, делая жесткие заявления в адрес Эрдогана? Нет – потому что целью Путина было додавить турецкого президента, вынудить его быстрее понять неизбежность извинений. Нашему президенту нужно было демонстрировать максимальную жесткость и непреклонность. То, что на выдавливание из Эрдогана извинений ушло всего семь месяцев, свидетельство успеха выбранной тактики.
Но Путин не переходил на личные оскорбления, не призывал разрушить Турцию с помощью курдов. Наоборот, он всегда подчеркивал дружеское отношение к турецкому народу.
А часть политического класса упоенно предалась изобретению различных способов того, как нам покарать турок. Кто-то делал это, думая, что таким образом он следует «политике партии» (услужливые подпевалы любой власти), кто-то – просто следуя своей антипатии к Турции. В результате миллионы телезрителей и читателей несколько месяцев подвергались интенсивной антитурецкой обработке – которая лишь на первом этапе имела некоторый смысл, если воспринимать ее как часть психологического давления на Эрдогана. Дальше она стала приносить лишь вред. Изначально было понятно, что примирение отвечает интересам обеих стран, и лучше, чтобы оно состоялось как можно быстрее.
Означает ли начало примирения, что Россия простила и забыла уничтожение нашего самолета, убийство летчика? Конечно, нет. И было бы подло подавать шаги по восстановлению отношений как предательство памяти Пешкова. Русские ничего не забывают. Требование осуждения убийц и выплата компенсаций остаются в силе, и Эрдогану придется в ближайшие месяцы сделать это.
Стоило ли начинать урегулирование отношений до этого момента? Конечно – потому что все еще идет война в Сирии, в которой участвуют наши ВКС, и нам нужны как тактические, так и стратегические переговоры с турками по будущему этой страны.
Турция не союзник России, но ее не нужно и делать противником, тем более в сирийском кризисе. Эрдоган не доверяет никому: ни Европе, ни США, ни Ирану, ни Асаду. У Турции огромные интересы в Сирии – исторически, геополитически, да и просто исходя из внутренней ситуации (можно отметить только два фактора – курды и сирийские беженцы). Но если до 24 ноября Эрдоган думал, что турецкая позиция будет самой важной при решении будущего Сирии, то теперь он осознал очевидное: в сирийском урегулировании Турции придется действовать в координации с Россией. Если, конечно, Анкара хочет, чтобы ее интересы учитывались.
Постепенное размораживание отношений нужно обеим странам. И в силу общей геополитической ситуации, и вследствие действительно глубокой взаимной заинтересованности друг в друге. Энергетические проекты вроде «Турецкого потока», торговля и строительство, движение Турции в сторону ШОС и зоны свободной торговли с Евразийским союзом. Ну и туризм – ведь Турция действительно стала самым популярным местом отдыха для наших граждан.
Ехать или нет в Анталью, каждый будет решать сам, и не так уж и много туда в итоге поедет. Но учитывая, что альтернативы у немалого количества отпускников практически нет (где еще искупать детей в море за сравнительно небольшие деньги?), не стоит осуждать даже тех, кто рванет в Турцию в ближайшее время.
Патриотизм – он не в том, чтобы считать врагами большой соседний народ, часть которого к тому же столетиями живет на нашей территории. Он в том, чтобы любить и делать сильней Россию, которую будут уважать другие народы. Интересы России и Турции столкнулись в Сирии, 24 ноября жертвой этого стал Олег Пешков – но Эрдоган действительно не хотел его смерти.
Он хотел поиграть с Путиным, с Россией, продемонстрировать свою непреклонность. Заставить Россию более внимательно относиться к турецким интересам – но в итоге получил совершенно противоположный результат. Виноват ли Эрдоган в уничтожении Су-24? Конечно. Лежит ли на нем косвенная вина за гибель Пешкова? Несомненно. Но если теперь он начинает выполнять ультиматум Путина, то в интересах России пойти на восстановление отношений с одной из ключевых стран мира.
На наших условиях, в ситуации, когда Россия находится в более сильной позиции, чем до 24 ноября. И заслуга в этом принадлежит всем нашим летчикам, воевавшим и воюющим в Сирии. И в первую очередь Олегу Пешкову – который ведь и сражался и погиб за то, чтобы его страна была сильной и уверенной в себе.